Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Рассказ об учительнице русского языка и литературы Богучарской мужской гимназии Ольге Павловне Страховой

Ольга Павловна Страхова, отвечая на вопросы журналиста, писала: «…Теперь о Вашей просьбе написать о М. Шолохове. Я могу кое-что сообщить Вам о нем, так как он три года (с первого по третий класс включительно) учился в Богучарской гимназии, учился и у меня. О том, что М. Шолохов, советский писатель (вышел тогда его первый труд «Донские рассказы», имелся у нас в педучилище) – наш земляк и учился в бывшей Богучарской гимназии, мы узнали тогда, когда начал печататься его знаменитый роман «Тихий Дон». (Это было во второй половине 20-х годов.) В это время я получила из Ростова письмо от учительницы русского языка и литературы А.Д. Тшпанской, с которой мы вместе работали в мужской гимназии. В нем она писала, что на днях в Ростове выступал со своим романом М. Шолохов, наш бывший с ней ученик. В моей памяти сразу возник образ коренастого лет 13–14 мальчика, с чертами чуть-чуть калмыцкого или другого какого-либо восточного типа. Когда взяла «Донские рассказы», где на обложке был портрет Шолохова, то увидала, что мое представление правильное.

Ярко пронеслись в памяти и другие воспоминания. Прежде всего я увидела этого подвижного подростка у дверей учительской гимназии в толпе таких же шустрых сорванцов, которые, как стайка воробьев, подлетали во время перемены и толпились у дверей, заглядывая в учительскую. Чаще всего это было после уроков французского языка. Место преподавательницы его в учительской было напротив дверей (у нас, преподавателей, было у каждого свое место за столом, и любопытствующие, зная свое место в журнале, по движению руки учительницы узнавали свою отметку), а нам, классным наставникам, то есть классным руководителям, дежурившим в это время на втором этаже, где помещалась учительская, приходилось с трудом вести борьбу с этой ватагой.

Тогда же я вспомнила его, Шолохова, на квартире в доме Тишанских (в наши дни долгое время в этом доме была районная библиотека, сейчас там музыкальная школа), где я часто бывала. Вспомнила я тогда и классный журнал 3-го класса «А» со списком учеников, который помещался для каждого предмета на трех страницах. На последней, третьей, было три фамилии: предпоследняя – Анатолий Шолохов (двоюродный брат Шолохова) и последняя – Михаил Шолохов.

Вскоре вышла биография М. Шолохова, где говорилось, что он учился в Богучарской мужской гимназии. Вот тут-то и взбудоражились все: и учителя, и учащиеся, и вообще богучарцы, причастные и не причастные к литературе. Я, единственно оставшаяся из бывших преподавателей гимназии, сделалась «героем» дня, терзаемая со всех сторон просьбой рассказать о Шолохове.

На первый урок к вновь поступившим в педучилище я шла настороженная, так как после урока меня останавливали словами:

– Ольга Павловна, вы учили Шолохова? Расскажите о нем!

Я всегда отвечала:

– Да, я учила Шолохова. Я помню его…»

И еще из воспоминаний: «– Кто заглядывал в замочную скважину учительской? Шолохов. Кто выпрыгивал из окон? Шолохов. Кто девчонок таскал за косы? Шолохов…»

К сожалению, Иван Топчиев не полностью опубликовал письма Ольги Павловны, обрывая ее рассказ на полуслове, как говорится: «Далее Ольга Павловна пишет о том, что для всех – и для учащихся, и для преподавателей было большой гордостью, что великий писатель учился в стенах педучилища, а для нее была «высокая честь – считать себя учительницей выдающегося писателя».

«Умерла она в глубокой старости скоропостижно, от кровоизлияния, 27 октября 1962 года, о чем сообщила мне сразу же открыткой ее сестра», – завершает свой очерк Иван Топчиев.

А. Палшков

Молодой Шолохов

По новым материалам 1964 г.

Уже в рецензиях на первые произведения М.А. Шолохова критика отметила их «богатое жизненное содержание»

. Присущее Шолохову «огромное знание» жизненного материала вскоре высоко оценил А.С. Серафимович в предисловии к сборнику «Донские рассказы»

. А в 1928 году двадцатитрехлетний писатель (он родился в 1905 году) напечатал первый том «Тихого Дона». Книга стала событием в нашей литературе. Вызывало восхищение замечательное изобразительное мастерство молодого романиста; незаурядными оказались широта охвата жизненных явлений, глубина постижения человеческих характеров, смысла исторических событий. И вполне закономерно возник в конце 20-х годов интерес к личности, к биографии талантливого писателя.

Прошло с тех пор много времени, но мы еще не можем сказать, что хорошо знаем историю становления Шолохова – художника и гражданина. Особенно недостаточными, слишком общими были до сих пор сведения о «дописательском» периоде его жизни.

Новые архивные и другие материалы, которые использованы в этой статье, позволяют теперь уже гораздо обстоятельнее говорить об отрочестве и ранней юности М.А. Шолохова (1918–1922 годы).

Шолохов рос и мужал в период гражданской войны, в первые годы мирной жизни Республики Советов. Революционная действительность тех лет, события, лично пережитые будущим писателем, встречавшиеся ему люди – все это стало потом богатейшей жизненной основой для «Донских рассказов» и «Тихого Дона», для «предыстории» героев «Поднятой целины». В революционном опыте юного Шолохова, боровшегося за укрепление Советской власти на Верхнем Дону, следует искать также истоки идейной целеустремленности, свойственной всем творениям художника, начиная с самых ранних.

Необычайно широко и богато оказалось жизненное поле, на котором выросли удивительный шолоховский талант, гражданское мужество писателя, его глубокое и разностороннее знание народной жизни.

I

Еще в раннем детстве М.А. Шолохова окружающие обращали внимание на его исключительную любознательность и незаурядную память. «Детская любознательность Михаила была чрезвычайно многообразна. Он числился постоянным наблюдателем казачьих свадеб, песен и задорных плясок. Ко всему новому проявлял огромный интерес, отличался замечательной памятью», – вспоминает двоюродный брат писателя А.И. Сергии»

.

Отец будущего писателя, Александр Михайлович Шолохов, видел большие способности мальчика и мечтал дать ему высшее образование. Чтобы Михаил получил хорошую подготовку, отец отправил его учиться в московскую гимназию. Вынужденные переводы сына сначала в Богучар (из-за материальных трудностей), а потом в Вешенскую (из-за приближения к Богучару оккупационных войск кайзера Вильгельма), не говоря уже об окончательном прекращения занятий, когда на Верхнем Дону развернулись бои гражданской войны

, Александр Михайлович воспринимал как большие потери. Он поощрял в сыне любовь к чтению, не жалел средств на книги, и Михаил с ранних лет много читал. По знаниям, по развитию Михаил обгонял своих сверстников.

Интересные факты, характеризующие тринадцатилетнего Шолохова, сообщает в своих воспоминаниях, опубликованных в Чехословакии, Ота Гинц

. Чех по национальности, О. Гинц был в Первую мировую войну солдатом австро-венгерской армии. Он был взят в плен и начиная с 1917 года жил в хуторе Плешакове станицы Еланской, где с 1915 года жили и Шолоховы, работал помощником машиниста на мельнице, управляющим которой служил Александр Михайлович.

О. Гинц был очень близок с гостеприимной семьей Шолоховых. «Родители Михаила, – рассказывает он, – обращались со мной как с собственным сыном, а тринадцатилетний Миша быстро стал моим верным молодым другом… Мне льстило, что Александр Михайлович Шолохов, отец Миши, мужчина добросердечный и деловой, считал меня человеком с выдающимися знаниями. Я был очень горд, когда он меня хвалил… Но я был слишком молод, чтобы иметь большие знания. Поэтому, – с иронией продолжает автор воспоминаний, – я стал советчиком молодого Шолохова по разным вопросам. Мы вместе гуляли и подолгу разговаривали о всевозможных проблемах. Рад признаться, что на некоторые вопросы смышленого мальчика я не мог ответить».

Миша Шолохов помогал своему другу изучать русский язык, и тот пользовался семейной библиотекой Шолоховых, которую он определяет как «большую библиотеку», составленную в основном из произведений русских авторов. Но были там и переводные произведения. О. Гинц говорит, что он всегда интересовался литературой и, тем не менее, в библиотеке Шолоховых нашел книги, которые знал мало или даже видел впервые. Беседы друзей нередко касались прочитанных книг. Однажды Миша пришел к О. Гинцу с томиком Джека Лондона в руках и попросил своего старшего товарища высказать мнение об этом писателе. Юного Шолохова особенно заинтересовал тогда Джек Лондон, «писатель активного настроения», как охарактеризовал его А.М. Горький.

О. Гинц не упоминает о первых литературных опытах Шолохова. Он о них, очевидно, не знал. А между тем, будучи гимназистом, Шолохов уже пробовал силы в творчестве. И начал он, как и многие прозаики, со стихов. Правда, выдающийся беллетрист с улыбкой отозвался несколько лет назад о своих поэтических упражнениях: «Учился в гимназии, а кто в гимназии не писал стихов? Пытался и я, мучился, страдал, не вышло ничего». Однако Шолохов тут же подчеркнул и благотворный результат этого увлечения: «А поэзию и до сих пор люблю…»

Перекликаясь с другими свидетелями юных лет художника, О. Гинц пишет о «необыкновенной памяти» Михаила Шолохова, отмечает исключительно правдивое изображение в «Тихом Доне» исторических событий, свидетелем которых они вместе были, находит в романе отзвуки некоторых житейских случаев, которые с ним, Гинцем, произошли, переживаний, о которых он рассказывал Шолохову. С удовольствием вспоминает О. Гинц поездки в степь, «великолепные ночи при пылающих кострах, когда молодежь пела одну за другой красивые казачьи песни».

Природная любознательность и недюжинная память, наблюдательность и острая впечатлительность, постоянная жизнь среди народа и родной природы, вдумчивое чтение – все способствовало быстрому развитию Михаила Шолохова. Но решающим фактором его духовного роста как человека и гражданина, его формирования как будущего писателя стала бурная историческая действительность, предельно обострявшая мысли и чувства подростка.

Гражданская война потрясла Верхний Дон. Шолохов своими глазами наблюдал хозяйничанье белоказаков после свержения Советской власти на Дону весной 1918 года. Он был очевидцем прихода Красной Армии в январе 1919 года и Верхнедонского контрреволюционного восстания весной того же года. Он жил в ближайшей прифронтовой полосе на правом берегу Дона, когда в сентябре на левобережье снова была установлена Советская власть, а потом, в октябре, узнал о контрнаступлении белых. Наконец, будущий писатель стал свидетелем полного разгрома контрреволюционных армий на рубеже 1919–1920 годов и сам способствовал окончательному утверждению Советской власти в верхнедонских станицах и хуторах.

Как рассказывает О. Гинц, Шолохов и его ближайшие друзья всегда жадно стремились узнать, что происходит на фронтах, «глотали каждое слово», когда им попадалась в руки газета, старались во всем разобраться, понять значение каждого события.

Надо полагать, выбрать правильную дорогу среди самых разнообразных веяний и влияний юному Шолохову помогло и близкое знакомство с Иваном Алексеевичем Сардиновым, которого принято считать прототипом героя «Тихого Дона» Ивана Алексеевича Котлярова, а также с рабочим мельницы по имени Валентин (Валетка – в романе). То были люди, настроенные революционно, и впоследствии они погибли в борьбе за Советскую власть

. Интересно, что О. Гинц, вспоминая о своей дружбе с Сардиновым и прототипами других шолоховских героев – Давыдки и Захарки, рассказывает также, что его приглашал к себе на квартиру «некий слесарь, образованный и передовой человек». «…Я много от него узнал, – пишет О. Гинц. И заключает: – Наверно, это был слесарь, которому Шолохов дал в «Тихом Доне» имя Штокман», – большевик-подпольщик, играющий в романе такую большую роль в воспитании борцов за свободу из среды казаков.

Но приходилось Шолохову видеть и самых ярых врагов Советской власти, слышать их публичные выступления. О. Гинц сообщает, что в хутор Плешаков несколько раз приезжал атаман Верхне-Донского округа генерал-майор Алферов, тот самый, который был одним из руководителей наступления белоказачьих войск в конце 1918 года на Воронежскую губернию (об Алферове говорится во второй и третьей книгах «Тихого Дона»).

В ожесточенной схватке двух миров юный Шолохов отдал свои симпатии большевистской партии, делу освобождения трудового народа. Путь политического и духовного развития юного Шолохова – это путь к активному участию в борьбе за Советскую власть, за новую жизнь.

В 1919 году семья Шолоховых переехала из хутора Плешакова в хутор Рубежный. Очевидно, именно здесь узнал Михаил Шолохов еще одного будущего героя романа «Тихий Дон» – уроженца этого хутора Якова Фомина. Два года спустя, став во главе антисоветской банды, Фомин приобрел страшную славу отвратительной жестокостью и дикими грабежами. Писатель упомянул о своих встречах с Фоминым, когда рассказывал В. Гуре о создании «Тихого Дона». «Мне пришлось жить с ним в одном хуторе, за Доном, около двух-трех месяцев, – говорил Шолохов. – Часто вели мы горячие споры на политические темы…»

К 1919 году и следует отнести начало общественно-политической активности Михаила Шолохова. Во всяком случае, в станице Каргинской, куда Шолоховы переехали из Рубежного (в том же

1919 году), четырнадцатилетний подросток уже слыл большевиком, и это была оценка его поступков, действий, вызывавших у белоказаков ненависть и желание с ним расправиться. «Мне помнится, – рассказывает писатель, – как во время гражданской войны, когда мне было 14 лет, в нашу станицу ворвались белые казаки. Они искали меня как большевика. «Я не знаю, где сын», – твердила мать. Тогда казак, привстав на стременах, с силой ударил ее плетью по спине. Она застонала, но все повторяла, падая: «Ничего не знаю, сыночек, ничего не знаю…»

Нам еще не приходилось раньше говорить о матери писателя, Анастасии Даниловне, которая заслужила самую почтительную о себе память. «Это была настоящая русская женщина, крепкая, стойкая, большой нравственной силы», – вспоминает М.А. Шолохов (8, 382. Здесь и в дальнейшем автор ссылается на собр. соч. М.А. Шолохова в 8 томах. М., 1956–1960 гг. Сост.). Хорошо знавший Анастасию Даниловну, А.С. Серафимович писал, что она обладала «крепким, проницательным, живым умом»

. Судьба ее сложилась так, что грамоте она выучилась лишь на пятом десятке лет (и выучилась специально для того, чтобы без помощи других переписываться с сыном-гимназистом). Но именно она, считал А.С. Серафимович, подарила своему единственному сыну «наследство быть крупнейшим художником, драгоценный дар творчества»

. А.С. Серафимович называл Анастасию Даниловну «чудесной женщиной»

.

Когда на рубеже 1919–1920 годов на Дону была окончательно установлена Советская власть, в Каргинской открылась школа второй ступени

. У Михаила появилась возможность продолжить учебу. Но, как ни мечтал он о дальнейшей учебе, мысль о ней пришлось отложить на будущее. Жалованья отца, который поступил в 1920 году на службу в Каргинское станичное статистическое бюро

, не хватало для семьи. «…Я должен был начать трудиться, чтобы зарабатывать себе на жизнь», – рассказывал М.А. Шолохов французской писательнице Мадлен Риффо