Как я помню этот мир

Я согласился, куда мне было деваться. До прихода папы с работы мы разучили игру и даже наигрались. Но раньше папы пришла тётя Галя с яблочным пирогом, она иногда баловала нас деликатесами собственного производства. Пирог она испекла сама, в духовке свей печки.

– Шура я пришла тебя проведать, справится о твоём здоровье, а то в поселке говорят всякое. Мальчишка у вас славный, сегодня меня от гусей защищал. В твоё отсутствие мы с ним буквы начали изучать

Тут открылась дверь, и вошел отец:

– Озорник он хороший! Не пройдёт и дня, чтобы он чего не выкинул.

Вступил в разговор отец, слышавший их разговор ещё в коридоре, через не плотно прикрытую дверь.

– Что есть, то есть, – поддержала отца мама.

Отец помог снять шинель с тёти Гали. Её усадили за стол, и мы пили чай с пирогом и нашими конфетами в обвёртке с медведями, которыми угостил папу, какой – то дядя вчера, за то, что папа отремонтировал ему по весне мотоцикл. Папа не взял с него тогда ничего за ремонт. Сейчас он приехал из Минска и привез нам в знак благодарности эти конфеты. Очень вкусные, я такие ещё не ел. Потом мы показали им игру. У нас получилось это в виде представления. Мама села на кровать. Она хозяйка гусей. Берет чашку и зовёт гусей обедать. Алёнка грозный голодный волк сидит под столом в маске, я голодная стая гусей и вожак стаи в одном лице с пером на спине стою у стены у шкафа. Хозяйка гусей зовёт:

Гуси! Гуси!

Стая отвечает:

– Га! Га! Га!

Хозяйка спрашивает:

– Есть хотите?

Стая отвечает:

– Да! Да! Да!

Хозяйка говорит:

– Так летите домой!

Стая отвечает:

– Серый волк за горой не пуска нас домой!

Хозяйка говорит:

– Так летите, как хотите!

Стая гусей летит к хозяйке. Я тихонечко иду и машу руками. Когда гуси долетят до горы. Я поравняюсь со столом. На них набросится злой, голодный, серый волк. Алёнка в маске волка, вылезет из-под стола. И набросится на стаю, то есть на меня. Гуси изо всех сил машут крыльями, и улетают к хозяйке. Я машу руками и делать вид, что очень сильно бегу к маме. Волк обязательно поймает вожака гусей и съест его. Алёнка расставит в сторону ручонки, зарычит, набросится на меня, свалит на пол, покусает за рубашку и вырвет перо. Папе и тёте Гале так понравилось, что они хохотали до слёз, и три раза вызывали нас на бис. И у нас каждый раз была новая импровизация, одна лучше другой. На улице стемнело, тётя Галя ушла к себе. Я лёг спать.

Утром я принёс от молочницы молоко. Позавтракал. Мама послала меня за хлебом. Тётя Галя дежурила. И я пошел один по асфальтированной дороге, огибая озеро. Принёс хлеб. В квартире были чужие люди. Молодой парень и женщина чуть моложе тёти Гали. В белых халатах. Врачи догадался я. Женщина слушала маму трубкой. Потом посмотрела лекарства, которые пила мама и сказала:

– Дорогуша, я за вами заеду через три часа, после осмотра остальных больных, работников и членов их семей на станции.

Потом она куда-то позвонила. Послушала нас с Алёнкой. Дети у вас на удивление здоровы. Правда мальчик маловат ростом на свой возраст и худенький. Потом она писала разные бумаги, смотрела мамину выписку. Спросила:

– Молоко не появилось?

– Нет, – ответила мама и заплакала.

– На кого я детей оставлю, я только с больницы, мне здесь стало лучше.

– На мужа, я ему сейчас больничный, выпишу. Вы боитесь их на две недели оставить – оставите на всю жизнь. У вас ревматизм. Активная фаза, идёт осложнение на сосуды, сердце, голову, почки, суставы и другие органы. Если не лечить то умрёте, или останетесь инвалидом на всю жизнь. В Вороново вас привезли с сильной ангиной, и очень высокой температурой на машине скорой помощи, а вы приписаны к нам Лидской железнодорожной поликлинике. У нас есть и ведомственная больница. Я вам уже и место заказала в палате интенсивной терапии. Вот мужу больничный лист, так что без разговоров собирайтесь, мы вам не дадим умереть, – прочитала лекцию тётя врач властным голосом.

– Мама, послушай тётю, езжай, я за сестрой смотреть буду! – чуть сдерживая слёзы, сказал я.

– Какой хороший мальчик. – сказала врач и ушла. Мама позвонила папе и плача рассказала обо всём.

Он пришёл домой и собрал её в больницу и через несколько часов остались мы одни. Отец как всегда говорил:

– Сынок я на часок отлучусь на работу. Ты тут смотри.

И я смотрел, за сестрой исполнял все её прихоти. Слушали радио. Играли в «Берлогу», «Лису Патрикеевну», «Гуси! Гуси!», «Хутор», «Дочки матери» и ещё несколько игр. Алёнка забыла маму, в крайнем случае, не скучала по ней, в отличие от нас с папой. Он всегда приходил к обеду, укладывал Алёнку спать, а меня отправлял на улицу:

– Иди на улицу прогуляйся, а то без воздуха заболеешь, да и Алёнка без тебя отвлекаться не будет, быстрее уснёт.

Я брал мяч, шёл в сквер, выбирал два дерева между какими маленькое расстояние – это были ворота, и бил мячом по ним. Ребят не было, они в школе. Спустя некоторое время мне надоедало, становилось скучно, и я возвращался в квартиру и сидел у изголовья спящей сестры, всё – таки живая душа. Отец уходил на часок на работу и до пяти был там. Мы, оставались одни. Вел я себя наверно хорошо. Как – то отец даже сказал, что если я себя и дальше так буду вести, то через две недели маму выпишут с больницы. Я очень скучал по маме и считал дни.

Пришла беда – открывай ворота.

И вот первый выходной. За мной зашла тётя Галя, папа надел на меня новое, купленное на вырост пальто, новую из какового меха шапку под ушки, и когда я не захотел надевать, не удобное пальто, папа сказал:

– Сегодня, после вчерашнего дождя подморозило, уже зима не за горами. Надо одеваться по сезону, а не в куртке старой бегать, а то заболеешь, как мама мало мне беды.

Он дал указание, что купить и мы пошли с тётей Галей в магазин и конечно, по короткой дороге, через Королевство Гусей. По дороге я взял спрятанную палку. Пальто больше размера на два, полы длинные, неудобно. Гусиное Королевство поредело раза в три, остались самые крупные экземпляры, многих из них оставят до рождества для застолья, остальные на потомство. Прошлый раз, когда мы шли, гуси на нас почти не нападали. Сейчас они ещё подросли, почувствовали свободу, или не признали меня в новом пальто, или им пальто не понравилось. То и дело гоготали, отдельные вставали на свои красные лапы вытягивались, поднимали ввысь, свою грозную голову с желтым острым клювом и быстро хлопали своими мощными крыльями, показывая сою силу. Но самые наглые выходили на дорогу, и хватали нас за одежду, за что получали палки по шее и спине. Потом успокаивались, и отходил, молча в сторону. Мы пришли в магазин купили, что надо и пошли домой. Взяли оставленные у дороги палки, и пошли на обратный путь. Гуси видать ещё не забыли старую порку и вели себя скромнее. На средине Гусиного Королевства, мы встретили отпускника дядю Павла, поздоровались. У них с тётей Галей завязался взрослый разговор. Я не любил слушать взрослые разговоры, прошёл вперед и стал ждать тётю Галю. Я всегда так делаю из-за скромности, так научила меня бабушка Домна, ещё на хуторе. Тут три огромных откормленных за сезон гусака поднялись на дорогу, и пошли друг за другом, мне на встречу шипя, как змеи с вытянутыми шеями. Я хотел в глазах своих лучших друзей казаться героем. Не в первое, и начал защищаться. Я со всего маха ударил палкой, по вытянутой шее, шедшего впереди гусака, тот развернулся к озеру и сразу слетел с насыпи на луг. Второй неробкого десятка продолжал идти на меня. Я повторил свой манёвр, после удара по шее, второй гусак развернулся к озеру, но только в пол оборота, и остался на дороге загоготал, собираясь атаковать снова. Видать удар получился слабым. Скорее всего, из-за длинных рукавов в пальто. Я изловчился и сильно ударил гусака по спине, да так, что гусак слетел на луг и утащил мою палку, на край траншеи отделяющую дорогу от луга. Третий гусак остался на насыпи, но сменил свою угрожающую позу. Довольный своей победой я подошел к краю траншеи и согнулся, чтобы поднять палку. Неожиданно ноги мои поехали по скользкой траве в зад, к дороге, я не удержал и упал ниц на краю траншей так, что моя голова и руки оказались ниже туловища в траншее. С левой руки я не снял сетку с покупками. Находившийся на обочине гусак, вдруг влетел мне на спину, и начал, что есть силы бить крыльями по спине. Мне было очень больно, так что я не мог кричать. Я не мог подняться с сидящим на спине монстром, мои руки скользили вниз по канаве. В дополнение гусак сначала ущипнул меня за шапку, а потом начал долбить в голову. С каждым ударом крыльев и клюва я становился слабее, в конце концов, через некоторое время, я потерял сознание. А гусь продолжал, молча убивать четырехлетнего мальчика, в двадцати шагах от взрослых. Тётя Галя была на пол головы ниже Павла и увидела побоище, когда тот повернул голову. Она вскрикнула и быстрее Павла добежала ко мне, сбросила обезумевшего в ярости гуся. Дядя Павел подхватил ещё дышащее тельце мальчика, с привязанной к руке сеткой и, что есть мочи, понёс меня домой. Тётя Галя побежала к бывшей медсестре фронтовичке бабушке Клаве. Бабушка Клава на моё везение оказалась дома. Она неделю назад ушла на пенсию, последний год работала фельдшером, в каком-то ближайшем от Бастун пункте. Она захватила свой расходный чемоданчик, и они с тётей Галей побежали к нам домой. Они успели вовремя. Я уже раздетый и отмытый от грязи лежал на кровати, не приходя в сознание. Два мужика не знали, что делать. Сестренка гладила меня ручкой по животу и плакала. По дороге баба Клава узнала, что произошло, и сказала, что такого по её практики ещё не было. Она открыла мои веки, посмотрела в глаза, послушала дыхание и сказала:

– У него, кажется болевой шок. Быстрее кипятите шприцы.

Отец включил керогаз и вскипятил коробочку со шприцами. Бабушка Клава ввела, противошоковый препарат. Потом подсунула под нос нашатырь. Спустя минуту я зашевелился и закричал от боли. Бабушка сделала ещё один укол, и я открыл глаза и увидел, незнакомую бабушку в белом халате суетящейся надо мной, плачущую сестрёнку на табуретке у кровати. Папа, тётя Галя и дядя Павел стояли поодаль. Тётя Галя плакала.

– Как я здесь?

– А где ты должен быть, под гусаком, что ли? Тебя сюда дядя Паша принёс, – съязвила на радостях, что я заговорил тётя Галя.

– Папа я хорошо себя вёл и не тронул первым этого гусака, он сам на меня напал, когда я споткнулся. Не говори маме, чтобы она не волновалась, семь дней осталось до её выздоровления, иначе она не поправится.

Бабушка врач, так я подумал, медленно перевернула меня на живот и спросила:

– Голова не кружится?

– Нет, только болит, – ответил я слабым голосом.

Все увидели гематому на голове с куриное яйцо, и синюю, опухшую от побоев спину. Шея была разбита, из неё сочилась кровь.

– Скажите, у него раньше были травмы? Привит ли он от столбняка? – спросила бабушка врач, обрабатывая раны.

– Травмы у него часто бывают, но врачей мы не беспокоим, – сказал папа.