Но из нутра раздался спящим большим вулканом
Смех, а за ним вступила исповедь Истукана.
Часть 2. Во мне
***
не двигаюсь.
смотрю сквозь вас
я по ту сторону прицела:
встречаются две пары глаз,
ожесточенные всецело.
толкайте,
искренне боясь
толкнутым быть в прямую спину -
такая прочно держит связь
между рабой и господином.
свой флаг стелил ты сотням ног,
ведь он потаскан и изношен,
а мне чужда любая ноша,
к которой твой причастен слог.
не двигаюсь.
каков резон
идти в обход, раз есть дорога?
срываем с уст горячих бога:
«вы опоздали, мир спасён».
и ты стоишь, уткнувшись мне
в худую женскую ключицу.
да что угодно
пусть случится,
и не случится пусть вдвойне.
***
говори же мне, что я меньшее из двух зол,
что глаза бездонны. бездонней обычной лужи,
что талант, не хлопая дверью, давно ушёл,
а мои стихи теперь стали гораздо хуже.
и мне нечего возразить тебе тут, мой свет,
потому что смерть выступает как чья-то жалость
и на ржавых крышах ночью смотреть рассвет -
это то, что нам, исключительно нам досталось.
пыль, порезы, пробки, перечень падких поз,
панацею в пепле, в песнях, в похожих людях
если хоть на день ты умышленно превознес,
значит лидера в нашем стойле уже не будет.
уходя, скорби о несказанном резко вслух,
оттого и резко: колет до самых пальцев.
потерять выходит, только назад вернув,
отпустить выходит, только сказав останься.
***
каждое слово оскоминой держится в полости
рта,
вызывает истому,
когда плохо,