Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи

Оказалось, что вся опушка была засажена картошкой. Ее еще не убрали, впрочем, до начала смрадня обычно никогда не убирали. Хотя в некоторых местах земля была перерыта, и вдоль распаханных борозд валялась полусгнившая черная ботва.

– Окучить, подкормить навозной жижей, опудрить древесной золой от колорадского жука, – будничным голосом провозгласил Азор, с садисткой ухмылкой перечисляя трудовые обязанности новоиспеченного садовника. – А еще, – добавил он, наклонившись к самому уху Артура, – набери побольше сырого картофеля с собой, путь у нас неблизкий. Свистнем лодчонку, на ней переплывем Зло-озеро, а потом в сторону армутского города почапаем. Усек? Никому ни слова, разумеется. У тебя отведено два часа на работу, час, соответственно, работаешь, а потом, когда весь песок в склянке ссыплется, сигаешь в лес. Охраны здесь не будет, принимать твою работу должен буду я, но, как понимаешь, мне тут нечего делать. Я буду ждать на берегу озера с Уткеном. Опоздаешь – пеняй на себя.

– Нас не хватятся? – с сомнением пробормотал Артур. Он все никак не мог поверить, что в Доргейме за узниками следят спустя рукава.

– Непременно хватятся. Но уже вечером. У нас есть пару часиков форы.

– Ты говорил, что убежать можно только втроем? Почему?

Азор помолчал немного, а его благообразное лицо как-то подозрительно напряглось.

– Да это, брат, такое дело… Нам ведь придется долгое время идти по безлюдью… В лесах клюквы полно, да только на ней одной далеко не выедешь, – он сбился и замолчал, испытующе взглянув на Артура.

– Ну и что? – нахмурился клипсянин, не понимая, к чему клонит приятель.

– Да ничего, Бунтарь. Двое будут тащить лодку, один – идти впереди и палкой проверять почву. Ясно тебе? Здешние места страсть какие гиблые.

– А карта? У тебя есть план местности?

Азор насмешливо хмыкнул.

– Есть. У меня в голове. Я, братишка, тут почти всю свою жизнь прожил, знаю уж, что к чему.

Неожиданно их разговору помешали: недалеко от сообщников хрустнула сухая ветка, и ребята невольно вздрогнули и замолчали. К ним торопливой взволнованной походкой приближался парень весьма подозрительного вида. Большой бездонный рот его был полураскрыт, как бы в ожидании, что туда кто-нибудь залетит, рябая кожа на лице была толстой и плотной, как у носорога, ясные голубые глаза смотрели отстраненно, впалая волосатая грудь была перетянута кожаным ремнем, на котором болталась пустая лейка, одна штанина у странного субъекта была опущена, другая чуть подвернута, спутанные черные волосы выглядели грязными и неопрятными. Поравнявшись с заговорщиками, незнакомый парень резко остановился, будто уперся в невидимую стену и, сложив губы трубочкой, вдруг протяжно замычал во весь голос:

– Му-у-у!

Это возмутительное и даже бестактное поведение со стороны выглядело весьма пугающим и зловещим; человека всегда страшит любое отклонение от нормы, где норма – это поведение большинства. Но мало кто задумывается о том, что количественное преимущество группы не всегда говорит в пользу адекватности ее составляющих, и зачастую именно самые странные и чудаковатые персонажи являются наиболее талантливыми, умными, словом, заслуживающими внимания.

Азор крайне недовольным взглядом смерил больного и с презрением воскликнул:

– А, это Чероки! Сквакнувшийся.

Артур с искренним удивлением покосился на сокамерника; этот брезгливый пренебрежительный тон как-то совсем не подходил Азору – доброму, заботливому, готовому всегда прийти всем на помощь, даже самым слабым и жалким.

– Неприкасаемый? – спросил клипсянин, с искренней жалостью взглянув на подошедшего парня.

– Да, именно. Хотя вернее будет сказать, чокнутый. А ну, кыш, сваливай отсюда, братишка, пока по шее не надавали! – вместо оружия угрожающе взмахнув песочными часами, прикрикнул Азор, обращаясь к сумасшедшему. Тот же явно рассердился, не понимая, за что его гонят. Обиженно мыча во весь голос, парень приблизился к Азору и вдруг грубо выхватил у того из рук столь раздражающий предмет.

– Фу ты, отдай немедленно!

– Дай, дай, дай, – передразнил Неприкасаемый, жутко выпучив глаза и издавая звуки, похожие на смех. Затем он во всю прыть кинулся в другую часть поля, разнуздано крича и брызжа во все стороны слюной:

– Не догонишь, не догонишь, б-ууу!

Азор возмущенно всплеснул руками.

– Что теперь прикажете, по всему полю за ним бегать, а? Когда он так начинает делать, мне хочется его из арбалета уложить, честное слово! Давно уже пора что-то решать с этими Неприкасаемыми!

Артур пожал плечами:

– Бедняга не виноват в том, что с ним произошло.

Брюнет с доброй усмешкой покосился на собеседника.

– А как ты теперь время до побега определять будешь? Других часов у меня нет.

Артур покосился на небо. Он хотел было сказать «по солнцу», но потом увидел надвигающиеся со стороны леса тяжелые облака и задумался.

– Ладно, Бунтарь, как начнет темнеть, приходи. Понял? Будем пытаться ориентироваться в сложившихся условиях. Мы с Уткеном в любом случае придем раньше, у нас работы практически в одном месте.

– И чем ты занимаешься?

– Я старатель, – небрежно ответил Азор. – А Уткен придет собирать наше вонючее барахло. Мы ведь в грязи возимся, как, впрочем, и ты сейчас будешь.

Он вручил приятелю необходимые для работы инструменты.

– Пойду-ка я все-таки быстренько вздую этого мерзкого мальчишку и отберу часы!

– Не надо, – возразил Артур. – Мы ведь все решили. Как стемнеет, я пойду к озеру.

– Бунтарь, мне мерещится, или ты его защищаешь? Он же пропащий уже, считай, что и не человек вовсе, а так, вредоносное насекомое. Они тут преспокойненько живут, не работают, паразитируют на нас, да еще и фокусы регулярно устраивают. Весь Доргейм ненавидит Неприкасаемых, но избавиться от них тоже нельзя.

– Весь Доргейм? Для меня это вовсе не показатель, – сухо возразил ему Артур. – Иди уже, Азор. Я присмотрю за ним.

– Да не слюнтяйничай, братишка. Ты бы тоже возненавидел Неприкасаемых со временем. Смотри, как бы Чероки и дальше не продолжил портить нам все планы… Ладно, я пойду, надо совершить необходимые приготовления. И потом, меня уже ждут братишки на шахте. Кстати, ведро с золой в конце поля. Работай не покладая рук, чтобы потом не придраться было. Бывай, Бунтарь.

Сказав все это, Азор отсалютовал ему рукой на прощание и быстро скрылся в ельнике. После его ухода воцарилась ужасающе гнетущая тишина. На другом конце поля в сырой бурой земле возился Чероки; несчастный закапывал песочные часы, а затем вновь откапывал, изредка посмеиваясь над своими бессмысленными действиями.

Клипсянин тяжело вздохнул и принялся за окучивание картошки. На душе образовался неприятный осадок после разговора с Азором, но юноша не думал сейчас об этом. Монотонные физические действия, которые он совершал, отвлекали от всяких мыслей, в том числе и дурных. Вначале солнце приятно согревало ему спину, однако вскоре оно перестало справляться со своей основной задачей и окончательно скрылось за тучами. Сразу резко потемнело, и Артур, растерянно глядя на небо, прервал работу.

Клипсянин совершенно не представлял, сколько времени он провел за своим кропотливым занятием; увы, у него не было ценного опыта Алана, который мог в любую погоду успешно ориентироваться во времени и в пространстве. Всеми ощущениями юноши завладевало чувство предстоящей беды, приближавшейся с подступающими грозовыми тучами. От тревоги вновь засосало под ложечкой. А вдруг не получится? Простит ли его сумасбродную выходку таинственный дух Доргейма, либо же обратит в одного из этих несчастных, полностью лишенных разума? Раз вспомнив про Неприкасаемых, Артур принялся с беспокойством оглядываться. Лучше бы, все-таки, чтобы Чероки не видел, как он направляется в сторону озера. Вокруг никого, если не принимать в расчет двух драчливых крикливых ворон, не поделивших что-то между собой. Прямо как у людей, только проще и, сколь бы странно это не звучало, человечнее.

В два счета стемнело, и стужа начала пробирать до костей. Клипсянин поежился от мучительного холода и отложил в сторону лопату. Бежать, немедля. Вдалеке угрожающе громыхнуло. Интересно, в Доргейме вообще когда-нибудь бывает хорошая погода продолжительное время? Юноша намеревался было покинуть поле с распаханной картошкой, однако смутная тревога в сердце задержала его еще на пару минут. Он вдруг стал переживать по поводу того, что Чероки куда-то делся. И если бы еще тот был совершенно здоров, то все происходящее было бы даже на руку Артуру, однако мысль о том, что бедняга бродит где-то по непроходимым болотам, совершенно один, без присмотра, в то время как скоро начнется гроза, вызывала в сердце благородного юноши острую жалость и желание отыскать Чероки и убедиться, что с ним все в порядке. С другой стороны, его уже наверняка ждали Азор и Уткен. Не мог же он подвести их обоих.

Размышляя таким образом, юноша в конце концов решил направиться к озеру, туда, где еще слабо брезжила надежда на скорое освобождение. Артур шел медленно и осторожно, стараясь не шуршать опавшими листьями. Как затравленная куропатка, он опасливо озирался, одержимый суеверным страхом, что неведомый враг угадает его тайные помыслы, отыщет, вернет в камеру, а затем придумает страшную кару в наказание. Небо сквасилось мокрыми тучами, на отдалении снова несколько раз предупреждающе громыхнуло. В воздухе запахло дождем и предстоящей грозой, насекомые летали близко к земле, появились липкие тучи навязчивой мошкары.

Страх острыми иголками пронзал тело юноши; удивительное дело, ведь раньше он почти ничего не боялся. Неужели в жизни бывает и так, что смелый человек может в иной момент превратиться в труса? Очевидно, да. Либо же присутствие Тени накладывало отпечаток на этот край и делало его более мрачным и устрашающим, чем он являлся на самом деле.

Опять прогремел гром; отчетливо, ровно и неумолимо. Он словно предупреждал, что беглецам не скрыться. Сразу за этим мрачным звуком последовал чей-то отчаянный вскрик и звуки борьбы, перемежающиеся со всплесками воды. Клипсянин замер, настороженно прислушиваясь. По левую сторону от него расстилались изумрудные можжевельники и кусты перезрелой клюквы, за ними – небольшой ельник. Отчаянный крик повторился, и Артур узнал в нем голос Чероки. Скорее всего, тот попал в беду. Разумеется, клипсянин сразу же кинулся на помощь, однако в голове его, тем не менее, промелькнула одна странная, совсем не свойственная его характеру, мысль. Заключалась же она в следующем. Зачем, собственно, тратить драгоценное время на помощь Чероки? Ведь свобода уже витала в воздухе и хладным ветром подгоняла его в затылок, ему оставалось только добежать до озера и найти остальных. Тем более, Чероки уже действительно нельзя было считать в полной мере человеком, ведь он не осознавал себя и происходящего; для него, возможно, лучшим исходом была бы смерть, а не скверная жизнь в полном забвении.

Продолжая эту мысль, нужно отметить, что сам Артур, будучи в здравом уме и твердой памяти, имел сейчас неплохой шанс сбежать от Тени и вернуться к друзьям, чтобы впоследствии никогда не превратиться в такого, как Чероки. Так зачем же он стремглав бежал на голос, а не в противоположную сторону? Задав только мысленно этот роковой вопрос, Артур внутренне ощутил спазм из-за непреодолимого отвращения к самому себе. Какие же это были мерзкие и подлые рассуждения, и как жаль, что никто от них не застрахован! Увы, даже самый праведный человек не всегда может контролировать свои мысли, но, разумеется, это вовсе не означает, что он при этом неспособен возвыситься над ними, оценить их правильность, а затем в конечном итоге поступить по совести.

Клипсянин в два счета добежал до пирамидальных елей, которые непроходимой игольчатой стеной закрывали болотный мшаник. Юноша, лихорадочно торопясь, взбежал на него и тут же почувствовал, как ноги предательски утопают в тягучей грязи. В шаге от него в грязном болоте беспомощно трепыхался несчастный Чероки, угодивший в ловушку коварных топей. Упав на колени и нащупав руками более-менее твердую кочку, отважный клипсянин наклонился вперед и схватил Неприкасаемого за руку. Тот сразу же перестал барахтаться и затих; густая грязь уже засосала его по пояс. Жажда жить, казалось, превратила его в совершенно нормального и адекватного человека. По крайней мере, все последующие его действия не были лишены логики. Он постарался принять горизонтальное положение и медленно поплыл в сторону нежданного спасателя, который вытягивал его на сушу одной рукой.

Нельзя вставать, делать резкие движения, паниковать, иначе – смерть… Болото нехотя отпускало свою жертву; от напряжения лицо Артура покраснело, все тело его напряглось, а на руке буграми вздулись вены. Несколько ничтожных минут казались вечностью, как всегда бывает, когда вступаешь в неравный бой со смертью. Но вот Чероки ухватился за узловатый корень и, тяжело дыша, медленно вылез из гиблой трясины. Какое-то время он стоял перед Артуром, дрожащий, не в меру жалкий, со стекающей по подбородку густой грязью, а потом его губ коснулась робкая и немного смущенная улыбка.

– Спасибо, – хриплым от волнения голосом проговорил он. – Спасибо те-бе.