Шторм изнутри

Большинство пассажиров уже покинули платформу, разбирая возле вокзала такси или встречающие их машины. На станции оставались лишь те, кому уже некуда было спешить, да работники вокзала – пузатые сонные дядьки в униформе.

Человек выглянул из вагона, держась за оба поручня возле двери и слегка свесившись вперед. Он медленно окинул взглядом всю станцию, примечая детали. Пространство железнодорожных перронов было отделено от городских улиц высокими зданиями вокзала с отголосками средневековья в архитектуре. Фонари давали недостаточно света, рисуя под собой ровные синие круги, и оставляли повсюду черные пятна темноты. И сейчас, в глубине ночи, пустой вокзал становился отделенным от города местом, мрачным и нуарным. Немногочисленным людям не о чем было говорить, а поезда замерли в сонном молчании, оттого вокзал наполнялся тишиной, нарушаемой шаркающими по брусчатке шагами, грохотом багажных тележек, да редким шипением локомотива.

Человек спрыгнул из вагона прямо на платформу, пренебрегая ступенями, и взял с порога свой объемный кожаный саквояж от вездесущего Claudio Pellegrini. Несмотря на теплое время года, на нем был длинный плащ, который он оставил не застегнутым, а голову покрывала фетровая шляпа-федо?ра с узкими полями. Он целеустремленно направился к небольшому строению посреди перрона, в тени которого его ждал встречающий.

Практически незаметный в темноте, там стоял мужчина. Он был невысок, но довольно крепкого телосложения, насколько его можно было разглядеть. Темнота оставила от лица лишь очертания, и разобрать внешность мужчины не оставалось и шанса. Запоминался лишь головной убор – кепка-коппола, делавшая этого человека похожим на тысячи шатающихся по ночам типов, с которыми вы не захотите завести случайную беседу. Прислонившись плечом к стене и скрестив ноги, он курил, словно обозначая огоньком сигареты свое присутствие.

Фигура в плаще быстрым шагом пересекла очерченный станционным фонарем ровный круг на брусчатке. Человек с саквояжем подошел к встречающему, погрузившись в тень и став таким же невидимым. Первым заговорил тот, кто уже ждал здесь – мужчина в кепке.

– Уж было отчаялся вас увидеть, мистер, решил было, что вы опоздали на поезд. Что, бизнес-купе там настолько хороши, что даже не хочется их покидать?

– Мне тут некуда торопиться… – Коротко ответил недавний пассажир, поставив саквояж рядом с собой и надвинув шляпу на лоб. Этот город был ему неприятен, вызывал в нем много негативных чувств, и он действительно готов был оттягивать момент прибытия сюда, насколько это было возможно. Но собеседник, кажется, понял его ответ неверно:

– Медлительность не всегда полезное качество, мистер. Хотя, если вам просто некуда податься, могу дать адресочек неплохой гостиницы, там есть номера с девочками. Вы женаты, мистер?

– Я смотрю, вы большой любитель бесед, сеньор Паскаль… – Человек в шляпе как-то странно обрывал свои фразы, как будто хотел добавить что-то, несмотря на то, что предложения были законченными.

– Просто пытаюсь завязать знакомство. – Пожал он плечами. – Кстати, как вас величать?

– Давайте перейдем к делу…

Собеседник усмехнулся, но оторвался от стены и щелчком выбросил сигарету:

– Что ж, давайте, мистер.

Человек достал из внутреннего кармана плаща фотографию и протянул ее посерьезневшему собеседнику.

– Я хочу, чтобы для начала вы нашли этого… персону… в ближайшие дни он появится в городе…

Паскаль принял фотографию, бросив на нее лишь беглый взгляд. Человек вновь отправил руку во внутренний карман плаща, выудив на этот раз плотный запечатанный конверт.

– Здесь вся информация, какую я могу вам предоставить и задаток… Независимо от ситуации, я свяжусь с вами… в ближайшее время…

Мужчина в кепке взял конверт и убрал его вместе с фотографией куда-то за пазуху. На секунду в воздухе повисла пауза.

– Если у вас все, – сказал он, – то я, пожалуй, откланяюсь. – Паскаль взял всеми пятью пальцами кепку, как это обычно делают со шляпой, и слегка приподнял над головой.

Его собеседник в плаще кивнул.

– Вы – странный человек, мистер. – Сказал Паскаль, пожимая новому знакомому руку. – Жду ваших сообщений.

А затем он развернулся и ушел.

Мужчина в кепке так и не покинул темноты, сразу спрыгнув на шпалы. Засунув руки в карманы неразличимого в темноте одеяния, он отправился куда-то вглубь вокзала к одному ему ведомому выходу.

Человек с Claudio Pellegrini провожал его взглядом из-под низко надвинутой шляпы, не двигаясь с места, пока тот не скрылся из виду. Каким оказался в жизни мужчина по имени Паскаль, скорее понравилось ему – никаких лишних вопросов, серьезность в работе, умеренная наглость и откровенность – пожалуй, на него можно было положиться.

Движение шляпы во мраке выдало, как человек перевел взгляд на свет города, не дающий стемнеть небесам за стенами вокзала. Туда отправился его собеседник, и туда же предстояло направиться и ему. Этот город раздражал его, душил и сводил с ума, вызывая одну только неприязнь. И именно в этот город вел его путь. Что ж, это должно было произойти.

Человек потянул носом воздух, наполненный запахами поездов.

Этот Город даже не представляет, что его ждет…

*

Кай открыл глаза. Над ним было ровно очерченное краями высотных домов квадратное небо – бесконечное, бескрайнее небо, не прерываемое, пусть и чрезвычайно огромным и невидимым в темноте, но все же сводом пещеры. Лишь невероятное пространство, сияющее звездами, и ближайшая звезда так далеко, что кажется размером с булавочную головку. Он так давно не видел небо. Оно, словно символ свободы – он, наконец, может смотреть на небо, любоваться им, всегда, в любой момент, ничто теперь не помешает ему в этом – и он свободен! Кай лежал и смотрел наверх, из-за яркого ночного освещения звезд почти не разглядеть, но он все равно ощущал всем телом, что там пустота, бесконечное пространство, ничем не ограниченное.

Спину холодила твердая ночная земля. Кай приподнялся, постаравшись сесть. Тело откликнулось болью. До этого момента незаметная, боль взорвалась внутри тела, и от неожиданности Кай опять рухнул ниц. Теперь он чувствовал пульсирующие спазмы, волнами приходящие изнутри и электрическим импульсом сводящие конечности.

Пересилив себя, он перекатился на бок и поднялся с помощью рук. Сел, подогнув колени и дожидаясь, когда в голове перестанет гудеть.

Время густо текло, оставляя впереди еще всю ночь. Боль не спеша отступала, и Кай, замерев, принимал облегчение.

На земле валялась тонкая металлическая труба в луже густеющей крови. В ней же лежал сверток с ключами, с краю тряпица пропиталась кровью и потемнела. Похоже, его сразу выбросили, едва обнаружив – спеша возвратить мерзкую пугающую вещицу. Кай ощупал лицо – грязь осыпалась с щеки, когда он провел по ней ладонью – затем коснулся затылка. Волосы были влажные, оставляя на пальцах липкую кровь, но рана уже затягивалась. Хлопнув по голенищу сапога, он убедился, что вторая связка ключей была на месте. Кай продолжил осматривать карманы, Крысы забрали деньги, ключи от машины, карточку с письмом в отель, а также тесак и фонарь, который, наверное, пойдет за неплохую цену знающим людям. Крысы забрали все, что смогли – сняли бы и штаны, имей они какую-нибудь ценность. Кай усмехнулся – обыскав каждую складку его одежды, они не рискнули прикоснуться к ключам, не посмели развернуть даже ту связку, что валялась на земле.

Засунув выпавший сверток обратно за пазуху – как есть, в крови – Кай поднялся, тщетно пытаясь отряхнуть одежду. Ноги ленились держать его, голову наполняла вязкая муть, и по всему телу вновь проснулась боль. Пошатываясь и прихрамывая, он поковылял к проходу между домами.

Какой-то запах… В воздухе было что-то едва уловимое…

Перед ним лежал лабиринт из переулков, должный вывести на широкую улицу.

*

Огромная синяя луна заполняла своим светом те части переулка, которые не мог осветить единственный фонарь. На небе ни облачка, но свет звезд не способен пробиться сквозь сияние ночного города, лишь луне это под силу. Неширокому проулку между двумя серыми зданиями было достаточно света луны и той единственной лампочки, укрытой от дождя ржавым конусом, висевшей над парой ступеней у никогда не открывавшейся синей двери. Стены зданий с осыпающейся штукатуркой были обильно покрыты граффити на высоту человеческого роста. В единственном выходившем сюда окне, где-то высоко над головой, моргала белая лампа дневного света.

В стороне от синей двери, но все же прекрасно освещаемые лампой, два мордоворота схватили темноволосую девушку, один скрутил ее руки за спиной, а второй что-то негромко рычал ей на ухо, держась одной рукой за рукоять ножа на поясе. Девушка опустила голову, безвольно повиснув в руках бандита, и, молча скалила зубы. Волосы, свешивались вперед, скрывая ее лицо. Закончив свой монолог, бандит врезал ей открытой ладонью по щеке, выбив из глаз слезы. Девушка отвернулась от него, но мужик схватил ее за подбородок и развернул голову, заставляя смотреть в глаза.

Ей могло быть безумно обидно, не за то, что ее сейчас избивали и мучали, а за то, что она позволила этому произойти. Но обида захлебывалась в страхе, делая ее безвольной куклой в руках бандитов, она болталась, словно тряпичная, даже не пытаясь сопротивляться. Эти двое были способны на что угодно, и вид здоровенного ножа на поясе у стоящего перед ней человека вселял страх самый больший. Едва она представляла, как это лезвие коснется ее кожи, разум застилала пелена, превращая ее в до-смерти напуганного зверька, и этот животный страх прятал возможность здраво мыслить где-то в глубине, абсолютно лишая ее сил и воли.

И страшные картины, возникающие в воображении, начинали обращаться в явь. Когда бандит в очередной раз врезал ей по лицу, она уже не могла сдерживать слезы, потекшие из уголков глаз. Развернув ее лицо к своей небритой сальной харе, заставляя чувствовать вонь дыхания, этот здоровый урод схватил ее за шею и давил на сонные артерии, отчего она теряла ориентацию и совершенно переставала соображать, позволяя страху овладеть всем разумом. Мордоворот приблизился к ней настолько, что его нос едва не касался ее.

– Я теперь тебя так изувечу. – Прохрипел он.

Бандит вытащил нож, повергая девушку в ужас. Секунды превращались в часы, ударяя в виски тяжелым молотом пульса. Вынужденная смотреть в его лицо, девушка заметила какое-то движение в конце переулка. Сквозь размывающие зрение слезы и пелену страха, застилающую разум, она заметила, как чья-то фигура показалась из-за угла здания. Неизвестно откуда взявшееся темное пятно на фоне ночных стен приобретало человеческие черты. Темная тень, казавшееся едва различимой, остановилась на какое-то время, словно разглядывая, что здесь происходит, а потом направилась в их сторону.

Бандит что-то произносил, сдавливая ее шею и отрезая от корсета коричневой кожи первую застежку, но девушка не слышала слов, заглушаемых ударами пульса в ушах, с каждым из которых темная фигура становилась на шаг ближе к ним.

Кажется, скрутивший ее руки за спиной человек заметил незваного гостя, сообщив об этом товарищу, потому что тот, наконец, отпустил шею девушки и обернулся.

Сознание начало возвращаться к ней, проясняя зрение и реальность. Неожиданный прохожий, приближавшийся к ним, шел, словно пьяный, пошатываясь и даже попытавшись облокотиться о стену. Копна перепутанных грязных волос не давала толком разглядеть его лицо, к тому же смотрел он себе под ноги, похоже, не очень-то соображая куда идет и просто стараясь не упасть. Нельзя было сказать, что он выглядел одним из бродяг-алкоголиков, но вид его был довольно неопрятен, одежда в пыли, а в волосах засохла кровь – то ли избит, то ли свалился куда-то, напившись до отключки.

– Эй. – Обратился к уже подошедшему незнакомцу бандит с ножом.

Тот вскинул глаза, словно только сейчас обнаружил, что не один в этой подворотне. Оглядев ситуацию и оценив положение вещей, на что ему понадобилось изрядное количество секунд, он заулыбался.

Пытаясь справиться со своим языком, пьяница принялся мямлить.

– Ой, парнь… изыните… мда, не хотел мшать вам… – он начал заваливаться и оперся рукой о стоящего перед ним бандита с ножом, – я прста пойду…