– Что вы ко мне пристали? – взъярился Николай. – Всё равно не воскреснут.
– Такой хорошенький был, – вздохнула мать.
– Откуда знаешь? Может, урод, горбатый.
– Не урод, – мать возмущённо затрясла седой головой. – У нас карточка есть.
– Откуда? – удивился Николай.
– От верблюда, – отрезал отец.
2
Николай устроился сапожником в местный комбинат бытового обслуживания. Работы было много, он не вылезал из мастерской. Не тянуло домой. Там ничего не радовало Николая. Казалось, он вернулся в чужой дом, к чужим людям. Тон в семье задавала сестрёнка, ярая пионерка, оголтелая сталинистка. Она едва не молилась на своего кумира. Родители были не лучше. Николай только и слышал от них: Сталин, Сталин, Сталин… Так измениться за один неполный год.
х х х
Впервые он увидел её в августе. Прекрасное было время: немцы подходили к Сталинграду, а, значит, Урал и окончание войны были не за горами.
Она подошла к столу, за которым Николай чинил офицерский хромовый сапог, озорно улыбнулась.
– Это вы тот знаменитый маг и волшебник, в руках которого старая обувь превращается в новую?
Николай выронил сапог и оторопело уставился на незнакомку. Никогда не видел таких красавиц.
А девушка, белозубо улыбаясь, выложила на стол пару стоптанных босоножек.
– Можно что-нибудь сделать с этим хламом?
– М-можно.
– Когда будут готовы?
– Завтра, – выпалил Николай.
– Так скоро? – девушка с сомнением оглядела заваленный рваной обувью угол мастерской. – Если вы отвечаете за свои слова, то… тогда вы и впрямь кудесник. До завтра.
Ещё одна, последняя улыбка. Прощальный кивок.
– До завтра! – заорал вдогонку Николай.
Поздно. Видение исчезло. Ни имени, ни фамилии.
Господи! Он даже не заполнил квитанцию.
Николай растерянно разглядывал босоножки. Что можно сделать с ними? Ничего. Выкинуть на свалку. Там их законное место. Как у него язык не отсох: наобещал бог весть что.
Николай сердито хмурился, а в голове стучало: "Завтра, завтра, завтра…"
Глянул в зеркало. Какая идиотская рожа.
х х х
Она не пришла.
Николай сутки не вылезал из мастерской. Не ел. Не спал.
Босоножки получились лучше новых. Ещё бы. Они и были новые. От старых остались одни пряжки. Он предвкушал её удивление, её радостную белозубую улыбку. Сердце громыхало как паровоз.
И вот – не пришла.
Он ждал её до позднего вечера.
Не появилась она и на второй день. На третий. Четвёртый…
Николай убрал босоножки с глаз долой.
Она возникла перед ним через девять дней. Худая. Бледная.
– Вы не забыли меня?
Николай не смог выдавить даже писка.
– Я оставляла у вас… о, это что, мои? – Безграничное удивление. – Вы не ошиблись?
– Нет.
– Но…
– Не сомневайтесь, – наконец-то язык стал выталкивать слова, – ваши. Неужели не узнаёте пряжки?
– Только их и узнаю. Вы действительно маг и волшебник. Сколько стоит это чудо?
– Нисколько.
– Такого не бывает. Всякий труд должен быть оплачен. Тем более такой труд.
– Я не могу взять с вас денег.
– Почему?
Язык опять отказывался подчиняться командам.
Девушка покачала головой.
– Меня не устраивает такой вариант.
– П-почему?