Как я помню этот мир

Она достала из коробки большую белую соломенную шляпу и одела на Алёнку. Шляпа была великовата, тётя Галя закрепила её на подбородке резинкой:

– Смотри, какая она у тебя Милашка! Сейчас немного велика. К весне хороша будет.

Алёнка уже открыла шкаф, и крутилась перед зеркалом.

– Спасибо! – сказал я за сестру.

– А тебе, что я привезла тебе! Закрой глаза!

Я закрыл. Когда открыл снова. В её руках был большой резиновый мяч. Такой подарок мне даже не снился.

– Это мне?!

Я не мог сдержаться, и поцеловал тётю Галю в щёчку, когда та нагнулась закрывать свои опустевшие сумки.

– Большое вам спасибо!

Но Милашка в шляпе, выхватила из её рук мяч и убежала на кровать играть.

– Зачем у брата подарок отняла? Я сейчас немного отдохну с дороги и позову вас пить чай.

Тётя Галя ушла, а мы сестрёнкой начали катать мяч на кровати.

Позвонил папа и сказал:

– Завтра маму выпишут.

В голосе его, почему-то не чувствовалась радость, как в первый раз, когда маму с сестрёнкой выписывали. Тут зашла тетя Галя и позвала нас в гости. Алёнка как всегда взяла с собой кружку на половину наполненную молоком, шляпу она отказалась снимать, уж больно она ей понравилась. У тёти Гали, как всегда уже был накрыт стол. Но кота не было. Алёнка скривила губку. Я взял из её ручонок кружку и поставил на стол. Тут вошла, какая – то тётя в железнодорожной шинели и принесла в корзинке кота. Он бедняжка вырвался из неё, когда тётя открыла в ней крышку, и бросился к тёте Гале, начал тереться о её ноги.

– Знаешь, Галя он скучал, ничего не ел, наверно думал, что ты его бросила.

Тётя Галя взяла кота на руки, села на кровать начала гладить, приговаривать:

– Бедняжка мой, скучал по мне, отощал.

Кот лизал ей руки, она взяла со стола молоко и налила коту в чашку, со словами:

– Это тебе Алёнка принесла. Она тоже по тебе соскучилась.

Сестра в подтверждение прибежала гладить кота. Тётя в шинели ушла, сказала, что ей на службу, только поинтересовалась, прошла ли тетя Галя комиссию.

– Годна на год, что со мной будет, я ведь железная. – засмеялась тётя Галя.

Она на этот раз угостила нас вафлями, мы до этого никогда их даже не видели. Она купила их специально для нас. Мы с сестрой съели по одной. Мне вафли очень понравилось. Но я не посмел больше взять. Папа, как-то рассказывал мне про тётю Галю, что она давно на станции, работала на разных должностях и сейчас её очень часто используют на подменах. С последней должности дежурного по станции её уволили семь лет назад, она тогда после гриппа не прошла комиссию по слуху. Тётя Галя тогда никуда не уехала, да и ехать ей некуда, у неё не было своего жилья. С квартиры её выселить не могли, хотя квартира и служебная, она невиновата, что комиссию не прошла. Её место занял, дядя Павел, его прислали сюда, как молодого специалиста после техникума. Он отработал положенный ему по распределению срок, но никуда, не уехал. Павел почти сразу женился на молоденькой хорошенькой учительнице польке и жил в её доме. Когда ему предложили в этом году должность начальника станции в Мостах, у них уже было три доченьки. Он отказался, супруга не захотела менять место жительства, видно им хорошо было с родителями. Тёте Гале предложили отработать год товарным кассиром, временно благо сотрудница ушла в декретный отпуск. Она за неделю уже освоила профессию и честно отработала свой срок. Через год у неё полностью восстановился слух, но её место оказалось занято. Она каждый год сейчас проходит самую строгую комиссию на дежурного по станции, а работает на подмене, куда вызовут за штатом. Такая палочка выручалочка. Придет работник к Сидлярову, просит отпустить по семейным обстоятельствам или в отпуск, а тот говорит, что отпускает, но замену ищи сам. Вот и бегут они к тёте Гале. А Сидляров никогда не кланяется, он в стороне. За то на комиссию отправляет каждый год.

Четыре дежурных по станции, восемь по охраняемым переездам, четыре весовщика, четыре товарных кассира. Отпуска одних дежурных уже закрывают год. Больше просят в ночную смену. А тётя Галя всё ровно плохо спит по ночам, вот и выручает. Никто не может заставить её выйти на работу она за штатом, она всегда выходная. Вот и последние два месяца она редко ходила на работу, говорила, что она себе устроила отпуск. Ходила в основном ночью, и то, когда очень попросят. На радостях, что прошла комиссию, тётя Галя сегодня не отправляла нас домой, а накормила от пуза, и ещё дала по вафле домой, когда за нами пришёл папа.

Мама серьёзно больна.

Маму к обеду привезла скорая помощь. Два санитара под руки привели её в квартиру, сняли пальто, положили на кровать и уехали. Она плохо ходила, ноги и руки были опухши. Она даже не могла держать ложку в руках. Оказывается, лечение не пошло на пользу, ангина дала осложнение, и она заболела ревматизмом. За ней нужен был уход, сиделка. Откуда её взять и отец принял решение забрать домой, когда спадёт высокая температура. Теперь я понял, почему отец был, какой-то не такой. Вот пришёл папа. В одной руке у него бидончик с молоком, в другой сетка с хлебом. Он обнял маму, та заплакала. Я осмелился и тоже обнял её. От мамы пахло больницей. Потом мама позвала:

– Алла, доченька, пойдем к маме!

Голос её изменился. Он стал сиплым, глухим. Алёнка уже забыла маму, или просто не узнала её. Она сидела на раскладушке в шляпе и играла с мячом. Никакой реакции на мамину просьбу.

– Милашка в шляпе, иди к нам! – позвал я. Алёнка подошла к нам.

– Доченька, это я, твоя мама, сейчас такая. Забыла?!

Мама попыталась обнять сестрёнку и пошевелила руками, острая боль отобразилась на её лице. Папа подбросил угля в горящую плиту, поставил на конфорку выварку, вылил туда два ведра воды и пошёл с ними за холодной в колодезь. Мы уже не раз обжигались и понимали, что к плите подходить нельзя. Он только проронил нам:

– Никуда не уходите, смотрите за мамой.

Придя с водой, он снял с гвоздя ванну, поставил на пол, приготовил воду. Видя это, Аленка стала раздеваться. Пытаясь остановить доченьку, отец сказал:

– Погоди не тебя, маму. Тебя я позавчера мыл.

Но Аленка не послушала его, разделась, взяла меня за руку и повела к ванне.

Я посмотрел на отца, тот одобрительно кивнул головой:

– Но мойся сама, чистюля такая, я тебя мыть не буду.

И отец сел у стола отдохнуть. Я посадил сестру в ванну, взял в руки кусок хозяйственного мыла. При виде мыла, она уже сама закрыла глаза и я начал мыть ей голову. Через десять минут, я помыл Алёнку. Отец ополоснул её, завернул в самотканое полотенце, и вместе с ним посадил на мою раскладушку. Сестра раскраснелась и была похожа на маленького поросёнка, из моей книжки про трёх поросят. Одевалась она сама, как любил говорить отец, под чётким руководством брата, который подавал из шкафа её нужную одежду. Папа подлил горячей воды, раздел маму, на руках отнёс и посадил в ванну.

– Пока отмокай!

Засмеялся он и положил под голову маленькую подушку. Спустя некоторое время, он начал мыть ей голову. Длинные густые чёрные волосы сбились в комок, и отец долго вычесывал их гребнем. Вскоре сестрёнка уснула, а отец всё продолжал отмывать маму. По опыту я знал, проспит Аленка не менее двух часов.

– Папа отпусти меня на улицу, я так давно там не был.

– Иди только дальше сквера ни ногой! Что б я тебя в окно видел и в нужный момент мог позвать, надень куртку и ботинки, а то на улице прохладно.

Я всё сделал, как он сказал. Взял с собой мяч, отрыл дверь, которую он закрыл, когда начал мыть маму и ушёл на улицу. Ключ в дверном замке сделал за мной два оборота. Ребят в сквере не было. В школе начались занятия. Я начал играть в мяч один. Спустя некоторое время набежали ребята и присоединились ко мне. Как они все выросли, только я остался маленького, росточка. Оказывается, тогда они не поверили Зеноку, в том, что я украл поплавок. А потом очень обрадовались, когда нашёлся воришка. Ко мне они, отнеслись хорошо, посочувствовали, что заболела мама. Рассказали, что Зенок после того случая больше не выходит в сквер и в школе его нет. Занимается с домработницей Марылей, на неё возложили ещё обязанности по обучению сына хозяина грамоте. Отец позвал домой. Я забрал мяч и ушёл.

С сего дня я ухаживал за мамой и сестрёнкой. Мама ничего не могла делать сама и, как могла, руководила мной. Отец вышел на работу. Он просыпался первый, топил печь, готовил, приносил воду и выносил отходы нашей жизнедеятельности. Отец уходил из дома рано, до того, как проснётся мама. Утром я каждый день протирал ей лицо и руки тёплой водой, расчёсывал. Потом шёл к молочнице на перрон за молоком, за продуктами и хлебом. Кормил маму и Алёнку, которая просыпалась после мамы. Занимал и играл с сестрой, она как хвост следовала за мной по пятам и совсем не признавала маму. На улицу её не выводили. Я шел туда, когда Алёнка ещё или уже спала. Дядя Павел ушел в отпуск, в место его в смену вышла тётя Галя. К деду Жене я так больше не наведался, даже домой. Похолодало, начало октября, часто идут дожди. Я хожу в магазины по длинной дороге. Когда тётя Галя выходная, мы идём в магазины вместе через Гусиное Королевство. Она очень смелая и с ней я ничего не боюсь. Она научила меня, не боятся гусей. Вот и сегодня мы идём в магазин по кроткой дороге. Тётя Галя взяла спрятанные в кустах две палки, покороче дала мне, и мы пошли. Она со стороны гусей, я шёл со стороны болота, держу её за руку, немного волнуюсь. Гуси выросли, стали более агрессивные и всё чаще вытягивали свои длинные шеи с жёлтым клювом с шипящей, как змея головой пугали нас. В это время тётя Галя била гуся палкой по шее, и он уходил в сторону. Вот уже кончается насыпная дорога, и тётя Галя перестала обращать внимание на гусей, как один гусак схватил её за подол шинели и потянул в свою сторону. Тётя Галя не успела повернуться, как я выхватил палку и ударил, что есть силы гуся по крылу, тот выпустил пальто, загоготал и отошел в сторону. Большое серое перо осталось на дороге. Я согнулся и поднял его. Тётя Галя похвалила меня:

– Молодец гусар защитил даму!

Обратно, я уже шёл со стороны гусей. Нёс, в левой руке, сетку с хлебом. В правой – палку. Размахивал ей, и я уже нисколечко не боялся гусей. Реакция у меня была быстрее гусиной. В случае нападения, хлестал палкой, по агрессору, и гуси отступали. Дома рассказал маме о случившемся, и похвастался пером. Ей немного стало лучше, опухоль на руках спала, и она сама уже ела и могла кое – что делать. Мама и научила нас в игру, которую знала от своей мамы, моей бабушки по материнской линии Маруси. Игра называлась гуси и серый волк.

Игра не вылечила.

Волком, конечно, была Алёнка. Я достал волчью маску из сундука, дедушкин подарок. В ней я был волком на ёлке у папы на старой работе на станции Мицкевичи. Мне тогда Дед Мороз даже подарок дал. Маску я надел на сестру. Гусем я не хотел быть, но мама сказала:

– Гусь должен разговаривать, а Алёнка ещё маленькая и не умеет это делать, тем более ты будешь не один гусь, а целая стая. А повадки гусей лучше тебя никто не знает. И для пущей важности приделала на рубашке петельки из ниток и вставила в них гусиное перо

– Это чтобы волку было, за что хвататься и видно, что ты гусак – вожак стаи.