Воспоминания Анатолия. Документальная трилогия. Том первый

Из-за симпатичного личика и невинного выражения глаз, домашние не верили, что Валерка пакостник. Так что, мой братец творил, а я отвечал! Разве это справедливо?! Ну да ладно, дело прошлое… Когда взрослые начали говорить, что поезд сегодня будет в Москве, брат отозвал меня в тамбур и высказал, свои назревшие опасения. На тайном совете, мы договорились упросить родителей, не отдавать его на переделку, а для того, чтобы они согласились наверняка, решили добавить рёва и слёз!

Поезд прибыл. Миновав перрон, мы вошли в многоэтажный, просторный и многоголосый, железнодорожный вокзал. Окна которого, были украшены разноцветными, фигурными витражами. В гуще народа, сновали носильщики, в парадно-белых брезентовых куртках, с яркими нагрудными бляхами. В привокзальных буфетах, продавались невиданные мной, ароматные деликатесы и красные раки.

Выйдя на улицу, я крепко держался за папину руку, боясь потеряться. После чего, в электрической машине, которую Николай Гурьевич, назвал троллейбусом, с вздымающимися к магистральным проводам, подвижными штангами, мы быстро поехали, на другой вокзал.

Столица произвела, на меня, незабываемое впечатление! В троллейбусе, наши с Валеркой носы, любытно прижались к панарамным стёклам. Мы глазели на серый асфальт, перемежающийся со старой брусчаткой улиц. Взирали на провалы крыш, либо вглядывались в незастеклённые глазницы, тёмных окон. Которые ещё встречались, в придорожных домах, после Германских бомбёжек. Разглядывали высотные здания, трамваи и семафоры, которые мы видели, впервые в жизни!

Новый поезд, прощально прогудев на столичном перроне, отправился на юг. Из Московской области, нас вывез быстрый электровоз, а потом за окном вагона, появились привычные клубы, паровозного дыма. Состав часто останавливался, а потому притихшие пассажиры, неспешно взирали, на полуразрушенные посёлки, разбросанные посреди цветущих полей. Я недоверчиво глазел, на искорёженные танки! Ведь некоторые башни, были оторваны взрывами и валялись в стороне, от прожжёных насквозь, бронебойных шасси, а гнутые стволы орудий, нелепо торчали из земли…

Мы с Валеркой, уже привыкли к походной жизни и весело проводили время, играя в вагоне. Между прочим, знакомясь с новыми пассажирами и клянча у военных погоны, эмблемы и значки. На пару минут, поезд остановился на малой станции и родители начали торопливо выносить, наш многочисленный багаж.

После чего, нить моих воспоминаний, немного нарушается. Правда я помню, что мы сперва ехали, а затем остановились на ночлег, в доме женщины, которая кормила детей. Я проголодался, поэтому хорошо запомнил, как девочка моего возраста, зачерпнув большой, деревянной ложкой, душистый капустный суп, вылавливала из него, жирные фасолины. Которые затем, она нехотя отправляла, себе в пухлый рот. Я был уже взрослым, поэтому давился слюной – молча! Интуитивно предполагая, что пожалуй за стол, нас никто не пригласит…

На следующий день, нас ожидала старая полуторка, в которую родители, погрузили вещи и мы тронулись в путь. Чихая вонючим дымом и объезжая колдобины, на степной дороге, грузовик с пассажирами, устремился в горы. Небо предгорьях Кавказа, в отличие от голубой, сибирской тверди, было ослепительно синим, а потому далёкие горы, дрожали в фиолетовом мареве. Вскоре, холмы под колёсами грузовика, стали выше и превратились в сплошной, выпуклый носок, Кавказского предгорья.

Надсадно завывая мотором, полуторка заехала на горизонтальную полку, а потом поползла по узкой, извилистой дорожке, петляя над обрывами. В безлюдном месте, возле горной тропинки, машина остановилась. Вместе с прочими пассажирами, мы вылезли из кузова и налегке, отправились к речной переправе. Только Николай Гурьевич, поехал дальше с шофёром, в объезд глубокого распадка. Чтобы в двадцати километрах ниже, переехать мост и поднявшись по горному склону, заехать в посёлок.

Выйдя на высокий, горный уступ, мы в нерешительно замерли, глазея на беснующийся в низине, водный поток. Река по ширине, была примерно такой же, как Белый Июс, в родной Сибири. Правда на этом, их сходство заканчивалось. Я расслышал голос, одного из попутчиков: «Это наша Лаба… Малая Лаба!». Её стремительный поток, меня пугал и завораживал… Река не текла, а выпрыгивала! Вспухая пенистыми, тёмными бурунами, перед округлыми валунами и неожиданно выбрасывая, каскады разноцветных брызг!

Перед нашими глазами, покачивался узкий, висячий мост! Который в отличие, от однотипных по конструкции, построек древнего человека, был сделан, весьма основательно… Его П-образные опоры, были вмонтированы в массивные валуны, а тросы выходили, из отверстий трёхметровых штанг. В задней части которых, стальные канаты были надёжно зафиксированы, внушительными болтами. Далее, несущие троса, образуя коридор, уходили на другой берег.

К четырём тросам, через равные промежутки, с помощью стальных скоб, были притянуты деревянные плахи, образующие прямоугольные рамы. Причём крайние звенья, сегментов дощатого настила, крепились к основанию рам. Мы робко пошли, придерживаясь руками за лаги, привязанные вдоль моста, к деревянным аркам. Боязливо таращась, свозь щели отсыревшего настила, на беспокойные воды и замирая тогда, когда конструктив сильно раскачивался, вследствие быстрого шага, наших попутчиков.

Валерка опомнился первым и зашагал так, как будто ему, совсем не страшно! В отличие от меня, мечтающего заткнуть уши, чтобы не слышать грозный, речной рокот и миновать, как можно скорее, устрашающий мост. Едва мы, перебрались на другой берег, как впереди, за зарослями орешника, теснясь на горном склоне, показался рудничный посёлок Малая Лаба. Который получил своё название, от одноимённой, только что пройденной речки.

Ниже посёлка, текла небольшая речка Лабинка, похожая на глубокий ручей. Которую в сухую пору, мог перебрести даже воробей. Так как её глубина, при пятиметровой ширине, не превышала высоту детских колен. В дальнейшем Роза Адамовна, со спокойной душой, отпускала нас купаться, в Лабинке. Прекрасно понимая, что утонуть на её мелководье, не представляется возможным. Всё лето, речушка была лучшим другом, местной детворы, в которой однажды, я научился плавать.

В маленьком посёлки, все были хорошо знакомы! Поэтому мы с Валеркой, познакомившись со всеми детьми, радостно бегали по горным лесам и окрестностям. Тем не менее, большинство наших игр, проходило на поселковой площади. Вокруг которой, теснились жилые дома, поселковый магазин, рудничная контора и бревенчатое здание, начальной школы.

Там же была, волейбольная площадка, с натянутой сеткой и школьный турник, закреплённый на врытых в землю, высоких столбах. Правда взрослые ребята, его называли иначе – гимнастической перекладиной. Напротив рудничной конторы, на высокой, деревянной площадке со ступеньками, возвышалась трибуна. За которой, во время праздников, почётно восседало рудничное начальство, а в будние дни, играла поселковая детвора.

Во время игр, вместе с прочими, подрастающими мальчиками, я никогда не упускала из вида, высокий турник… На который, поплевав на босые стопы, для лучшего сцепления, мы влезали по опорным столбам, а затем подражая старшим, физически крепким ребятам, выполняли простенькие, гимнастические упражнения. Недалеко от нашего посёлка, по местным меркам, всего в сорока километрах, находился крупный посёлок, со странным названием Псебай.

Мы прожили Лабе, почти пол года. Правда те времена, оставили в моей памяти, незабываемые картины. В первые дни, после приезда, нас пьянил чистый, высокогорный воздух! Не такой, как в Восточной Сибири… Реки, деревья и горы, тоже были другими, а по ночам, неугомонные лягушки, устраивали непривычные, для нашего слуха, громкие песнопения.

В местных реках водилась форель, рыба с красными крапинками по бокам, которую раньше, я никогда не видел. Правда позднее, после возвращения в Мендоль, я обратил внимание на хариуса, похожего на Кавказскую родственницу, только с тёмными точками, по бокам.

Неизвестным в Восточной Сибири, действенным способом, ребята постарше, приспособились ловить в Лабинке, сытную форель. Они заходили в речку и шарили руками, под крупными камнями. После чего, нам с Валеркой на удивление, они частенько выхватывали из воды, бешено хлещущих хвостами, увесистых рыб.

В местном лесу, росли кряжистые дубы и раскидистые ясени. Кустистый фундук-орешник и великое множество горных ландышей. Изобилие невиданных жуков, пауков, ящериц и змей, нас озадачило… Да, ладно ящерицы, нас напугали змеи! Попробуй разберись, какая из них ядовитая, а какая нет?!

В связи с чем, мне хочется рассказать, занятный случай… Как-то раз, после сытного обеда, Николай Гурьевич отдыхал возле окна и неожиданно увидал, редкостную сцену, змеиной охоты! О которой он, поспешил рассказать нам, своим сыновьям… Небольшой уж, подполз поближе, к беззаботной лягушке и уставился на неё, немигающим взглядом. Поначалу, квакающее земноводное, пыталось сопротивляться чарам, неподвижного пресмыкающегося, но…

Беспомощно постанывая, перебирая лапками, да недовольно подёргиваясь, лягушка приблизилось к застывшей морде, на расстояние змеиного броска. Вот когда, неподвижный аспид, сделал молниеносный бросок! Заглотил голову, безвольной лягушки и крепко скрутил хвостом, её сильные ноги… Вот почему, став взрослым, я отнёс ряд техник, медицинского гипноза, к эффективным средствам, подавления психики, восприимчивого человека.

Ещё меня пугали, бродившие по Лабе, кричащие ослы! Во внешнем виде которых, на мой взгляд, было нечто юродивое. Мне не нравились, их несуразные головы, длинные уши и капающие елдаки. Которые те, беспричинно выпускали в перерывах между свирепыми драками…

В начале мая, к нам приехал из Германии – Виктор Адамович Слишин. Его мы ждали давно, ещё с Мендоли… Я с восторгом глазел, на высокого и подтянутого гостя, который привез нам с Валеркой, изумительные подарки. Целых два, по одному на брата – пружинных пистолета! Стрелявших по целям, круглыми палочками, с резиновыми присосками на концах. Мы были счастливы, ведь присоски липли ко всему гладкому и особенно крепко, к соседским окнам! Только наши стрелецкие набеги, на избы прочих, Лабинских поселенцев, продолжались недолго… Ровно до тех пор, пока Николай Гурьевич, не надрал нам уши!

Наших родителей, танкист дядя Витя, своим вниманием, также не обделил… Разделавшись с нами, нетерпеливыми племянниками, он подарил зятю Коле, фотоаппарат кубической формы, для съёмки широкоформатной плёнкой, а младшей сестре Розе, театральный бинокль. Хотя самую замечательную вещь, модель автомобильного двигателя, он оставил себе! Мы с Валеркой, удивлённо разглядывали, изготовленную Германскими умельцами из оргстекла, миниатюрную копию, четырёхцилиндрового двигателя.

При вращении маленькой рукоятки, сквозь прозрачный блок цилиндров, было отчётливо видно, как движется коленчатый вал, рядного двигателя и ходят шатуны, толкающие кругляшки поршней. Каналы масляной смазки, были подкрашены голубым цветом, а через головку цилиндров, просматривались концевики, бронзовых свечей. Так что, наши глаза вожделенно вспыхнули!

В последующие дни, мы неоднократно просили, дядю Витю показать, а лучше нам подарить, прозрачный макет… Только он, остался непреклонен – не подарил. Хотя всегда, охотно его демонстрировал, под личным присмотром. Сейчас я думаю, что Виктор Адамович, был абсолютно прав. Ведь заполучив в руки, такое деликатное изделие, мы с Валеркой, не удержались бы, а потому в миг, раскрутили бы его, на мелкие части!

Вместе с маминым братом, к нам знакомиться, приехала Московская девушка. Которой при встрече, нравилось секретничать с Розой Адамовной. Как-то раз, я сидел на крыше Орсовского склада и подслушал их разговор. Именно тогда, я случайно узнал, что нашей маме, всего двадцать шесть лет! Погостив пару недель, невеста Виктора Адамовича, неожиданно уехала домой. Может быть, ей не понравилась, наша Лабинская глухомань? Хотя, нет… Видимо, по причине разрыва отношений.

Наступил Великий день, победы Советского народа, над фашистской Германией – Девятое мая! На крытой кумачём, поселковой трибуне, начало выступать рудничное начальство. Народу было много и дядя Витя, конечно пришёл!

Он выразительно стоял на площади, украшенной красными знамёнами, в своём белом, парадном кителе, а на груди сияли, начищенные до блеска, фронтовые награды. Писаный Красавец!

Под вечер, после народных гуляний, подобно падению в Мендоли, я сверзся вновь! Только не с копны сена, а с деревянной отмостки, освободившейся трибуны и надломил лучевую кость, теперь правого предплечья. Рука болела, поэтому я заныл, не обращая внимания, на призывы дяди, быть мужественным.

Поселковый фельдшер, наложил простенький лубок. Который висел на марлевой петле, идущей вокруг, моей шеи. Несколько дней, я так промучился и героем себя, не чувствовал! Благо, что детские кости, срастаются быстро… После тех травм, вплоть до восемнадцати лет, при ударных нагрузках, у меня мозжили кости предплечий.

В середине мая, родители начали высаживать картофель. Впервые в жизни, я стал участником, важного семейного дела! Поднять ведро с рассадой, я ещё не мог, а потому мама, подвязав свой платок, к ручкам кастрюли, сделала мне, небольшой лоток.

Надев лямку на шею, я убедился в том, что лоток с картошкой, удобно повис, возле живота и обеими руками, начал выхватать из него, мелкие клубни. Которые не отставая, я приловчился метко бросать, в вырытые отцом, неглубокие лунки. Мама шла, позади меня и закапывала посадки.

В конце мая, поселковые ребята, решили соорудить на Лабинке, плетёную запруду, чтобы в небольшой заводи, можно было нырять и купаться. Мы начали возводить её там, где в воде была старая, разрушенная весенним потоком, каменная кладка, отчасти преграждающая речной плёс.

Старшие ребята, рубили топорами и резали ножами, ветки прибрежного кустарника. Которые мы, всем скопом, подрастающей мелюзги, стаскивали к месту запруды. После чего девочонки, переплетали ветки, между собой, готовя сдерживающий водный поток, упругий остов. Работа затянулась, но под конец второго дня, сплетённая запруда, была надёжно закреплена в реке, с опорой на массивные камни. Вода перед ней, поднялась на пол метра и в самом глубоком месте, начала скрывать меня, вместе с макушкой…

В той заводи, я впервые в жизни, проплыл несколько метров, универсальным мальчишеским способом, «по-собачьи». Тогда как девочки, осваивали свой, «лягушачий» способ плавания. В отличие от нашего, попеременного движения конечностей, девочки гребли, руками одновременно. Энергично отбрасывая воду, себе под живот, с последующим толчком, обеих ног. Тем не менее, несколько ребят в посёлке, могло плавать саженками, или как говорят в Сибири – вразмашку! Причём, о других способах плавания, таких как брасс, кроль, баттерфляй, мы ничего не слышали.

Научившись немного плавать, по примеру старших ребят, я попробовал ловить форель подныривая и шаря руками, под крупными камнями. Только из этой затеи, ничего путного не вышло… Поэтому, я не поверил Валерке, когда однажды утром, тот ворвался в дом и протягивая рыбину, на вытянутых руках, громко закричал: «Глядите! Я поймал её, голыми руками!».

В июне, у нас с братом, появилось множество, новых дел! Во-первых, мы начали отлавливать и разглядывать, майских жуков. Которые пролетая мимо, гудели как бамбардировщики… Нечаянно заприметив, что их проще сбивать вялыми, во время вечерних сумерек.

Во-вторых, налюбовавшись в ночи, на мерцание парящих светлячков, мы вдруг сообразили, что их можно использовать и начали ловить, сажая в закрытые марлей, стеклянные банки. Ведь эти создания, невзрачные при свете дня, выдавали в темноте неяркий, бирюзовый свет! Теперь по ночам, в ожидании утреннего освобождения, они тихонько шебуршились в ночниках, освещая нашу с Валеркой, уютную спальню.

В-третьих, мы приступили к ловле местных ящериц. Которые на Северном Кавказе, были крупнее Сибирских. После первых дней, упрямой ловли юрких пресмыкающихся, мы остались ни с чем… Стоило нам, подкрасться к греющеся, на тёплом камне ящерке, как она исчезала, вопреки нашей, запоздалой хватке! Иной раз, жертвуя хвостом, который долго подпрыгивая, извивался на камнях.

Однажды вечером, парнишка постарше, спросил меня: «Тарас, а хочешь поймать, летучую мышь?!». На что я, удивлённо ответил: «Конечно хочу! Только как, это можно сделать?». Тот объяснил: «Во-первых, важно приготовить, белую простынь! Во-вторых ночью, следует её расстелить, на поселковой площади. В-третьих, следует не ротозейничать, а хватать приземлившихся на белое, любопытных мышей!». Естественно, я решился: «Как стемнеет, мы придём с братом к трибуне и расстелим простынь. Будь обязательно!».

В распахнутых глазах Валерки, я заметил нетерпеливый восторг! Поэтому нами, после тщательно спланированной операции, молочно-белая простыня, была незаметно изъята из маминого сундука и после побега, через окно нашей спальни, незамедлительно разложена, на ночной площади. Летучие мыши, пролетали рядом и пока, не спешили садиться, на коварный аэродром. Возможно потому, что ещё были сумерки? Всей компанией, мы решили подождать…

Внезапно послышались, приближающиеся шаги и грозная мама, появилась на площади! Заводила-паренёк, вместе с парой закадычных друзей, незаметно скрылся. Мы же, оставшись без дружеской поддержки, инстинктивно отступили, прикрывая ладошками тылы…

Только Роза Адамовна, подняв простыню, да пригрозив пальцем, примирительно скомандовала: «Всё с вами понятно, полуночники! Простыню утащили и измазали… Марш на речку, мыть ноги и в постель!».

Избежав наказания, мы радостно побежали к реке, невзирая на нулевой результат, незадавшейся охоты. И заснули в тёплых постелях, под музыкальный концерт, расплодившихся в заводях Лабинки, голосистых лягушек.

Мальчишеские игры, изо дня в день, превращались в любопытные состязания! Мы всегда хотели знать, кто из нас, раньше других, забежит на ближний пригорок? Кто выше всех, залезет на флагшток? Кто больше всех, подтянется на турнике? Или кто первый, сумеет выполнить переворот?! Причём, только взрослый Вадик, среди поселковых ребят, мог крутить на перекладине, многократное «солнышко»!

Мы – поселковая детвора, старались во всём, подражать старшим, а потому ежедневно карабкались, на высокий флагшток! Правда силёнок, забраться на самый верх, пока не хватало… Более того, мы регулярно подтягивались на турнике, или на краю деревянной, высокой трибуны. Бегали и прыгали, до изнеможения. Правда детская усталость, проходит быстро. Пол часа отдыха и ты опять готов, повторить всё с начала!

Результаты тренировок, к концу лета, дали положительный результат. Я начал уверенно взбираться, по мачте флагштока, на самый верх! И помимо выполнения, простейших кувырков, в висе на перекладине, начал подтягиваться шесть раз, а если меня кто-то подсаживал, то целых восемь раз!