Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи

Дрожа от холода, юноша уныло потрусил в сторону казарм, не переставая прокручивать в голове то, что он узнал от Неприкасаемых. Местный врач – естествознатель? Он узнал его? Но каким образом… Неужели господин Тукай взаправду являлся Нороганом? Но как тогда он догадался, что перед ним непременно Артур? Индолас хорошо знал его и видел маленьким, равно как и Доланд. Но вот про Норогана отец ничего не рассказывал… А что, если врач – это все-таки Тень, которая морочит всем голову? Точнее, естествознатель, который по неизвестной причине стал Тенью… Поэтому господин Тукай и смог исцелить бедняг, которых сам же до этого вероломно сделал невменяемыми… Но зачем, с какой целью? Чтобы втереться к ним в доверие? А зачем ему нужен он, Артур? От всех этих сумбурных разрозненных мыслей у юноши еще сильнее заболела голова. По правде говоря, Артур сейчас не отказался бы от целительного сеанса у врача. Впрочем, нет, об этом не стоило даже помышлять.

А что насчет Азора? Мог ли тот быть Тенью? Обкрадывал новичков? Слишком уж мелко для Тени… Хотя, впрочем, как знать… И Киль когда-то выглядел недостаточно подходящим для своей роли. Страшно, страшно… Знать, что где-то за твоей спиной шныряет неприятель, который имеет на тебя планы…

Спустя десять минут Артур, грязный и вымокший, как дворовая псина, оказался перед входом в казармы. Луна с трудом освещала людей; то тут, то там воровато мелькали черные тени, одиноко лаяла собака. У черных, поросших мхом, ворот стоял грозный надзиратель и проверял, сколько человек вернулись с работ. Губы мужчины были плотно сжаты, а подозрительный режущий взгляд карих глаз добавлял ему сходства с хищной птицей. К счастью, клипсянин успел до отбоя. Юноша надеялся незаметно от остальных проскользнуть в свою камеру, однако уже в коридоре его ждал Джехар. Лицо того было смертельно бледно; это отчетливо просматривалось в полумраке казармы, даже полные губы его, казалось, стали совершенно бескровными, как у мертвеца.

– Бунтарь! – окликнул опоздавшего главный, и Артур, невольно вздрогнув, постарался придать лицу небрежное выражение.

– Я замерз, как собака, Джех, дай мне пройти.

– Не торопись, братишка. Почему ты так припозднился? Разве не знаешь, сколько времени отводится на работу? Азор не оставил тебе часов, чтобы ты мог сверяться с ними?

Артур небрежно пожал плечами, словно речь шла о чем-то совершенно естественном и вполне объяснимом, и сказал уверенным голосом:

– Азор сказал, что сам придет и примет у меня работы, но по какой-то причине не сдержал слово. Я до последнего ждал его на поле, но потом решил, что если не вернусь в казармы, у меня появятся проблемы…

– И они появятся! – в сердцах рявкнул Джехар, едва сдерживаясь. Другие ребята, проходившие мимо, принялись оглядываться на них. – Азор пропал, ты в курсе? А вместе с ним и Четверка! Последний раз их видели возле главного шурфа!

– Странно, – тихо пробормотал Артур, в глубине души искренне расстроившись за Жабу. Ему так и не получилось помочь бедняге и отвратить от него опасность. Что ж, теперь уже ничего нельзя было сделать, кроме как надеяться, что ему удастся самому выбраться из передряги. Джехар резко шагнул к юноше, вынуждая того вжиматься в стену.

– Я отвечаю за них, ясно тебе? Если с ними что-нибудь произойдет… Вся ответственность на мне.

Артур постарался сохранить невозмутимый вид.

– А при чем здесь я? – невинным голосом произнес он, глядя Джехару прямо в глаза. Тот нервно усмехнулся.

– Я прекрасно видел, как Азор крутился возле тебя все эти дни! Признавайся, он склонял тебя к побегу? Если да, то это очень серьезный проступок!

– Азор помогал мне найти дорогу и разобраться в распорядке Доргейма, ты-то ведь делал вид, что слишком занят, – спокойно заявил Артур, хоть на самом деле у него дрожали поджилки. – Позволь, я пройду в нашу камеру, Джехар, я устал и вымок до нитки.

– Валяй, – как от зубной боли скривился главный. – Но если я узнаю, что ты солгал мне… Я собственноручно закопаю тебя на том самом поле, где ты сегодня выкапывал картошку!

– В Доргейме мне уже столько раз угрожали смертью, что я начинаю думать, будто попал не в исправительную колонию, а в лагерь смертников! – хмыкнул Артур, проходя мимо Джехара.

В камере, как и следовало ожидать, собрались все, за исключением Азора и Жабы. Чанг сидел на своей кровати, свесив ноги вниз, и жевал клюкву, с удовольствием размазывая красные ягодки в ладонях, Спайк занимался тем, что с усердием давил на своем матрасе клопов.

– Так понравилось работать, да, братишка? – язвительно проговорил Чанг, с необычайной проницательностью взглянув на вошедшего Артура. Клипсянин мог биться об заклад, что тому известно куда больше, чем Джехару. Кстати, последний тоже зашел к остальным; лицо его было грустным и уставшим. Дверь за ними не стали закрывать. На отдалении лаяли собаки-ищейки.

– Их ищут… – с какой-то безнадежной тоской в голосе вымолвил главный. Но Артур наверняка знал, что вернется, скорее всего, лишь один. Азор. Жабе, увы, уже не суждено будет делить с ними их жалкую комнатушку. Клипсянин подоткнул одеяло и, сняв с себя мокрую одежду, переоделся в сухое. Затем он лег на матрас и закрыл глаза, надеясь хоть немного отдохнуть от сегодняшнего дня, как вдруг Чанг, со своей койки, ехидно поинтересовался:

– А почему у тебя шишка на голове, Бунтарь, а? Опять с кем-то подрался?

Артур почувствовал, как все внутри у него буквально холодеет от страха, однако он постарался не подавать виду и пробормотал язвительно:

– Так беспокоишься за меня?

– Конечно, ты ж у нас особенный, не такой как все. Вон и Одди тебя заприметила…

Чанг не договорил, поскольку Джехар в два счета подскочил к нему и с такой силой рванул его за ноги вниз, что бедняга с грохотом свалился на пол, а сверху ему на голову в довершение всего упал его собственный вонючий матрас.

– Ты чего, Джех? – жалобно поинтересовался пострадавший, но тот был грозен и походил на голодного льва.

– Всем спать! Если завтра Азор и Жаба не вернутся в школу, ты, Бунтарь, пойдешь объясняться с Одди! И это будет первое предупреждение!

Сказав так, он лег на свою койку. А Артур еще долго не мог заснуть; неконтролируемый страх перед Тенью не давал ему покоя. Первое предупреждение… Это значило, что грядет расплата. За все его неверные действия. За каждое ошибочное решение. Бедный Жаба…

Глава 5. Добрые люди честны в своих планах, но не доверяй планам коварных

Дождь со всей неистовостью, на которую только был способен, хлестал по изможденной земле Зловещих топей, но покатая крыша казарм столь густо заросла мягким желто-зеленым мхом, приглушавшим посторонние звуки, что нападки со стороны непогоды почти не ощущались внутри помещения. Между тем, несмотря на оглушительную тишину, царившую после отбоя, жильцы камеры номер шесть провели весьма беспокойную ночь. Мимолетного взгляда на их изможденные и понурые лица было достаточно, чтобы определить этот факт. Джехар был бледен и раздражителен сверх меры: он разбудил своих соседей по камере еще до сигнала тюремщиков, причем сделав это в весьма грубой и бесцеремонной форме – порою стаскивая с человека на пол одеяло, а в иной раз и самого беднягу за пятку. Когда Джехар с грозным рыком подскочил к койке Артура, тот уже предусмотрительно встал, не желая в полной мере ощутить на себе гнев вожака.

– Они не пришли! – выкрикнул Джехар, чрезвычайно раздражаясь. Юноша явно плохо себя контролировал, голубые глаза его смотрели яростно, а на бледных щеках проступили лихорадочно-красные пятна, как от чахотки. Клипсянин, призывая на помощь всю свою выдержку, лишь спокойно пожал плечами.

– Если бы я знал, куда они запропастились, то сказал бы тебе первому!

– Ты лжешь! – возмущенно воскликнул вожак, впадая в совершенное неистовство. – Я не верю, что Азор просто так лисом крутился возле тебя! Ты наглый лгун, Бунтарь, и по твоей милости у меня могут возникнуть серьезные проблемы!

– Зря стараешься, Джех, видно же, что новичок – та еще скрытная скотина, – отозвался из угла Спайки, всегда скорый обругать своих соседей по камере. Эта подлая фраза словно послужила для главного сигналом: он самозабвенно ринулся к Артуру и, наверное, драки было бы не миновать, однако клипсянин выпрямился и тоже угрожающе шагнул в сторону Джехара, отчего тот принужден был замереть на месте, подавив в себе первый импульсивный порыв.

– Хватит! – тихим, но твердым и проникновенным голосом произнес Артур. – Я действительно вначале помышлял о побеге, Джехар, я тебе об этом говорил. Теперь, однако же, я и сам понял, что это не очень хорошая затея. Вокруг непроходимые болота, идти некуда, выбраться отсюда невозможно. Я не самоубийца. И я действительно не знаю, где сейчас Азор с Четверкой!

Юноша проговорил все это таким искренним и невинным тоном, что ему сложно было не поверить. Впрочем, почти все сказанное являлось неоспоримой правдой. Артур действительно не знал, куда запропастились незадачливые беглецы. Разумеется, ему пришлось утаить от Джехара кое-какие детали, но он просто не мог подставить Жабу – вдруг тому все-таки удастся выбраться из передряги и благополучно вернуться в лагерь. Ведь если Джехару станет известно, что они все вместе планировали побег, тогда Жабе точно не избежать наказания, а так, возможно, бедняга сумеет как-то оправдаться. Артур не любил ложь всем сердцем, но только не в том случае, когда она могла послужить другому человеку во благо.

– Ладно, потолкуешь еще сегодня с Одди, – раздраженно буркнул главарь, отступая от Артура. Очевидно, в глубине души вожаку не хотелось затевать драки с воинственным клипсянином, от которого можно было ждать всего, что угодно. Артур коротко кивнул. Он, конечно, весьма сомневался, что разговор с девчонкой, вообразившей себя царицей топей, будет плодотворным, однако Джехара в том состоянии, в котором он теперь пребывал, лучше было не злить. Выходя из камеры на завтрак, Артур мучительно размышлял над своей непростой ситуацией. Неприкасаемые здорово подставили его; если бы он не опоздал на отбой и вовремя вернулся с работ, Джехар, вероятно, не стал бы подозревать его. И только сейчас юноше в голову пришла одна любопытная мысль, заключавшаяся в следующем: если Азор и раньше проворачивал подобные штуки с побегом, почему прозорливый дух Доргейма не наказывал его? А вдруг догадки Неприкасаемых на его счет были верны, и Азор правда является Тенью?

Это прояснило бы некоторые моменты. Но зачем Тени уводить людей из Доргейма, да еще и оставлять их гибнуть на болотах? Ведь существам из Желтого моря, насколько догадывался Артур, нужно было совсем другое, а именно: живые люди, вместилище для самих себя.

Приход Азора в лагерь многое бы объяснил, и Артур ни секунды не сомневался в том, что придет лишь он один.

В столовой стоял непривычный для казарм суетливый галдеж, и даже надзирателям не получалось утихомирить взволнованных узников; слишком уж необычным оказалось вчерашнее происшествие. Бесследно пропали двое, не вернувшись с работ – событие, совсем несвойственное предсказуемому Доргейму, где каждый день повторяет предыдущие. Неприкасаемые тоже вносили свой неоценимый вклад во всеобщий гомон, но в отличие от остальных, они продолжали вести собственную игру, весьма профессионально изображая сумасшедших. Так, Чероки с упоением, которому позавидовали бы даже обитатели психиатрических лечебниц, обливал остальных жидкой кашей из осоки, Базил с мрачным видом уставился в одну точку, не замечая ничего вокруг, Шнурок и Кокос фальшиво горланили какую-то странную песню, состоявшую не из человеческих слов, а из нечленораздельных мычаний. В их компании были и другие, но Артур не знал их. Бросив испепеляющий взгляд в сторону Чероки, юноша прошел с подносом к повару. Ему показалось, правда довольно смутно, что наглец тихонько прошептал ему в спину:

– Как шишка? Не болит?

Артур горько усмехнулся. Вздувшийся бугор на виске, пожалуй, был одной из наименьших неприятностей, которые могли с ним приключиться. Получив скудную порцию осоковой каши с кленовым сиропом, клипсянин хотел было сесть к своим, однако Джехар прогнал его.

– Вали к Одди, братишка. Заодно и потолкуешь с ней по душам, – безапелляционно заявил он. Артур увидел, как на лицах Спайки и Чанга появились двусмысленные ухмылки. Юноша с деланным безразличием пожал плечами и направился к девушке, одиноко восседавшей за своим столом.

Оделян была одета, как парень, и манеры ее были грубыми и жесткими, однако, возможно даже помимо ее собственной воли, подобное поведение делало владычицу топей еще более женственной. С копной волнистых черных волос, строгими плотно сжатыми аккуратными розовыми губами, серьезными, немного грустными карими глазами, она смотрелась настоящей красавицей армутского толка. Деланно улыбнувшись Артуру, она спросила, не без доли любопытства и некоторого кокетства, присущего многим девушкам:

– Сам пришел, или Джехар прогнал?

– Решил разнообразить утреннее времяпрепровождение, – хмыкнул Артур, подделываясь под ее тон. Оделян сверкнула карими глазищами и улыбнулась, на этот раз куда более искренне. Юноша с аппетитом принялся за осоковую кашу, которая, впрочем, по вкусу отчетливо напоминала болотную тину, а Оделян, не притронувшись к тарелке, без тени смущения глазела, как ее сосед по столу поглощает завтрак.

– Ты ничего не ешь? – сказал наконец юноша, не сумев сдержать раздражения в голосе. Ему не нравилось, как Одди таращилась на него. Впрочем, не одна только госпожа топей, но и все ребята с огромным любопытством смотрели теперь в их сторону, словно ожидая забавного театрального представления, которое вот-вот должно было разыграться в столовой.

– Вчера кое-что произошло, – строго произнесла Оделян. – Джехар считает, что ты хотел сбежать вместе с Азором и Четверкой. Это правда?

– Разве похоже, чтобы я сбежал? Как мне кажется, я сижу напротив тебя сейчас, а не пробираюсь по непролазным болотам… – буркнул Артур, впрочем, избегая прямолинейного ответа.

– А вдруг пропавшие найдутся, признаются в неудавшемся побеге и расскажут, что ты был с ними заодно? Что тогда станешь делать? Клянусь, для твоей шкуры было бы лучше правдиво поведать мне обо всем сейчас… По крайней мере, я настоятельно советую тебе избрать именно эту линию поведения. Если же мне станет известно, что ты врешь, я накажу тебя, причем довольно жестоко, несмотря на установившиеся между нами дружеские отношения. После чего у тебя уже не будет никакой защиты перед Духом Доргейма.