– Что ерунда?
– Взгляды мои.
– Как же так? Сам говорил: часа не прошло. Единого слова не сказал.
– Вот и я об этом.
– А она?
– Рассмеялась. Сказала, что встречаемся в последний раз. Больше она не будет приезжать ко мне.
– Почему?
Вадим пожал плечами.
– Откуда я знаю? Расколдовалась, наверное.
– Расколдовалась?
Я «саркастически» хмыкнул.
– Кончай морочить голову. Нет никакого колдовства и никаких особенных взглядов. Бабёнка захотела отомстить предателю. Самый надёжный, испытанный способ. А когда посчитала себя вполне удовлетворённой, моментально расколдовалась. Так что езжай к моей жене и глазей на неё, сколько хочешь.
– Нет, – упрямится Вадим. – А другие? Ни одной не надо было мстить. Но ни одна не отказала.
– Ну и что? Парень ты молодой, симпатичный. Почему они должны отказывать тебе?
– Хорошо. А…
– Тут он называет такое имя, что у меня челюсть отвисла.
– Врёшь! Не может быть.
– Прекрасно. Приходи ко мне, я тебе такие фотки покажу…
– Сейчас можно смастерить что угодно.
– Ладно. Покажу её в натуре.
– Где ты её покажешь?
– У меня дома. Спрячу тебя за шторой. Глазей, сколько хочешь.
Разбитый наголову, я замолчал. Быть такого не может, чтобы Она и вдруг с каким-то Вадимом. Ей только пальцем шевельнуть, такие орлы слетятся.
– Где ты подцепил её?
– В магазине.
– Ну-ну.
– А что? Она, по-твоему, святым духом питается? Я, кстати, не узнал её. Смотрю: фигуристая бабёнка. Дай попробую.
– Ну и…
– В тот же вечер.
– Может, не она?
– Она. Я бывал у неё дома. Не один раз.
Вадим принялся обстоятельно расписывать хоромы суперзвезды, но я не стал слушать его. Пора ехать к жене.
Иван-дурак.
(Несладкая сказочка).
Давно, однако, было.
Жили-были старик со старухой. И было у них, как водится, три сына.
Старший, Пахом, был женат, имел двоих детей, но не отделился и жил совместно с родителями. Мужик мрачный, молчаливый, ломал за троих.
Средний, Пётр, тоже был женат, детьми ещё не обзавёлся, на язык не боек, а ворочал не меньше Пахома.
Младшего, Ивана, мамкиного любимца, на работу кнутом не загонишь, пряником не заманишь. С утра до вечера в кабаке ошивается, да в дуду дудит. Этот был холост. Кто пойдёт за прощелыгу? Кому нужен бездельник?
Но Иван не унывал.
– Я на царевне женюсь, – заявлял он собутыльникам, голи кабацкой.
Те смеяться, а Иван в ус не дует.
– Погодите, ишшо стану царём, тады вы у меня погогочете.
И давай на дуде наяривать.
Тем временем у царя дочка подросла. Однако, в самом соку девка, троим богатырям не обхватить. Пора замуж выдавать. Разослал царь-батюшка соответствующий Указ во все концы своего царства-государства, а также в романейские и басурманские страны. Женихов понаехало тьма тьмущая. Оно и понятно: каждому охота счастье попытать, в царские зятья пролезть, сладко пить да вкусно есть.
Но царь-батюшка не лыком шит, не пенькой перепоясан. Он засадил дочку в высоченный терем, и каждый жених должен был мимо того терема на полном скаку проскакать и царевну ухитриться поцеловать. Много добрых молодцев поломало свои шеи на том задании, но никто не изловчился прильнуть к устам её сахарным.
А Иван, знай, дудит. Про то, чтобы счастье пытать – ни гу-гу. Мол, нет в наличности конька-горбунка. Вот словлю коняшку, тады… Оно и понятно: для такого подвига отвага да удаль нужны. Куда ему косорылому.
Но вот настал день, когда в чистом поле перед узорным теремом не осталось ни одного претендента на половину царства-государства. Умные со сломанными шеями лежат на погосте, хитрые в кустах попрятались. Сидят. Выжидают.
А царевна ревёт белугой. Надрывается. Так ей жениха приспичило. Делать нечего. Пришлось царю-батюшке новый Указ строчить. Царевну, сундук с пряниками и полцарства в придачу получит тот удалец, всем хитрецам хитрец, кто отгадает три загадки.
Хитрые мигом духом воспрянули. Повылезали из кустов, обчистили грязь со штанов и помчались в царские хоромы.