Игорь Святославич

Игорь Святославич
Виктор Петрович Поротников

У истоков Руси
Конец XII века. Русь разделена на многие удельные княжества. Идут непрерывные распри между князьями, поэтому князь Игорь, который правит в небольшом Новгороде-Северском, с юных лет привык более полагаться на свой меч и на брата Всеволода, не надеясь на милости старших князей. Храбрость Игоря порой граничит с безрассудством, его честолюбие не позволяет ему довольствоваться малым. Завидуя славе киевского князя Святослава Всеволодовича, одержавшего громкую победу над половцами, Игорь затевает дальний поход в Степь, намереваясь дойти до Лукоморья. Половецкие ханы окружают небольшое войско Игоря вдали от русских пределов, на реке Каяле происходит ожесточённая двухдневная битва… Так начинается история, которая ляжет в основу знаменитого «Слова о полку Игореве».

Виктор Петрович Поротников

Игорь Святославич

© Поротников В.П., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

Часть первая

Глава первая. Авель и Каин

– Так за что убил Авеля брат его Каин? – повторил свой вопрос инок Варсонофий, отрывая взор от большой раскрытой книги и выходя из-за стола.

Был он высок и худощав, с непомерно длинными руками, с белой от седины бородой и столь же седыми волосами, расчёсанными на прямой пробор. Тонкий нос и большие глаза с лёгким прищуром придавали иноку сходство со святым угодником Николаем. Казалось, взгляд этих суровых глаз мог пронзить насквозь не только собеседника, но даже каменную стену. Таков был пресвитер[1 - Пресвитер – священнослужитель средней ступени церковной иерархии.] Варсонофий, духовник черниговского князя Святослава Ольговича и воспитатель его детей.

Воспитанники стояли перед ним, не смея поднять глаз. Все трое русоволосые, в чистых белых рубашках и портах, заправленных в сафьяновые[2 - Сафьян – кожа таннидного (растительного) дубления для верха обуви, выделанная из шкуры овец. Окрашивалась в яркие цвета.] сапожки.

– Ну же, смелее, чада мои! – ободряюще произнёс Варсонофий. – Ответствуй, Всеволод.

Самый младший поднял голову и проговорил, запинаясь:

– Каин убил брата своего… убил Авеля… за то, что его жертва была угодна Богу. Бог принял жертву Авеля, а жертву Каина не принял. Вот.

– Значит, Господь отринул жертву Каина? – спросил Варсонофий, переходя от стола к окну и обернувшись к ученикам. – Из чего же это стало видно? Ответствуй, княжич Игорь.

– Дым от жертвы Каина был чёрный и не поднимался к небу, а тянулся по земле, – после краткого раздумья ответил мальчик.

– И такое случилось единожды, сын мой?

– Нет, отче. Это случилось многажды.

– И прямо у алтаря Каин и убил брата своего?

– Нет, отче. Каин позвал Авеля в поле, завёл подальше и убил.

– Убил мечом?

– Нет, дубиной.

– И никто этого не видел?

– Никто, отче.

– Справедливо, княжич Игорь. – Воспитатель улыбнулся скупой улыбкой и кивнул ученику. – Садись. Сядь и ты, Всеволод.

Мальчики живо уселись за длинный узкий стол, стоявший напротив громоздкой учительской кафедры с раскрытой книгой на ней. Ноги девятилетнего Всеволода, сидевшего на высоком стуле, не доставали до пола, и он болтал ими под столом, одновременно разглядывая паутину на потолке.

Варсонофий приступил к опросу третьего своего воспитанника:

– Ответь-ка мне, боярич Вышеслав, почто Каин завёл своего брата в поле, а не в лес? В лесу ведь сподручнее убить человека.

– Каин был земледельцем, – не задумываясь ответил Вышеслав, – поэтому он заманил своего брата в поле, якобы для подмоги в чём-то, а сам убил его.

– Стало быть, перед убийством Каин запятнал свою душу ещё и обманом?

– Да, отче.

– А без обмана нельзя было обойтись в таком деле?

Воспитатель с любопытством ожидал ответа из детских уст.

Ощутив на себе пристальный взгляд, Вышеслав поднял на Варсонофия свои голубые смышлёные глаза, поднял всего на миг, которого, впрочем, было вполне достаточно, чтобы убелённый сединами инок увидел в них ту единственно верную истину, ради коей он и поведал своим ученикам библейскую притчу о двух братьях.

– Если бы Авель догадался, что Каин замыслил убить его, он не пошёл бы с ним, – сказал Вышеслав. – Если бы Каин повёл Авеля не в поле, а в лес, тот мог бы заподозрить неладное. Не обманув брата, Каин не смог бы убить его.

– Мудро подмечено, сын мой, – медленно, словно в раздумье, произнёс Варсонофий. – А вот скажи мне, как стало известно об убийстве Авеля Каином, ведь никто этого не видел?

– Не видели люди, но видел Бог, который всё и везде видит, ибо живёт на небесах, – с самым серьёзным видом ответил мальчик и снова посмотрел в глаза воспитателю.

«Верует ли этот отрок в то, что молвит, или просто отвечает на мои вопросы по Священному Писанию?» – подумал Варсонофий и сам удивился своим мыслям.

Пресвитер Варсонофий, родившийся на берегу Мраморного моря, в далёком Константинополе, с юных лет впитавший в себя христианские заповеди и веру в единого Спасителя, многие годы живя на Руси, так и не сумел до конца распознать душу этих загадочных русичей. Их доброта и миролюбие позволяют уживаться среди них чужеземцам из разных земель. За добро русичи платят добром, за дружбу дружбой. И со своими братьями во Христе русские люди особенно приветливы. В их вере в Господа и в служении Ему было что-то детское, чаще всего от незнания. Но было также и что-то зловещее – видимо, от прежнего их язычества. Порой какой-нибудь знахарь либо волховица своими гаданиями и вещими предреканьями могли заставить и знатного мужа, и простого смерда поверить в нечистую силу, даже в её превосходство над истинным евангельским учением.

Проницательный от природы Варсонофий под старость стал страдать излишней мнительностью, которая часто выводила его из себя и от которой он никак не мог избавиться. Вот и теперь, скорее для своего успокоения, нежели нравоучения ради, пресвитер принялся растолковывать воспитанникам истинный смысл веры в Бога, отражённый в библейском предании о Каине и Авеле.

Усадив Вышеслава рядом с Игорем и Всеволодом, Варсонофий опустился в дубовое резное кресло с подлокотниками, начав свою речь с обычного обращения:

– Чада мои! Господь видит все мысли человека. Он видел усердие и веру Авеля, принял его жертву и показал, что она угодна ему. Господь не принял жертву от Каина и, чтобы впредь Каин молился с большей верой и усердием, показал ему своё недовольство. За это Каин рассердился на брата своего и убил его, совершив тяжкий грех.

Авель был добрый и благочестивый. Он любил Бога и, принося жертву, веровал в обещанного Спасителя. Каин же приносил жертву только для вида, чтобы не подумали про него, будто он не верует в обещанное Богом и не любит Его. Каин приносил жертву так же, как иные из нас молятся порой Богу, будто их заставляют, или ходят в церковь только потому, что их туда ведут за руку. Частенько некоторые несмышлёные отроки, читая молитву или на обедне в храме, думают о постороннем, торопятся поскорее дочитать молитву и ждут не дождутся окончания службы в церкви, чтобы убежать и поиграть в бабки.

Варсонофий сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

– Да, чада мои! Шёл Каин домой и думал, что никто не видел, как он убил своего брата. Но не скрыть злодеяния от очей Господа, от которого людям ничего не утаить, который видит не только то, что они сделали, но даже то, что собираются сделать. И вот, является перед Каином сам Господь и для возбуждения в нём раскаяния спрашивает: «Каин, где твой брат Авель?» И отвечает скрытный и коварный Каин: «Не знаю, где он. Разве я сторож своему брату?»

Тогда Господь Милосердный сказал: «Каин, Каин! Что ты натворил?! Кровь твоего брата, пролитая тобою, вопиет ко Мне. И за то, что ты убил брата своего, будь ты проклят! Не будешь ты иметь нигде покоя, всегда будет мучить тебя совесть за безвинно убиенного своего брата».

И заронил Господь в сердце Каину великий страх, что его могут убить. Скитался несчастный Каин по чужим землям и ни в ком из встречных людей не находил участия, поскольку Господь наложил на Каина особый знак, чтоб никто и близко не подпускал его к своему очагу и не делился с ним хлебом.

Скрипнувшая дверь прервала речь Варсонофия, который уже собирался постепенно перейти к детям и внукам Каина, как родоначальникам всех злодеев на земле.

Пресвитер замолчал, глядя на вошедшую в комнату статную женщину среднего роста в длинном, облегающем фигуру платье из синей парчи. Волосы женщины были заплетены в косу, уложенную, по русскому обычаю, венцом. Голова была покрыта белым платком. Из-под платка выглядывал тонкий золотой обруч, к которому возле висков были прикреплены серебряные колты[3 - Колты – женское украшение; парные колты из золота или серебра подвешивались к диадеме или к головному убору женщины возле висков.], украшенные зернью[4 - Зернь – узор, сделанный с помощью припаянных к металлу маленьких шариков.].