Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи

Хлеставший во всю мощь дождь терзал им спины, покуда они брели по этой убогой, скудной земле – краю чахлого ракитника и чавкающей почвы. Артур полагал, что они идут к тюремному врачу, у которого он уже имел счастье наблюдаться в первые дни своего пребывания в Доргейме. Все его существо охватило какое-то непостижимое безразличие к самому себе и своей судьбе; вероятно, немалую роль в этом упадническом настроении сыграло небо – оно выглядело толстым пластом гранита, давившим на все живое своей тяжестью. Не хотелось бороться, выживать, надеяться, и даже побег стал представляться мало осуществимым предприятием.

Джехар угрюмо молчал, да и вообще всем своим видом являл к пострадавшему полное безразличие. Одди приказала ему отвести Бунтаря к врачу, главарь подчинился, как лакей на побегушках, ибо иными вариантами действия он не располагал. Если бы хозяйка топей промолчала, он, соответственно, никуда бы и не пошел без лишней на то надобности. Артур тоже молчал – во-первых, все его силы уходили на болезненное продвижение, ну, а во-вторых, ему и правда как будто стало все равно.

Неожиданно путники вышли к озеру, над которым таинственной мутно-белой дымкой клубился туман. Почерневшая верба, скорбевшая о лучших временах, мокрый камыш, охваченный дрожью от ветра, эта податливая почва на берегу, гнусная и лицемерная, ибо стоило погрузить в нее ногу, как сапог застревал, будто творожистый грунт удерживал его насильно. А озеро было вдоль и поперек изрезано небольшими скалистыми островками, разделенными между собой узкими проливами. На сером заиндевевшем берегу одиноко лежала утлая лодчонка с двумя веслами – жалкое напоминание о человеке в этом суровом и диком крае. Джехар аккуратно отстранился от Артура и, наклонившись к лодке, одним движением перевернул ее, по песку таща к воде. Наблюдая за его уверенными действиями, клипсянин вдруг ощутил, как все его безразличие растворяется в небытии, а на смену ему приходит острое беспокойство.

– Мы… Разве мы не возвращаемся в казармы? – тихо поинтересовался Артур, подивившись тому, как непривычно трусливо прозвучал его голос.

Вожак удивленно покосился на юношу.

– Тебе туда зачем?

Клипсянин пожал плечами, однако же продолжать допрос не решился. Странная робость и непостижимый ужас овладевали им.

– Садись в лодку, – голосом, не терпящим возражения, приказал Джехар.

Артур послушно кивнул, но отчего-то сделал шаг назад, а не вперед. Колено предательски заныло, и незадачливый боец закусил губу от боли.

– Послушай, я… Мне уже гораздо лучше. Думаю, нам стоит вернуться на урок. Обычный ушиб, вот и все, – с показным безразличием проговорил клипсянин, с напряжением глядя в глаза Джехару. Тот с подозрением усмехнулся.

– Как скажешь, братишка. Давай, пройдись передо мной – если хромать не будешь, то вернемся обратно. Одди всегда склонна преувеличивать.

Артур с досадой сжал губы и, развернувшись спиной к Джехару, хотел было уйти с этого мрачного пляжа, но дотошный вожак в два счета нагнал его и развернул к себе.

– Так не пойдет, братишка. Смотри на меня.

Клипсянин смерил главного колючим взглядом и резко пошел на него, отчаянно стараясь не переносить вес тела на пострадавшую ногу. Два шага он сделал без происшествий, но на третьем сдался – побледнел и застонал сквозь зубы.

– Сжалься надо мной, Джехар, – умоляюще пробормотал он, – да, мне больно наступать на ногу, но все равно это пустяки. Отведи меня лучше в нашу камеру.

Вожак встряхнул новичка за плечи.

– Да что с тобой такое? – недоуменно буркнул он, вглядываясь в искаженные черты юноши. – Выглядишь так, будто я на заклание тебя веду! Не бойся, авось не утоплю. – С этими оптимистичными словами он все-таки усадил слабо сопротивляющегося Артура в лодку и, спустив ее на воду, плюхнулся на сидение и сам. Вожак, конечно, старательно делал вид, что не догадывается об истинных причинах загадочного поведения Артура, однако на самом деле клипсянин боялся вовсе не его, а того места, в котором они должны были вскоре оказаться.

Вооружившись веслами, как боевыми рапирами, Джехар принялся ожесточенно грести, время от времени бросая на своего соседа недоумевающие взгляды. С этими полусгнившими веслами в массивных ладонях, по уши закутанный в черную арестантскую куртку, ссутуленный, со сдвинутыми на переносице мохнатыми бровями, мрачный, окруженный со всех сторон туманом, он казался каким-то жутким проводником в мир небытия. То с левой стороны от них, то с правой периодически возникали мрачные скалистые островки, поросшие густыми папоротниками, мхом и хвощем. Воздух, казалось, звенел от напряжения, а у Артура начался озноб. Его буквально колотило, а зубы издавали барабанную дробь.

– Так холодно, что ли? – насмешливо спросил Джехар, у которого безразличие сменилось некой заинтересованностью судьбой своего чудаковатого спутника.

– Скоро мы уже будем на месте? – вместо ответа с грубой интонацией в голосе спросил Артур. Юноше отчаянно не хотелось плыть вперед, но раз уж это не зависело от его воли, он предпочел бы поскорее приплыть.

– Странный ты, Бунтарь. То деру хотел дать, то теперь «скоро ль приедем». Как будем, так и будем, вот тебе мой сказ.

Впрочем, буквально через десять минут они уже причалили у одинокого островка, каменным изваянием возвышавшегося над водной гладью озера. Обдуваемый всеми ветрами, омываемый со всех сторон шумливыми волнами, он упрямо стоял на месте, с суровой невозмутимостью выдерживая нападки со стороны непогоды, будто маленький корабль, бросавший вызов штормам.

– Главный лекарь предпочитает жизнь отшельника, – поделился с Артуром Джехар. – Любит тишину и уединение, хотя, на мой взгляд, какая тут тишина? Погода ломается, шумит.

Не без труда главный причалил к берегу, вылез сам и помог выбраться Артуру. Волны обдавали их напутственными ледяными брызгами, покуда они медленно тащились по кряжистому берегу. Клипсянин поглубже закутался в свою тюремную робу, словно одежда и впрямь могла его спасти от беды. Вся эта переправа, вроде непродолжительная по времени, была столь мучительной для него, что теперь ему хотелось лишь одного – упасть на землю и малодушно молить о пощаде. Впрочем, его возбужденное до крайности состояние было вполне объяснимо. Вяло и подавленно брел он, опираясь на плечо Джехара. Острые серые камни на их пути предупреждали об опасности. Резкие рывки ветра – отчаянно предупреждали. Унылый крик птиц и обреченное хлопанье черных крыльев твердили о том же.

Посреди острова возвышалась могучая обрывистая скала, в которой зияло отверстие – вход в пещеру. Повсюду горками были накиданы протухшие водоросли, от которых разило сырыми грибами. В горных породах изредка мелькали загадочные очертания аммонитов, несменяемых стражей этой каменной крепости. Лучшего жилища не придумать для человека, который не терпит подле себя людское общество.

– Пройдешь туда сам, скажешь, по какому вопросу. Я подожду тебя здесь, – сухо отчеканил Джехар, старательно не глядя на юношу. И куда только делось его дружелюбие, проявленное сегодня за завтраком? Артур с молчаливой мольбой покосился на главного, но шевельнувшаяся в его сердце гордость не позволила высказывать какие бы то ни было просьбы.

Медленно, опираясь руками о влажные стены, юноша в гордом одиночестве побрел в зловонные недра пещеры. По пути ему встречались восковые свечи в красивых старинных канделябрах, располагавшиеся прямо на камнях и бывшие ему друзьями и спутниками, покуда он шел на встречу с таинственным ужасом, который, впрочем, пока существовал только в его фантазии. Каждый поворот извилистой дороги приоткрывал ему в воспоминаниях события минувших дней, когда он впервые познакомился с Тенью. Странное дело, но чем более проходило времени после встречи с Сури, тем ужаснее представлялись в мозгу юноши эти мерзкие существа, лишенные оболочки. Возможно, случайность, но по мере того, как светлый образ Баклажанчика таял и постепенно исчезал из сердца юноши, оно начинало наполняться страхом к Теням. И вроде сколько раз он уже одерживал победу, даже смог оказать открытое сопротивление Сури, но увы, все оказалось напрасным – теперь он трусливо дрожал с головы до ног, как жалкий болотный камыш на ветру.

Отсутствие веры рождает страх. Второй раз, при встрече с Килем, Артур тоже испугался, но с ним были его друзья. За них он боялся больше, нежели за себя, что позволило ему сохранить некоторую даже хладнокровность и способность трезво мыслить. Но теперь он был совсем один, один, и даже Джехар отказался идти с ним! Во рту сразу стало сухо, губы словно намертво склеились друг с другом, руки заледенели. Сможет ли он еще раз выдержать общение с Тенью?

И новый поворот дороги, новые воспоминания. С чего же он решил, что главный лекарь – Тень? На то было несколько причин. Во-первых, юноша не сомневался, что человек, отправивший его в Доргейм, являлся Тенью. Невероятные события с коронером сразу же наталкивали на эту мысль. Только подобные Сури могут перевоплощаться. Но если сюда его направила Тень, стало быть, сам Доргейм тоже отнюдь не был лишен ее внимания и покровительства. Она должна находиться где-то рядом. Загадочная школа, где готовят воинов для свержения короля, это всеобщее, почти фанатичное желание разжечь войну – чем не сокровенная мечта Тени? Ведь и у Сури имелись похожие планы на Троссард-Холл. Здесь даже легче манипулировать сознанием людей, ведь каторжники и так недовольны существующей властью, а значит, их проще направить на тропу кровопролития.

Затем – таинственная история с Неприкасаемыми. Кто эти люди? Артур догадывался, что это невезучие бедняги, открыто попытавшиеся выразить сопротивление и сбежать… А Тень, в свою очередь, жестоко расправилась с ними, как когда-то с Антуаном Ричи и Корнелием Саннерсом, лишив их разума. Наконец, кто открыто взаимодействовал со всеми учениками, как не главный лекарь, школьный психолог и он же отшельник, зачем-то поселившийся на уединенном острове?

Да, сомнений быть не могло: господин Тукай являлся самим порождением зла. Возможно, Оделян все известно, и она направила Артура сюда неспроста, а чтобы проучить еще больше, показать, что в случае неповиновения ему грозит кара куда более страшная, чем обычный вывих коленного сустава.

Смертная истома охватила сердце бледного как полотно юношу, покуда он шел на встречу со своей судьбой; каждый нерв его тела трепетал, а руки немилосердно дрожали. Наконец позади остался последний поворот дороги, а за ним появилось небольшое круглое помещение, в котором, разумеется, кто-то был.

«Ах, в какой это момент я стал таким трусом!» – с непримиримым раздражением на самого себя подумал Артур. Инк не боялся встретиться лицом к лицу с Тенью.... Но Инк был естествознателем, а я абсолютно беспомощен перед ее силой…

Пройдя весь путь и испытав, наверное, все возможные стадии страдания душевного и нравственного порядка, юноша замер, беспомощно прислонившись спиной к каменной стене. Силы буквально покидали его, и, если бы не опора, он бы, наверное, свалился на пол, подкошенный одной только разбушевавшейся фантазией.

Господин Тукай стоял к нему спиной; он был высок и строен, с могучим торсом и длинной шевелюрой совершенно белых волос. Альбинос. Вооруженный стальными ножницами, он ловко кроил лосиную кожу, лежавшую на дубовом столе, и был, судя по всему, всецело поглощен своей незамысловатой работой. На нем были мокасины из того же материала, разноцветное пончо, сшитое из лоскутного одеяла, плотные толстые штаны с ворсом. На правой его руке красовался устрашающего вида браслет из акульих зубов. Более жуткого персонажа для роли школьного психолога сложно было даже вообразить.

– Чего тебе надо? – холодным злым голосом поинтересовался негостеприимный хозяин, словно глаза его располагались не на лице, как у всех нормальных людей, а на затылке. Но никто и не считал его нормальным человеком. Так как Артур молчал, напрочь потерявший дар речи, мужчина раздраженно обернулся и колючим взглядом впился в посетителя.

Серые глаза. Вдумчивые. Злые. Но не желтые. Клипсянин глубоко выдохнул, чувствуя, как напряжение немного схлынуло. Впрочем, потом тут же вспомнилось, что у коронера тоже были серые глаза, в то время как он наверняка был Тенью. Может, желтизна глаз не является какой-то отличительной характеристикой существ из Желтого моря? Либо же этот очевидный факт можно как-то замаскировать… Волнение вновь вернулось.

Между тем хозяин пещеры впал в совершенное раздражение.

– Приводят тут всяких истуканов без предупреждения! Что молчишь, как каменное изваяние? Зачем ты здесь?

– Я вывихнул колено. Мне сказали, вы можете помочь, – робко пролепетал Артур, не отводя напряженного взгляда от серых глаз. Господин Тукай несколько смягчился. Он быстрым шагом подошел к юноше и помог ему взгромоздиться на кресло-качалку, стоявшее напротив камина. Артур принялся было поспешно подворачивать свои штаны, чтобы показать врачу больное место, но мужчина мягко отвел его руки и прикоснулся к колену. Юноша прикрыл глаза, думая, что сейчас придет боль, как всегда бывает, когда вправляют вывих. Но к своему огромному удивлению, он не почувствовал ничего неприятного, лишь легкое покалывание, как от швейной иглы.

– Я не видел тебя раньше, – задумчиво произнес мужчина. У него был приятный ровный голос. А в серых умных глазах горела неприкрытая издевка.

– Я недавно появился в Доргейме, – ответил Артур через силу. Да и к чему был весь этот спектакль, разве Тень не сама отправила его сюда?

– Почему ты так дрожишь, разве у меня холодно? – с притворным участием поинтересовался беловолосый мужчина. Артур с горечью усмехнулся. Неужели Тени мало, что он едва выносит ее присутствие, так надо еще задавать издевательские вопросы? Совершенно неожиданно мужчина взял со стола восковую свечу и, приблизив ее к лицу юноши, вдруг другой рукой схватил его за подбородок и резко поднял, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. Это выглядело невероятной фамильярностью, и гордый дух возмутился в юноше, на время прогнав страх. Резко мотнув головой, Артур вырвался из цепкой хватки хозяина пещеры.

– Вы вылечили меня, и я, стало быть, свободен? – сухо поинтересовался он, с неприкрытым вызовом глядя на господина Тукая. Тот искренне улыбнулся, а в суровых чертах его просквозило нечто мягкое и доброжелательное.

– Как твое имя? – с любопытством спросил он.

– Бунтарь, – с насмешкой отвечал ему клипсянин. Он уже не боялся и вполне овладел собой.

– Твое настоящее имя?

Как глупо, в самом деле. Весь этот диалог. Либо Тень слишком небрежна, раз позабыла имя того, кого с такой изящной ловкостью запихнула в Доргейм, либо чрезмерно жестока и желает лишний раз поиграть с ним, зная наверняка, что он и так на поводке. Артур не терпел притворства, а от подобных игр его воротило.

– Н-настоящее имя? – пробормотал он, отчего-то начиная страшно волноваться. – Кажется, его разменяли на Восьмерку, когда я прибыл сюда.

– Не на того злишься, парень. Я не виноват в твоих злоключениях, – сухо ответил ему господин Тукай. – И я вправил тебе сустав. Разве это не заслуживает хотя бы вежливого обращения?