Охота на орков

– Завтра в полдень, – темный внезапно нажал пальцем мне на нос, – истекает срок нашего пари. Если не испугаешься – так и быть, я согласен плести тебе косы.

– Может, завтра ты уже будешь связан по рукам обещанием стать образцом целомудрия? – проворчала я, скрывая смущение.

– А мне кажется, уже завтра я получу первый честно выигранный поцелуй, и связывать меня будет только обещание не делать ничего против твоей воли, – склонившись надо мной, проникновенно прошептал дроу.

Почему-то я тоже не сомневалась в таком исходе.

Глава 6. Неприятные слухи.

Когда дома я расплела высохшие в косе волосы, они, вместо того чтобы торчать радостными пружинками во все стороны, мягкими волнами рассыпались по плечам и груди. Я сразу кинулась к зеркалу. Новая прическа подчеркнула высокие скулы, а глаза вообще стали казаться огромными фиолетовыми плошками. В удивленно уставившейся на меня из мутного стекла девушке я ни за что не признала бы саму себя.

– Ты такая красивая, – Даррен незаметно подошел сзади и приобнял меня, осторожно прижимая к себе. Теперь в зеркале стояли двое – я, едва достававшая эльфу до плеча, и темный, с каким-то странным выражением лица разглядывающий меня через отражение.

– Ты тоже, – смутившись, я вывернулась из обжигающе теплых рук и магией затушила свечи. – Спокойной ночи.

– Сладких снов, Арабисса, – мне показалось, или слова прозвучали совсем близко? Я обернулась, но, кроме меня, в комнате уже никого не было.

Уснуть никак не получалось. Я долго ворочалась на печи, не в силах забыть тяжелый взгляд Даррена, буквально пригвоздивший меня к месту, когда я вылезла из озера. Было в нем что-то такое, дикое, необузданное, заставляющее дыхание испуганно прерваться и сбиться с ритма. С удивляющим меня саму предвкушением я представляла темно-красные глаза эльфа, его острые, будто тонким пером прорисованные черты лица, шелковистые волосы, в которые так и хочется запустить пальцы, ровные удары сердца под теплой и гладкой кожей на груди… Почти смирившись с поражением, я призналась самой себе – будь у меня возможность что-то изменить, я бы все равно согласилась на это пари. И от этого становилось еще страшнее.

Кому захочется, зимуя в одиночестве в глухом краю, лишиться сердца?

Утром я проснулась первой, заглянула в комнату к Даррену и убедилась, что он еще не вставал. Украдкой вздохнула – кажется, прогулка в горы вымотала темного сильнее, чем он был готов признаться. Да и я хороша – потащила раненого орков искать! Вот что бы я делала, если бы мы их все-таки застали? Мысленно обругав и себя, и излишне гордого дроу, даже не заикнувшегося о дополнительном привале, я принялась за приготовление завтрака. Растопила печь, поставила вариться яйца, вытащила из погреба крынки с кефиром и морошковым вареньем и принялась печь оладьи. На заполнивший кухню аромат из комнаты выбрался наконец-то проснувшийся дроу.

– Доброе ут… ты в платье? – проглотил приветствие впечатленный моим нарядом Даррен. Сегодня я оделась, как самая обыкновенная женщина Кривых Холмов – в платье с широкой темно-синей юбкой в сборку, с квадратным вырезом лифа и широкими рукавами, собирающимися в манжету на запястье. Под верхнее, ярко расшитое по подолу платье я, как обычно, надела бледно-голубую рубашку, закрывающую горло, и такого же оттенка платок на голову. Завязывала я его на южный манер, как когда-то меня научил караванщик Алир Шейн – несколько раз обернув вокруг головы и оставив длинные концы свисать на плечо из узла сбоку. Вариша каждый раз сокрушалась над этой манерой, но я, напугав ее рассказами про падающих в лесу на голову насекомых, смогла отстоять свое право не демонстрировать всем подряд обязательную для незамужних девиц длинную косу.

– И тебе доброе утро, – отвлеклась я от готовки. – Да, мне сегодня лечить Варишу, а у нее очень строгий взгляд на то, как должна выглядеть женщина. У старухи и так характер не сахар, а уж если чем-то недовольна… – я скривилась, вспомнив бесчисленные нотации, которыми мать старосты доставала меня первый год жизни в деревне, пока я не научилась избегать с ней встречи и притворяться оглохшей. – Проще не связываться, целее уйдешь.

– А я подумал, это для меня, – эльф устроился на высоком стуле и прямо из крынки глотнул кефир. Я с трудом сдержала смешок, украдкой наблюдая, как дроу слизывает ярко выделяющиеся на темной коже кефирные «усы».

– Даже не мечтай. У меня это единственное платье, и надеваю я его только для походов к вредной старухе.

К слову, платье мне очень нравилось. Не будь я охотником, с удовольствием постоянно ходила бы в таких. Но в лес я уходила намного чаще, чем в деревню, а перед кем там красоваться в юбках? Разве что орки оценят, да волки от смеха подавятся.

– Вот, – я водрузила на стол большое блюдо со свежими оладьями. Даррен с голодным предвкушением ухватился за самый верхний и обиженно зашипел, дуя на обожженные пальцы. – Горячие же, подожди немного! А мне пора в деревню, быстрее приду, быстрее выберусь оттуда. Но раньше, чем через пару часов, меня не жди.

Темный внезапно взял меня за руку и поднес ее к губам, запечатлев легкий, невесомый поцелуй, отозвавшийся во мне сбивающей с ног бурей чувств.

– Почаще носи платья, ладно? – глядя мне в глаза, проникновенно проговорил дроу. – Тебе очень идет.

Я, не найдясь с ответом, выдернула свою руку и сбежала на улицу.

Я практически бежала по лесу, не обращая внимание на дорогу и пытаясь остудить пылающие жаром щеки. Почему, почему меня так волнует мнение дроу? Я же хотела, чтобы он поскорее убрался прочь из моего дома! Опасалась не устоять перед уловками темного! Боялась привязаться к проходимцу, который уйдет и унесет с собой мое сердце! Не хотела повторить судьбу матери, до сих пор печально улыбавшейся, когда я спрашивала об отце, не подпустившей к себе больше ни одного мужчины, но никогда и ничего не рассказывавшей об укравшем ее сердце темном эльфе… А теперь я сама вляпалась точно также? Даррен вылечится и исчезнет из моей жизни, навсегда забыв про существование маленькой северной деревеньки, а я останусь здесь, в одиночестве! Опять!

Даррен понятия не имеет, кто я. Он не видел моей истинной сути, а если узнает… Выдержу ли я снова разочарованный взгляд, в котором презрение мешается с отвращением? Не удержавшись, я шмыгнула носом и тут же сурово себя одернула, буквально приказывая собраться и выбросить из головы все посторонние мысли. Да почему я вообще расклеилась из-за этого несносного дроу, который всего-то четвертый день у меня живет?! Я снова шмыгнула носом и едва сдержала слезы. Так мало времени прошло, а кажется, будто бесстыжий эльф был рядом всегда…

– Лесная, ты чего несешься, как лосиха во время гона? – очень своевременно окликнул меня знакомый голос, вырывая из темного омута мыслей. Притормозив, я огляделась. Надо же, сама не заметила, как почти добралась до деревни. На тропе позади меня стоял Назар – крепкий тридцатипятилетний мужик, часто на досуге промышлявший охотой на кабанов и волков, так что мы с ним регулярно встречались в лесу. Похоже, я проскочила мимо, даже не заметив.

– Извини, задумалась, – выдохнула я, вымученно улыбнувшись. Спешить дальше в деревню я пока не стала, радуясь любой возможности привести голову в порядок перед встречей с Варишей. С хитрой старухой нужно держать ухо востро, а то сама не заметишь, как окажешься ей что-то должной. – Как дети?

– Помогают, – засветился от гордости отец. – Старший уже арбалет сам заряжает, а младшенькая за домом приглядывает, старается. Только тяжко им, без мамки-то. Не хватает женской руки в доме.

– Так найди им ее, все девушки деревни по тебе тайком вздыхают, выбирай любую, – хмыкнула я. Жена Назара умерла вскоре после родов Настасьи – их младшей дочери. Шесть лет охотник жил только ради своих детей, не видя ничего и никого вокруг, но в последний год я все чаще слышала от него подобные разговоры. Интересно, решится вдовец на новую жену до зимы или опять никого не выберет?

– Да зачем мне девка молодая неразумная, – поморщившись, махнул рукой охотник. – У меня одна такая по дому бегает, сама скоро невестой станет. Мне бы женщину сильную, мудрую – чтоб и с хозяйством справилась, и дочь смогла чему полезному научить. Врачевать, например, или в травах разбираться.

– Врачевать и травничать и я ее могу научить лет через пять, когда подрастет. Приводи, если не передумаешь. А насчет хозяйства… Ты попробуй, найди здесь девушку, которая с чем-то по дому не управится. У нас же безруким не выжить!

– Да каждая вторая! – возмутился вдовец. – Птицу ощипать еще могут, а покажешь кабана – не знают, с какой стороны к нему подойти. Вот ты, Лесная, кабана свежевать умеешь?

– Умею, – вздохнула я. А как иначе мясо на зиму готовить и шкуры продавать? – И кабана, и волка, и лося могу, если придется.

– Вот! – довольно воскликнул Назар. – А они не умеют! Как таким дом-то доверить?

– А ты научи, – подсказала я и с тоской посмотрела в сторону деревни, куда сегодня просто до одури не хотелось идти. – Я ведь тоже не с рождения все знаю.

Назар, как мне показалось, немного расстроился, когда я попрощалась. Меня же ждала встреча со стихийным бедствием Кривых Холмов – Варишей.

– … и боль такая, знаешь, будто кости крутит, – охала старуха, пока я заваривала для нее обычный укрепляющий травяной сбор. Магические способности я от деревенских скрывала, в тяжелых случаях сваливая ответственность за выздоровление на «чудодейственные травы». Только Ермила и Малика видели, как на самом деле я способна лечить, да прячущийся в моей избе дроу.

– Я как согнусь от боли, а тут глядь – Рыска из Тимьянова двора выбегает, юбка набекрень, коса растрепана, да сама счастливая такая, что летит, никого не замечая, – резко переключилась Вариша, и я с трудом поняла, о чем вообще идет речь. – И меня не заметила. Я-то притаилась, за забором спряталась, а тут Марьяша в тот же двор – к Тимьяну-то – шасть! И назад пошла только через час, лохматая да в платье мятом, а тут – ап!

Старуха неожиданно замолчала.

– Что «ап»? – подавив тоскливый вздох, уточнила я. С лечением Вариши я уже закончила, столько сил в нее влила, что месяц жаловаться не на что будет. Запас травяного чая, чтобы оправдать длительный эффект от лечения, оставила. Делать в доме старосты больше было нечего, но мне никак не удавалось уловить в бесконечном потоке вываливаемых Варишей сплетен момент, когда одна история перетекает в другую. А прервать старуху на середине рассказа ни в коем случае нельзя – обидится.

– Так Рыска-то Марьяшу прямо за калиткой полюбовника встретила! – радостно всплеснула руками Вариша. – Ух, они трепали друг друга, юбки порвали, Рыска без рукава осталась, а Марьяша в луже вывалялась! Мужики наши их вчетвером разнимали, еле растащили! А на следующий день, знаешь, что? – придвинувшись поближе, ухватила меня за руку старуха.

– Что?

– Так все тоже самое, – захихикала Вариша. – Только с утра Марьяша к Тимьяну ходила, а попозже, к вечеру, и Рыска заглянула!

– Настоящий кошмар, – поддакнула я, осторожно пытаясь высвободить свою кисть из стальной, совсем не старческой хватки. Вариша мои попытки заметила, нахмурилась и покачала головой.

– А тебя-то, деву старую, мы когда замуж выдадим, а? – внезапно выдала старуха, заставив меня вздрогнуть. – Непорядок это, что девка одна, без семьи да без присмотра живет. Кто знает, кто там к тебе ходит?

Я застыла, пришпиленная к месту пронзительным и внимательным взглядом. Старуха снова мерзко захихикала.

– Нет, ну я-то вижу, что из всех мужиков деревенских в твою сторону только Назар и шастает, но другие бабы все равно волнуются. Непорядок это. Нужно, чтоб дома муж был, и точка, – грохнула Вариша кулаком по столу. – Как тебе вдовец-то наш, а? Мужик рукастый, хозяйственный, не страшный и по возрасту тебе подходит. Кто ж еще тебя, прости Светлый, перестарка, замуж возьмет?

Сглотнув, я выдернула-таки свою руку из пальцев Вариши и чуть не уронила стакан с чаем. Я? Перестарок?! Да мне всего чуть больше трехсот! Тут же пришлось себя одернуть – я живу в Кривых Холмах десятый год и пришла сюда почти взрослой на вид, по человеческим-то меркам. Значит, местные считают, что мне лет тридцать? Действительно, для людей – старая дева. И если Вариша вспомнила о моем возрасте, значит скоро и другие задумаются, а то и заметят, что я за прошедшие годы совсем не постарела… Кажется, придется мне все-таки перебираться на новое место.

Вариша истолковала мое молчание по-своему.

– Задумалась? Правильно, девонька, думай. Пролетит твоя молодость в лесу – сама не заметишь, чай, недолго тебе летней бабочкой порхать осталось. А Назар-то давно в твою сторону смотрит да никак к жрецу позвать не решается. Уж больно грозная ты у нас воительница.

Так значит, охотник не просто так каждый раз один и тот же разговор заводит? Только этого мне не хватало! А ведь этим летом Назар, кажется, встречался мне в лесу куда чаще, чем раньше… Надо бы поостеречься – как бы домой ко мне не пришел свататься. Представив, как вместо меня Назару открывает Даррен, я не удержалась и хмыкнула.

– Вот и умница, раз радуешься! – по-своему все поняла Вариша. – Если б за мной такой видный мужик начал ходить, я бы тоже от счастья улыбалась! Так когда свадьбу играть будем, а?