Метемпсихоз

Метемпсихоз
Виктор Георгиевич Рымарев

Иван Сергеевич – школьный учитель. Когда-то преподавал в университете. После гибели всей семьи ушёл школу.

Виктор Рымарев

Метемпсихоз

Виктор Рымарев

Метемпсихоз

Роман

1

– Вы верите в метемпсихоз?

Иван Сергеевич вздрогнул и тоскливо посмотрел на соседку. Увы, он не ошибся. Вопрос явно относился к нему. Об этом красноречиво говорили большие серые глаза, устремлённые на него в ожидании ответа.

Началось. И эта туда же.

Иван Сергеевич растерянно огляделся. Застолье достигло того градуса, когда никому ни до кого нет дела, когда все говорят, но никто не слушает. Ирина Николаевна вообще отсутствовала. Видимо, отлучилась на кухню. Нашла время.

Господи, когда всё это кончится?! Ведь клялась, обещала, что больше не повторится. Как ему надоело…

Но пора объяснить столь необыкновенную беспомощность тридцатидевятилетнего мужчины, кандидата наук, перед элементарным вопросом, который способен поставить в тупик разве грудного младенца, да и то потому, что он не умеет говорить. Кого, спрашивается, испугался? Не злобный «Князь мира сего» восседает рядом с пером и пузырьком красных чернил в лохматых руках, а молодая и… очень даже симпатичная женщина. В чём дело?

В нём.

Семь лет назад Иван Сергеевич Свиридов был счастливейшим представителем рода человеческого. Это не преувеличение. Он был молод, здоров, полон сил и творческой энергии. У него была любимая жена, десятилетний сын, интересная работа (Иван Сергеевич преподавал математику в университете), была квартира, машина, дача. И была уверенность в завтрашнем дне.

Что ещё человеку надо? Кто посмеет утверждать, что это не есть настоящее человеческое счастье? Я, во всяком случае, не берусь.

Итак, Иван Сергеевич был счастлив. До 9 мая 1988 года. В этот день, точнее, вечер, его жена, его сын, его тесть, его тёща, возвращаясь на машине с дачи, попали в автокатастрофу. Не имеет значения, по чьей вине она произошла, важно то, что его близкие погибли. В общую могилу закопали обугленные кости и ошмётки горелого мяса. Всё, что удалось найти.

Так, в один день Иван Сергеевич Свиридов лишился всего. Всего, что тысячами прочнейших нитей связывало его с Жизнью, делало её осмысленной и полнокровной. В бензиновом пламени (их шестёрка на скорости 120 врезалась в бензовоз, обе машины взорвались) сгорели почти все нити, а немногие оставшиеся обуглились так, что грозили оборваться при малейшем натяжении.

С того дня Иван Сергеевич жил чисто механически, по инерции. Он ел, пил, спал, аккуратно ходил на работу, получал зарплату, исправно платил за пустую трёхкомнатную квартиру. Но ел и пил Иван Сергеевич, не ощущая вкуса еды, спать он мог лишь при свете, пусть слабеньком, а работа стала нудной и тягостной обязанностью.

Иван Сергеевич ушёл из университета. Он устроился учителем математики в среднюю школу. В результате этого обмена Иван Сергеевич потерял в зарплате, но деньги теперь меньше всего интересовали его. Постоянно видя перед собой смышлёные лица детей, слыша их звонкий, жизнерадостный смех, Иван Сергеевич на какое-то время оживал, заряжаясь ребячьей энергией, распрямлялся внутренне и внешне.

Но стоило ему выйти из школы, как плечи его понемногу опускались, и ничего, кроме бесконечной усталости нельзя было прочесть в его глазах.

Зато учитель из Ивана Сергеевича получился превосходный. Нельзя сказать, чтобы дети боготворили либо так уж сильно любили его. Иван Сергеевич и не добивался их любви, но его ум, прекрасное знание предмета, а отсюда простота и доходчивость изложения в сочетании с беспредельным терпением импонировали ученикам. Правда, завистники утверждали, что успехам на педагогическом поприще Иван Сергеевич обязан исключительно своей знаменитой «партизанской» бороде, которая удивительно быстро и буйно начала отрастать у него с 9 мая 1988 года. Мол, дети панически боятся Ивана Сергеевича, особенно его громадной чёрной бородищи, а потому так хорошо учатся. Как бы то ни было, но именно его ученики последние пять лет занимали первые места на всех городских и областных олимпиадах.

Ещё с довоенных времён в их школе существовала одна нерушимая традиция: ежегодно, в день основания школы всем педагогическим составом встречаться за соответствующе накрытым столом. Поначалу собирались в актовом зале, но после того как в результате одного из подобных мероприятий чуть не сгорела родимая школа, была внесена первая поправка: местом встречи стала квартира директора школы. Менялись директора, менялось место сбора. Затем жизнь внесла ещё одну поправку: один из директоров совместил день рождения школы со своим собственным днём рождения, благо два этих события совпали у него по времени. Следующий директор поддержал своего предшественника. Так и пошло. Поскольку Ирина Николаевна родилась 28 марта, то именно в этот день и собирались у неё на квартире.

Иван Сергеевич очень не любил данное мероприятие. Не любил за то, что каждый раз по соседству с ним оказывались молодые незамужние женщины, зачастую не имевшие к их школе ни малейшего отношения. Иван Сергеевич прекрасно знал, откуда дует ветер, чьим неусыпным заботам обязан он такому соседству и ужасно злился на Ирину Николаевну. Он неоднократно умолял Ирину Николаевну оставить его в покое и не морочить головы бедным женщинам, иначе: «ноги его не будет в этом доме». Ирина Николаевна всякий раз тяжко вздыхала, слёзно каялась и торжественно клялась, что: «это последний раз и больше такое не повторится», но, разумеется, всё повторялось сначала.

Возникает деликатный вопрос: а кто, собственно говоря, заставляет тебя таскаться на эти «мероприятия» коли они тебе как кость в горле? Не ходи, раз не нравится. С работы не выгонят, тем более давно не собирались полным составом. Тот же физик, Игорь Анатольевич, ни разу не был у Ирины Николаевны, хотя в «Обществе трезвости» вроде не состоит. Ничего, работает. И в нормальных отношениях с Ириной Николаевной.

Столь непоследовательное поведение Ивана Сергеевича объясняется просто. Дело в том, что фамилия Ирины Николаевны по мужу – Свиридова, и муж её, Валерий Сергеевич, доводится родным братом Ивану Сергеевичу.

Был в этой истории ещё один немаловажный аспект. У Ирины Николаевны и Валерия Сергеевича не было детей, и, учитывая возраст Ирины Николаевны (пятьдесят четыре года), можно уверенно предполагать, что и не будет. Таким образом, род Свиридовых находился под угрозой полного исчезновения, допустить чего Ирине Николаевне не дозволяло чувство собственной вины. Именно этим объяснялась поразительная настойчивость Ирины Николаевны в устройстве личной жизни Ивана Сергеевича. Увы, её старания были бесплодны. Иван Сергеевич всякий раз упорно отклонялся от малейшего сближения с очередной «невестой».

Но Ирина Николаевна не собиралась сдаваться. Она и на этот день рождения подготовила кандидатку на «руку и сердце» Ивана Сергеевича – учительницу математики из соседней школы. Но у математички перед самым днём рождения Ирины Николаевны внезапно заболел сынишка, и впервые за последние пять лет Иван Сергеевич остался без «невесты». Пришлось усадить его рядом с учительницей литературы Нелидовой Светланой Викторовной, замужней, матерью двоих детей.

Светлана Викторовна всего второй месяц работала в их школе. До этого она жила в Грозном, но в результате известных событий вынуждена была бежать оттуда вместе с детьми. Поселилась она у своих родителей. Её брат, работник городской администрации, устроил Светлану Викторовну в школу на место скоропостижно скончавшейся перед Новым годом учительницы русского языка и литературы. На жадные расспросы коллег о том, что, собственно говоря, происходит в Грозном и где её муж, Светлана Викторовна отвечала, столь неохотно, так скупо и односложно, а глаза её при этом блестели так странно, что новую учительницу оставили в покое. До лучших времён. Отойдёт, сама всё расскажет. Но обручальное кольцо Светлана Викторовна носила на правой руке.

Было ей двадцать восемь лет. То, что она красива, с большей или меньшей охотой признавали все. Правда, Игорь Анатольевич находил её излишне тощей, но это дело вкуса, о котором, как известно, не спорят. Её мальчику было пять лет, девочке – три годика…

– Вы верите в метемпсихоз?

Нет. Не отстанет. Вон как уставилась. Иван Сергеевич тяжко вздохнул.

Ирина Николаевна уже вернулась на своё место и с тревогой наблюдала за Светланой Викторовной. Она корила себя за то, что не предупредила молодую женщину о своеобразном характере Ивана Сергеевича. Как бы он не поставил её в неловкое положение, приняв за очередную «подсадную утку».

Светлана Викторовна непроизвольным движением правой руки поправила непослушный локон, и перед глазами Ивана Сергеевича блеснуло обручальное кольцо. В голове его что-то щёлкнуло.

И кольцо, и непонятный вначале предостерегающий взгляд Ирины Николаевны недвусмысленно говорили о том, что он круглый идиот, помешавшийся на том, что все женщины мира только и мечтают о том, как бы прогуляться с ним под марш Мендельсона.

Господи, какого дурака чуть было не свалял!

Иван Сергеевич сразу вспомнил, как звали соседку. Светлана Викторовна. Их новая учительница литературы. Беженка. Из Грозного. У неё там остался муж. Воюет. Правда, неизвестно на чьей стороне.

Но тогда для неё это не праздный вопрос.

– По-моему, – раздумчиво сказал Иван Сергеевич, – этот метемпсихоз – чушь собачья. Не более. Вот вам простейший пример. По моему гороскопу я родился в 725 году в Германии и был ювелиром, то есть более тысячи лет тому назад в Германии жил человек, душа которого перешла ко мне. Прекрасно. А теперь давайте считать. Каждые сутки на планете Земля рождается 240 тысяч человек. В сутках 24 часа, следовательно, каждый час появляются на свет 10 тысяч человек. И, если душа того ювелира оказалась моей, то как нам быть с остальными 9999 новорожденными, которые имели несчастье родиться в один день и час со мною и имеют точно такой же гороскоп? Они что, остались без души?

– Но гороскоп, о котором вы говорите, – Светлана Викторовна тряхнула головой, длинные пряди светлых волос рассыпались по плечам, – неточен. Он даёт весьма приблизительное представление. У каждого человека свой индивидуальный гороскоп.

– Хорошо. Взглянем на проблему с другой стороны. Ежедневно, как мы с вами подсчитали, появляется на свет порядка двухсот сорока тысяч человек. Умирает значительно меньше, несмотря на голод, эпидемии, войны и нашу перестройку. Где прикажите набраться душ на всех новорожденных?

– Но в людей переходят души животных.

– А в животных – души растений. Но одновременно идёт обратный процесс. Во-вторых, у растений и животных точно такой дефицит свободных душ, как у людей. Умирает зерно, зарождается колос. Во всех формах жизни рождаемость значительно превышает смертность. Это универсальный закон природы. Иначе наша планета давно превратилась бы в грязную каменную глыбу.

– Но часть живых существ может получить новые души. По-моему, Господу это вполне по силам.

– Господь всё может. На то он и Бог. – Иван Сергеевич задумчиво пожевал губами, едва видными сквозь дремучие чёрные заросли. – Но как тогда быть с пресловутой кармой? За чьи грехи расплачиваются люди, получившие новенькие, только что с конвейера души? Или вы считаете, что на планете Земля найдётся хотя бы один человек, который счастливо, не страдая, прожил свою жизнь? Сомневаюсь, был ли такой человек за всю многовековую историю человечества. А как быть с дегенератами? Как могут они исправить свою карму? Для чего, спрашивается, их создавать? Превращали бы сразу в зверей, всё меньше мороки. А как быть с Хиросимой? Там что, у тысяч людей, стариков и младенцев была одна карма? Их что, специально собрали всех вместе? Позвольте усомниться. Стоило ли Господу трудиться в поте лица, создавать столь сложные живые существа, вдыхать в них разнообразные души (ибо нет в мире двух абсолютно похожих людей, то есть людей с одинаковой кармой), чтобы тут же всех уничтожить? А как быть с беременными женщинами и не родившимися младенцами, которые также сгорели в этом адском пламени?

Иван Сергеевич внезапно замолчал, свирепо насупил брови, затем так же неожиданно заговорил снова.

– Нет, не верю я ни в какой метемпсихоз. Безнравственно заставлять людей страдать за грехи тысячелетней давности, совершённые неизвестно кем неизвестно при каких обстоятельствах. Смысла в этой теории ничуть не больше, чем во всех остальных. Ведь её создавали обыкновенные земные люди. А люди бормочут о небесах, но религиозные догматы подгоняют под существующие экономические отношения.

Жили когда-то славяне более-менее спокойно, никакое христианство не было им нужно, а потребовалось укрепить великокняжескую власть – христианские догматы и пригодились. Говорят: христианство – религия бедных. Наглая ложь! Это продукт рабовладельческого общества. Что составляет его основу? Терпение. Терпи, раб, и не рыпайся. Не зарься на имущество господина, не убий его, не воруй у него (лучше сдохни с голоду!), не прелюбодействуй с его женой и т.д.

Вот раб и терпел тысячу лет, а лопнуло его терпение – живо поменял попов на парторгов. Ведь что такое ленинизм? Это новая религия, религия будущего. Почему она возникла? Потому что стало невозможным дальнейшее мирное сосуществование разнообразных религий. Православные, католики, протестанты, мусульмане, буддисты, евреи и целая куча всевозможных сект. И все воюют (открыто или скрытно) друг с другом. То есть, все религии разъединяют людей. И вот вместо них появилась одна – ленинизм. Которая объединила православного и еврея, католика и мусульманина. А вместо попов, мулл, раввинов, пасторов и прочих деятелей появились парторги. Которые выполняли ту же самую функцию. А их основной постулат: человек человеку – друг, товарищ и брат. В той или иной форме он присутствует во всех религиях. Но, в отличие от них, он объединяет, а не разъединяет людей всех рас и национальностей.