По ту сторону света

По ту сторону света
Виктор Яманов

Каково это – переживать чужую смерть, как свою собственную? Морфея мучают кошмары, где ночь за ночью заканчивается чья-то жизнь. Но все меняется, когда умирает его сводная сестра – Ирида. Она находит его в грёзах, но то оказывается не сон, а настоящий мир мёртвых со своими тайнами. Морфею предстоит перебороть свои страхи, чтобы не потерять девушку вновь, и найти ответ на самый главный вопрос: Кто убил Ириду?

Виктор Яманов

По ту сторону света

Пролог

Вокруг кружили чёрные дымящиеся тени. Я оказался в непроглядной ночи, в нескончаемой каменистой местности, среди одних камней, да валунов. И не мог различить ничего, кроме надвигающегося страха смерти. Тени двигались сквозь моё тело, будто я был невидимкой. И с каждым проходом тьмы чувствовал боль… и ужас, сравнимый только с самой смертью.

Рот широко раскрылся в безмолвном крике. Очередная тень прошла насквозь. Всего на несколько секунд я ощутил себя в теле хрупкой девушки. Меня топили, чьи-то сильные руки до боли сдавливали горло, и не хватало сил оторвать их от себя. Длинные, рыжие волосы закрывали широко распахнутые глаза, но я смог уловить мужской силуэт за разделяющей нас водной гладью. Тело наполнил холод от ледяной воды. Я чувствовал на себе, как девушка захлёбывается, словно мы были единым целым. Вода заполняла лёгкие жгучей болью. Меня охватил первобытный страх, но я был не в состоянии бороться. Исход оказался известен с самого начала. Отчаяние охватило меня вместе с девушкой, чьё убийство пришлось пережить. Я не мог закрыть рот из-за спазма гортани. Агония пожирала мозг. И вдруг всё исчезло также неожиданно, как и пришло.

Физическая боль ушла вместе с туманной тенью, скрылась в гуще таких же, как она, что блуждали повсюду, но внутри меня осталось отчаяние и глубокий страх смерти, пожирающий душу изнутри. Я упал на колени, закрыв руки ладонями. Не мог ни дышать, ни рыдать.

Следующая тень заставила меня почувствовать себя мужчиной, который сидел в окопе и стрелял по врагам. Адреналин разливался по телу, и я ощутил некое удовольствие от каждого выстрела из винтовки. Чужая смерть приносила эйфорию. Всего секунду. Пока в неприкрытую каской голову не попала шальная пуля. Боли не было, я упал. Чувствовал, как одежда пропитывается кровью, и жизнь стремительно уходит, возвращая меня к теням.

Глава 1. «Найди меня»

Я проснулся в холодном поту, вскочил с кровати жадно всасывая воздух. Отдышался. Рефлекторно ощупал голову, проверяя целостность. В ушах отдавался слабый звон, словно меня оглушили во сне. Кошмары приходили каждую ночь. Год за годом. Все мои семнадцать лет.

Мокрая от пота футболка противно прилипла к телу. Я остановился возле зеркала, висящего на стене. На меня смотрело бледное лицо с короткими белыми волосами, которые слишком походили на седину, и выглядели нелепо на фоне тёмно-коричневых бровей. Зрачки ярко-голубых глаз оказались расширены, будто я принимал запрещённые вещества. Самое время избавиться от этого состояния и войти в новый день.

Я вышел из крошечной комнаты, где едва помещалась узкая кровать, которую не меняли после усыновления в детстве, и письменный стол. Вместо шкафа хранил вещи на полках и в ящиках под кроватью. Деревянные половицы звонко скрипели под ногами, и даже плотный ковёр не сглаживал стоны старого дома.

Перед тем, как помыться в ванне, которую приходилось делить с «братьями и сестрами», я засыпал её чистящим порошком. Подождал пару минут и принялся отмывать чугунную поверхность, в которую намертво въелись большинство пятен. Меня доводила до паники одна мысль мыться в месте, где оставались частички кожи других людей. Это казалось настолько противным, что от одного намерения лицо искривлялось в ужасной гримасе.

Я вновь пришёл к завтраку последним. Достал из шкафа хлопья и залил их молоком. Опекунов не было дома, как всегда в это время. Солнечный свет пробивался из запыленного окна яркими полосами, кочевавшими с пола на стол.

– Как спалось? – с издёвкой спросил Рахим – парень на год меня младше. Ему доставляло удовольствие унижать других, или того хуже.

– Как всегда, – процедил я сквозь зубы, не поворачиваясь.

– Сколько раз за ночь умер, а? – Рахим продолжил, демонстрируя широкую улыбку.

– Не слушай его, Морфей! – неожиданно за меня заступилась Ирида и отвесила оплеуху сидящему рядом задире.

Я взял тарелку и присел за большой стол, где мы собирались каждое утро, а иногда и вечер. Ирида улыбнулась и передала мне ложку из стакана с приборами.

– Есть планы на день? – поинтересовалась она, убирая за ухо прядь каштановых волос, которые при дневном свете приобретали золотистый оттенок.

– Нет, – ответил я с набитым ртом.

Рахим встал из-за стола, небрежно кинул тарелку в раковину и, накинув на плечи джинсовую куртку, спешно вышел из дома. Остальные дети сидели молча, отрешённо. Близнецы-аутисты двенадцати лет не замечали мир вокруг, и постоянно уходили в себя. А десятилетняя девочка с сильной задержкой в развитии вместо завтрака раскрашивала фломастерами динозавра в альбоме, пока тарелка с хлопьями опасно зависла на краю стола.

Мы все были с «особенностями», но достаточно взрослые, чтобы опекуны оставляли нас одних на целый день в выходные. В остальные дни нас возили в спецшколу, которая могла сравниться лишь с непрекращающимися кошмарами по ночам.

Я знал Ириду с пяти лет, с тех пор как меня усыновили. Не для того, чтобы любить, за детей с психическими отклонениями хорошо платили по государственной программе социализации сирот. Опекуны выполняли все обязанности по «списку», но не более того. Суровая правда жизни. У Ириды прогрессировала шизофрения, отчего девушке приходилось постоянно принимать лекарства. Каждое утро и вечер по десять пилюль. Из-за недуга она сильно отставала в развитии по сравнению со здоровыми сверстниками.

Ирида встала из-за стола, помыла тарелку дважды. Её бзик – всегда мыть посуду два раза, к этому все давно привыкли. Она налила из фильтра воды в стакан, и тут же вылила её в раковину. Налив второй раз, девушка достала из шкафа баночки с лекарствами, набрала в руку целую горсть и отправила в рот, разом осушив стакан воды.

– Поиграем в прятки? – воодушевлённо предложила она с детской интонацией.

– Я не в настроении, – хмуро отозвался я.

– Ну, Морфей, ну пожалуйста! Никто больше не хочет со мной играть!

– Всё равно заняться больше нечем, – я пожал плечами и неохотно согласился. Детские игры Ириды мне давно надоели, но если она оставалась одна, то замыкалась в себе, и вытащить её из подобного состояния было тяжко. Мной руководило чувство долга и ответственности, как никак самый старший в «семье».

Ирида обрадовалась ответу и захлопала в ладоши. Она не понимала интонаций, только слова, так что я её не обидел. Она не умела грустить или обижаться, и радовалась каждому новому дню, как последнему. Все стены в её крошечной комнате были исписаны радужными рисунками монстров, которые приходили к ней вечерами, и они вместе играли. По крайней мере, девушка так рассказывала. И эта особенность Ириды, как и многие другие, не поддавалась лечению.

Я достал из шкафа в прихожей куртку и надел, судя по завываниям за кухонным окном, на улице было ветрено. Ирида вприпрыжку следовала за моим хмурым силуэтом. Поймал себя на мысли: «Её шестнадцатилетние сверстницы из школы для «нормальных» себя так не ведут», а потом вспомнил, что и сам не был «нормальным».

Достал для Ириды розовый свитер, который девушка с радостью натянула поверх белой футболки. Её изумрудно-зелёные глаза светились в предвкушении игры. Я проверил, что младшие нашли себе занятия в виде очередной порции книг и раскрасок, и позвал Ириду во двор.

Опекуны разрешали нам гулять недалеко от дома, но с одним условием – не заходить на кукурузные поля, которые находились поблизости. Опасаясь, что кто-нибудь из нас заблудится, Дерван – наш опекун огородил дом деревянным забором ещё лет десять назад. Держа руки в карманах куртки, я шаркал ногами по траве, которая охотно выбивалась из-под земли.

– Чур, я первая прячусь! – заявила Ирида со всей серьёзностью.

– Хорошо, буду считать до десяти, – промямлил я в ответ.

– До двадцати! – она в шутку погрозила мне указательным пальцем.

– Как скажешь, – выдыхая, я отвернулся в сторону дома.

Слышалось, как Ирида бежала вприпрыжку, и её шаги удалялись, становились тише и тише, пока и вовсе не пропали. От скуки считания вслух взгляд застыл на витражной мозаике, занимающей верхнюю половину входной двери. «Дешёвое убожество» из красного, зелёного и мутно-белого стекла, изображающее розовый куст.

Закончив считать вслух, я развернулся. Двор загромождали сорняки, высившиеся над нескошенной травой. Прохладный ветер щекотал лицо, заставлял редкую зелёную листву дрожать.

Короткими шагами я направился на поиски Ириды. Первым делом зашёл в обшарпанную пристройку, явно нуждающуюся в покраске. Там опекуны хранили фермерские приспособления, семена и удобрения в громадных мешках. Чаще всего девушка пряталась там. Но не в этот раз. Я обошёл пристройку, прошёл вдоль забора, где росли редкие низкие деревья, посаженные лет пять назад, как помню.

Двор оказался пустым, и я вернулся в дом. Ирида могла зайти через чёрный ход и спрятаться в одной из комнат. Зайдя, я обнаружил младших за теми же занятиями – чтением и раскраской. «Видели Ириду?» – громко спросил я. Но лица девочек оставались безучастны. Пришлось повторить дважды. Младшая из девочек на мгновение оторвалась от раскраски и с отрешённым видом покачала головой.

Я продолжил искать. Обошёл каждую комнату, заглянул под все кровати, открыл все шкафы. Отчаявшись, забрался на чердак. Измарал одежду в пыли, но так ничего не нашёл. Страх за жизнь Ириды застыл громадным комом в горле.

Я же старший, я не могу подвести её.

Вернулся во двор. Второй раз обошёл округу. «Нет, она не могла пойти в поле» – в голове роились нехорошие мысли. Тревога усиливалась, заставляя сердце колотиться с бешеной скоростью. Я вышел за ворота на просёлочную дорогу, отделявшую дом от громадного кукурузного поля.

Неподалёку на импровизированном стуле из ящика и доски сидел Рахим, меня смутила его улыбка. Юный психопат так радовался только убийству грызунов, которых предпочитал отлавливать голыми руками. Удивительно, что он ещё не подхватил от жертв никакой заразы.

В этот раз парень сидел и обтачивал карманным ножом несчастный стебель кукурузы, а его одежда оказалась чистой – значит, он не охотился на зверей. Не хотелось представлять какое будущее ждёт Рахима с его жестокими наклонностями.

– Ты не видел Ириду? – прокричал я.

– Нет! – тут же злорадно ответил он. – Потерял свою возлюбленную?

Он окрасил всю округу дьявольским смехом, от которого мне стало страшно и тошно одновременно. Но я не стал отвечать и отвернулся, продолжив поиски.