Можно ли простить?

Люся кивнула и села на стул, прижимая к себе свой маленький рюкзачок. Я отошла в сторону, достала телефон и набрала номер Игоря. Все рассказала.

– Угу, – пробормотал, явно отвлекаясь на что-то другое.

– Ты меня вообще слушаешь? – повысила голос, не в силах сдержаться.

– Инна, давай позже. Мне тут и так мозг выносят.

– Позже не получится. Я не знаю, сколько мы здесь пробудем, а скоро нужно забрать Аню с танцев. Ты же знаешь студия находится слишком далеко от дома.

– А Валя?

– А Валя не сможет, у неё дополнительные занятия в университете.

– Я не могу приехать. У меня тупо полный завал, – ответил раздраженно.

В один миг я почувствовала вселенскую усталость. Да, я понимаю, что муж занят, но в жизни всё может случиться, и подобные форс-мажоры тоже.

– И что же нам делать? Оставим Осю одну в клинике, или Аню заставим сидеть на лавочке в ожидании чуда?

– Я наберу Кате, пусть она заберёт.

От омерзения вздрогнула. Это было слишком для моей нервной системы. Уж точно не сейчас я хотела слышать о Кате.

– Катю? Ты серьёзно? А без Кати ты справиться не можешь?

Игорь громко выругался. Ну спасибо хоть себе под нос.

– Чёрт возьми, Инна, хватит уже! Я сделаю так, как сказал. Ну не могу сейчас всё бросить!

– Ладно, – я едва сдерживала слезы. Тяжесть в груди появилась какая-то невыносимая. – Делай как знаешь.

Сбросила звонок. Я бы и не смогла сейчас продолжить, у меня руки тряслись. Попыталась привести в норму дыхание и вернулась к дочери.

– Что сказал папа?

– Папа не сможет приехать, милая, но он тоже переживает. Всё будет хорошо, мы справимся.

Глава 4

Бедная моя маленькая девочка, столько слёз сегодня выплакала. Тихо зашла в комнату и присела на край кровати, нежно погладив дочь по спинке. Глаза опухшие, нос красный, а на щеках все еще виднелись соленые дорожки слез. В такие моменты чувствую себя самой беспомощной на свете. Как можно привыкнуть к тому, что твоему ребёнку больно?

Любовь к своим детям поистине удивительна, потому что безусловна. Ты любишь своего ребенка просто за то, что он есть. Это не зависит от его поступков или поведения. И она настолько сильна, что тебя просто разрывает на куски и ты понимаешь, что твое сердце больше не у тебя в грудине. Оно разорвано на несколько кусков и живет своей жизнью…

Кончиками пальцев провела по сладкой щечке, но тут же убрала руку, потому что Осязахныкала и перевернулась на другой бок. Будить её совсем не хотелось. Медленно сползла на пол и прислонилась спиной к кровати. Так хотелось, чтобы этот сумасшедший день закончился как можно быстрее.

Тими остался в больнице на капельницы, у него вирус, но благодаря прививкам все должно обойтись. Доктор сказал, что так нужно, поэтому мне не оставалось ничего другого, как подхватить плачущую дочь на руки и силой усадить в машину.

Тяжесть в груди снова сдавила. На душе было гадко. Я встала, поправила одеяло и отправилась обратно на кухню.

Не выдержав, снова взяла смартфон в руки и зашла в мессенджер. Растерянно посмотрела на дисплей. Он так и не прочитал сообщение.

Где-то внутри зарождалась настоящая буря. От обиды даже в горле запершило и начало жечь глаза. Почему-то именно сейчас совершенно не хотелось входить в положение. Не хотелось себя успокаивать, убеждая, что я всё понимаю. Повторять как мантру, заученные фразы чтобы вернуть возможность дышать полной грудью.

Да, у него работа. Да, муж старается для нас, для меня и наших девочек. Но сейчас этого недостаточно. Наверное, потому что в последнее время всё действительно пошло наперекосяк. Может, где-то на подсознательном уровне я ощущала угрозу, впитывала её каждой порой.

Не знаю, сколько я так просидела, уставившись в пустоту. Час, два… А хотя разве это важно? Из оцепенения вывел щелчок дверного замка. Кажется, я даже растерялась на несколько секунд. Игорь вошёл в кухню. Ощутив тяжелый взгляд, невольно задержала дыхание. Замерла, как статуя.

– Инна, почему ты ещё не спишь?

Он вздохнул, потёр виски и шагнул ближе. На секунду показалось, что вот оно – сейчас муж заключит меня в объятия и поцелует так, что задрожат коленки, но нет… Вместо этого просто прошёл мимо, разозлив еще сильнее. Он назвал меня «Инна» не «Зайчик» не «родная»… а просто по имени.

– А ты почему так поздно?

В любимых до боли глазах вспыхнуло раздражение. Он сделал шаг к окну, затем повёл широкими плечами, словно скидывая с себя каждое мое слово.

– Давай без театральных сцен. Думал, мы с этим закончили еще в прошлом веке – прозвучало резко и грубо. Мне бы проглотить, но не получается.

– Хочешь сказать, что я уже не в том возрасте?

– Вот это ты сейчас где услышала?

– А я умею читать между строк.

– Инна, перестань. Я же не железный, и так из последних сил держусь.

Глубокий вдох, взгляд в сторону, чтобы скрыть внезапно накатившие слезы. Он правда не понимает, что происходит?

– Как Ося?

– Спит. С девочками тоже все в порядке.

– Пойдем в спальню.

Покачала головой. Нет, не пойдем. Слишком сильно задело. Так, что на части рвет.

– А за Катю не спросишь?

– А причем тут Катя?

– Ну ты больше с ней, чем со мной или детьми. Вот я и подумала…

– Ты слишком много думаешь.

– Я видела, как ты на неё смотришь, Игорь. Я не слепая.

– И как же я на неё смотрю, по-твоему?

– Как на женщину, которая тебе интересна.