Аркан общемировых историй

После смерти мужа Сепи перебралась на самую окраину Дана?ки, где оставались заброшенные по неизвестным причинам хижины. Окраина примыкала к берегу моря Бэ?рат, откуда постоянно дули холодные ветра, которые могли с легкостью стать поводом для очередной простуды. Сам же берег был каменистым, причем камни были настолько крупными и острыми, что неподготовленному человеку вряд ли удалось бы пройти по ним с первого раза без синяков или царапин. Кто-то говорил, что Бэрат – проклятое место, объясняя проклятием отсутствие всякого рода живности и ледяную, зловеще-серую воду… Тем не менее, почему-то окраина пустовала, но этот факт был главным успокоительным для Сепи.

Оставалось надеяться, что Гвардейцы сюда не явятся, хотя вполне себе могли.

Сепи с легкостью освоила искусство ходьбы по береговым камням, каждый вечер прогуливаясь возле Бэрат, и однажды она увидела, что к берегу сетью прибило довольно крупного представителя водного мира – судя по щупальцам и проглядывавшемуся грушевидному телу, это был осьминог. Сепи не боялась осьминогов – после Гвардейцев, бесчинствующих во всем Тэ?йтниуме, сей головоногий моллюск представлял минимальную опасность, а потому бросилась домой за ножом, дабы разрезать сеть и освободить попавшее в ловушку существо.

Освободившийся осьминог тут же исчез в толще моря.

«Даже не поблагодарил», – фыркнула тогда про себя Сепи.

И каково же было ее удивление, когда на следующий день она увидела на берегу небольшую гору самой разной рыбы… Женщина сначала подумала, что неподалеку появился какой-то рыбак, но потом она получила на свой немой вопрос внятный ответ, ибо Глум, махая щупальцами, вылез из моря. Почему-то он запомнил ее доброту – впоследствии Войнт, ученик друга мужа Сепи, ставший биологом, объяснил, что мозг у осьминогов весьма развит для того, чтобы запоминать, кто друг, а кто – враг.

Прозвала Сепи осьминога Глумом потому, что в основном он произносил именно это слово в разных интонациях. Как выяснилось, Глум мог некоторое время находиться и на суше, но ему нужно было обязательно возвращаться в какое-либо водное пространство – именно поэтому в хижине Сепи стояла внушительная бадья с водой, в которую Глум, «приходя» к женщине, погружался, предварительно сжимая тело до размеров этой бадьи. А сжиматься ему приходилось серьезно, ибо ростом он был почти полтора метра (Сепи была выше его буквально на три-четыре сантиметра), а каждое из щупалец было как минимум раза в два длиннее. Сколько весил Глум, сказать не смог даже Войнт, но было понятно, что существо было довольно массивным – одни лишь щупальца были раза в три толще хрупкой руки Сепи. Желтые глаза были единственными светлыми пятнами средь темно-фиолетового пространства, которое постоянно двигалось, булькало и произносило на разные лады «Глу-у-ум…».

Сепи и Глум проживали вместе уже месяц – Глум с утра уходил в море, дабы поймать рыбу как себе на пищу, так и Сепи на продажу, а Сепи шла с полными корзинами на местный рынок, где рыбу разбирали практически влет.

Несмотря на то, что Сепи жила на окраине, слежку установили и за ней. Гвардейцы пока ее не трогали, но народ перешептывался, ибо довольно быстро Данака узнала, кто ловит для женщины рыбу, и многим это не нравилось, особенно мужчинам.

Но Сепи было все равно – после смерти Эйна она не чувствовала себя по-настоящему живой.

Приготовив небольшой вегетарианский обед, Сепи принялась развешивать на улице постиранные полотенца. Глум, сидевший в бадье, закусил салатными листьями и огурцами – как ни странно, осьминог не отказывался побаловать себя растительной пищей.

Неподалеку женщина увидела спешащего к ней Войнта.

Он заходил к ней раз в два-три дня, принося ей какие-нибудь вещи из центра Данаки, рассказывая новости и, конечно, общаясь с Глумом – как теоретику, лишенному вменяемой практики, ему было крайне интересно наблюдать за этим необычным существом.

Войнт был заметен благодаря не самому высокому росту и круглым очкам без линз – несмотря на отменное зрение, парень их старался снимать как можно меньше, ибо это был главный подарок его учителя.

– Здравствуй, Войнт! – окликнула его Сепи.

– И тебе добрый! – голос Войнта был неожиданно низким, что несколько не сочеталось с его внешностью.

– Есть хочешь?

– Овощи? Или рыба осталась?

– Есть немного…

– Давай.

Сепи повесила последнее полотенце и вернулась в хижину.

Первым делом Войнт, естественно, бросился к Глуму:

– Привет, Глум!

– Глум-глум-глум, – размеренно произнес осьминог, ибо он так здоровался. Войнт был вторым человеком после Сепи, которому Глум явно доверял, ибо чувствовал, что биолог не причинит ему никакого вреда – хотя, как признавался сам Войнт, пару безопасных опытов ему очень хотелось провести, но Сепи была категорична в своем запрете.

Рыба и овощи довольно быстро исчезли с тарелки парня.

Сепи заметила, что Войнт напряжен куда сильнее, чем обычно:

– Рассказывай, что случилось.

– К тебе собирается нагрянуть не самый приятный гость.

– Из Гвардейцев?

Войнт помолчал, потом произнес:

– Не знаю, конечно, может ли быть кто-то хуже Гвардейцев, но в твоем случае этот гость явно хуже, ибо Гвардейцы хотя бы не пристают к тебе в течение долгого времени…

– Азто?н, – это имя Сепи произнесла будто ругательство.

– Его теперь не Азтон зовут, а Амо?н, – фыркнул Войнт.

– Он что, записался в Гвардейцы?

– Пока что – в Слугу Гвардейцев. На центральной площади прошла церемония посвящения. И первым, что собрался сделать Амон в новой должности – сделать тебя своей женой.

– Не удивлена, – вздохнула Сепи.

– А еще я подслушал некоторые разговоры…

– Дай угадаю – гадают, зачем мне мужчина, если есть рядом осьминог?

– Именно, – кивнул Войнт. – Цитирую: «Ну конечно – у мужчин же всего одно щупальце, да и не такое большое, чтобы так удовлетворить…».

– Прекрати, – велела женщина. – Тошно это слышать.

– Он ведь убьет его…

– Не убьет. Глум намного умнее Азтона…

– Он теперь – Амон.

– Я буду звать его старым именем, ибо убийца Эйна должен помнить о своих прошлых злодеяниях.

– Все думаешь, что Эйна убил Ам… Азтон?

– По крайней мере, он не подал Эйну руки помощи в тот день – это равно убийству.

Войнт вздохнул – он прекрасно помнил, как дорого обошлась людям та неприятная стычка с Гвардейцами и их приспешниками.

– К счастью, Азтон пока – человек.

– Этот ублюдок никогда не был человеком…

– Что будешь делать, если сей ублюдок-таки заявится к тебе?