Эскорт для ведьмы

– Джек Эллиот Корнэлл! Мне неприятно об этом говорить, но придется. Ты меня достал! – прогремел он. – А если быть точнее, достали твои глупые ребяческие поступки!

Отец гигантскими шагам мерил офис так называемой «строительной компании», которой он «заведовал» и прилагал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не отвесить мне волшебного пинка. Я же тупо смотрел на него из-под полуопущенных бровей. Правый глаз у меня был подбит, так как пару дней назад я со своим лучшим другом Эриком ввязался в драку за первенство в прыжках с тарзанкой в Миссисипи. Тогда это казалось просто необычайно круто.

– Так вот, мой бестолковый сын. Мы решили, что тебе пойдет на пользу пожить отдельно.

Мое сердце екнуло так, что я подумал о том, успею ли поймать его, когда оно выпрыгнет из груди. Наконец-то! Я добился своего! Еще чуть-чуть и я буду свободен! Я затаил дыхание и уставился на своего не на шутку рассерженного отца.

– Тебе уже шестнадцать лет.Ты уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки, – гремел он, и, судя по его голосу, буря была еще впереди.

– Мы решили отправить тебя в Джексонвиль, – деловито произнес отец и выжидающе уставился на меня. Ну а я? Мне стало дурно. Я, конечно, ничего не имею против Флориды и даже с легкостью освоился бы там. Ведь я знал, что кто-нибудь из ордена обязательно всегда будет рядом. Но то, что мне придется расстаться с друзьями и с дедом, который, как это ни странно, всегда поддерживал меня, этот факт вернул меня в реальность.

– Все, что угодно, только не Флорида, – еле дыша, проскрипел я и умоляюще уставился на отца, который в непонимании изогнул бровь.

– Если возможно, я бы хотел остаться в Новом Орлеане. Ну, или хотя бы в его пригороде, – отец все еще подозрительно смотрел на меня.

– Я хотел бы жить здесь. – Флорида в мои планы категорически не входила и я решительно стоял на своем.

– Я не собираюсь идти у тебя на поводу, – рявкнул отец.

– А у мамы? – в сердцах выкрикнул я.

– Что? Это еще что за новости? О чем это ты? – отец недоуменно уставился на меня.

– Ты же выстроил ей эту теплицу! Или что ты там выстроил для «развития ее садоводческого таланта», как ты говоришь, – я с вызовом посмотрел на отца, и мой правый глаз, который начинал затекать, больно передернуло. Я знал, что отец не одобряет маминого увлечения «огородом» как он это называл. И мне нередко приходилось становиться свидетелем их перебранок, возникавших на этой «почве».

Отец же был главным и одним из самых ценных исследователей явления, имя которому «полтергейст». И в ордене его за это очень высоко ценили. А он, в свою очередь, хотел, чтобы его жена проводила больше времени с ним, пытаясь найти причины появления полтергейста с биологической или какой-либо другой точки зрения. А не тратила время на непонятного рода растения, которые она с успехом выращивала везде, где только находила свободную землю.

Отец долго пытался вдавить меня в пол своим тяжелым взглядом, как вдруг на лице его появилась улыбка, не сулящая ничего хорошего.

– Отлично! Кажется, я только что нашел решение всех наших проблем, – задумчиво произнес он и, схватив меня за шиворот, потащил вон из душного офиса.

– Нет! Я категорически против этого! – в ужасе, хватаясь за голову, кричала мама, когда отец сообщил ей о том, что собирается переоборудовать ее теплицу в не что иное, как жилище для меня.

В итоге, после двух недель сильнейших душевных терзаний, переживаний и страшнейших мучений она согласилась.

Из-за уважения к чувствам матери и к ее сорнякам я попросил отца оставить теплицу на месте и пристроить небольшой домик к задней стене. Так что теперь, чтобы попасть в гостиную, приходится пробираться сквозь своеобразные джунгли. Ну а со временем я и сам научился разбираться в биологии и теперь выращиваю свои собственные «сорняки». Мама же нашла утешение в преподавании химии и биологии в университете Нового Орлеана. Куда ее пригласили работать сразу же после того, как «строительная компания» отца заключила с университетом договор на строительство и полное оборудование новой лаборатории в здании «А». Естественно, за счет компании.

Я же после окончания школы поступил на факультет психоанализа в Университет Нового Орлеана. Но из-за постоянных воплей родителей о том, что я, несмотря ни на что, должен находиться радом с нашей ведьмой, спустя год был переведен на факультет литературоведения. Причем без моего личного ведома. Когда же я, узнав об этом, в бешенстве ворвался в офис своего отца в центре города, чтобы высказать на этот счет все, что думаю, то и рта не успел раскрыть, как он, сверкая самодовольной улыбкой, вручил мне ключи от машины. Моей машины! Новенького черного «Шевроле Камаро» последней модели. Подарок от ордена в благодарность за «самопожертвование». Я, как и любой другой, кто бы оказался на моем месте, недолго думая, взял ключи и мгновенно стал самым яростным поклонником литературы. Это оказалось несложно. Читать мне всегда нравилось.

Помню, как дед с гордостью посмотрел на меня, когда я впервые подъехал к его дому на новом шикарном авто, чтобы подвезти Эрика и эту маленькую злючку в универ. Друг присвистнул и выдавил одну единственную, но довольно весомую на его взгляд фразу.

– Ну ни фига себе!

Дед захохотал и обернулся к Эрику

– Хорошую работу всегда высоко ценят. Да, Джек? – многозначительно произнес он и по-дружески похлопал меня по плечу.

Эрик поджал губы и, пожирая салон глазами, уселся на пассажирское сиденье. И тут из дома вышла она. На ней было короткое вишневое платье с небольшими рукавами и неглубоким декольте, идеально подчеркивающим грудь. Черные туфли на высоком каблуке делали и без того стройные ноги еще красивее. Длинные темные волосы мягкими волнами обрамляли бледное лицо, четко выделяя острые скулы. В синих глазах пылал огонь. Она недовольно посмотрела на меня, а затем и на предателя брата, который отчаянно старался ее не замечать. Грозно свела брови на переносице и, гордо подняв голову, продефилировала мимо нас.

– Подбросить? – поинтересовался я, прилагая титанические усилия, чтобы вопрос прозвучал как можно вежливее и непринужденней.

– Нет, спасибо. Я еду с Клэр, – холодно ответила Сабрина и направилась в сторону припаркованного рядом с домом старенького пыхтящего форда подруги. Эрик как-то странно хихикнул и уставился в окно, словно не замечая, что я готов взорваться от столь неуважительного отношения к моей новой, только что сошедшей с конвейера подружке.

И тут я просто не могу обойти стороной Клэр.

Клэр – самое примитивное создание, которое когда-либо существовало на планете Земля. По крайней мере, я таких больше не встречал. Весьма непримечательная и простая девушка, как внешне, так и интеллектуально. Сначала говорит, а потом думает. Если, конечно, думает.Тем не менее, это не мешает ей оставаться забавным и веселым человеком. Странно, что она дружит с такой зазнобой, как эта высокомерная «принцесса».

С важным видом Сабрина промаршировала мимо нас и села в машину Клэр, которая то и дело подавала мне всевозможные знаки о том, какая «клевая у меня тачка». До университета мы с Эриком ехали молча, так как настроение было умело подпорчено всем нам известной особой.

Итак, подведем окончательный итог. К двадцати четырем годам я имею: непонятный дом-теплицу, шикарную машину, немного сумасшедшего, но смелого кота… Да, точно! Забыл сказать, что я совершенно официально являюсь хозяином кота по кличке Гигантер, которого нашел и подобрал уже почти готового отправиться в мир иной в сточной канаве на Тулуз-стрит. Он был сильно потрепан уличными собаками, но все же сумел выкарабкаться. У него огромные безумные глаза, странный коричневато – черный окрас и явно выраженный диагноз – ожирение. И дело не в том, что он большой любитель поедания зубной пасты. Кстати, когда я впервые обнаружил это его пристрастие, то, мягко говоря, не на шутку перепугался и потащил к ближайшему ветеринару.

Это случилось после того, как я впервые стал свидетелем весьма странной и достаточно неприятной с эстетической точки зрения сцены. Выйдя из ванной комнаты, Гигантер танцующей походкой протрусил мимо меня и совершенно внезапно, театрально закатив глаза, мягко опустился на пол, перекатился на спину и выпустил изо рта немалое количество белой пены. Я был готов поклясться на Библии, что у моего кота случился приступ эпилепсии, пока не почувствовал резкий запах мяты. Теперь стабильно пару раз в месяц я нахожу прокусанный, а порой и изрядно изгрызенный тюбик зубной пасты. А Гигантер корчится в « страшных муках пастаплексических судорог». Наблюдая за ним не первый год, могу с полной уверенностью сказать, что он получает от этого определенный кайф. Периодически у него случаются приступы непонятного мне героизма. И, следя исподтишка за тем, с какой страстью и мужеством мой кот нападает на водоразбрызгиватели, установленные в теплице, могу со всей долей ответственности заявить, что в прошлой жизни Гигантер был никем иным, как храбрым и отважным воином, яростно атакующим смертельного врага.

Вот, собственно, так и живем. Я и апатичный кот-маньяк в окружении кустарников. Что еще? Ах да, количество пирсинга в моих ушах достигло числа трех. Появились новые татуировки. Также в наличии: лучший друг – пьяница, его сестра – ведьма, не проявляющая даже намека на хоть какой-нибудь дар, древний орден и…

Дверь в аудиторию тихо скрипнула, невольно оторвав меня от самоанализа, результатам которого позавидовали бы Шопенгауэр и Ницше вместе взятые. Я непроизвольно поднял голову, силясь рассмотреть человека, столь наглым образом прервавшего мои философские размышления. Это была она. И она опоздала. Ну конечно, она опоздала. В последнее время она только и делает, что опаздывает. Не обнаружив ничего интересного, я снова прислонился к стене и закрыл глаза.

– Простите за опоздание, – произнесла Сабрина тихим низким голосом. Голос слегка дрогнул, выдавая легкое волнение. «Ну надо же»

– подумал я, – «переживает из-за литературы?». Значит, совесть все-таки есть. Только вот насколько глубоко она у нее зарыта, наверняка не знает даже она сама.

– Ничего страшного, мисс Вентерс. Проходите, – ответила миссис Престон.

Не найдя для себя ничего интересного, я вновь закрыл глаза и даже не успел задремать, как почувствовал рядом с собой легкое движение.

– Эй, вообще-то я тут сплю, – недовольно пробормотал я.

– Да ради Бога. Ты мне безразличен, – ответила Сабрина.

Я открыл глаза и мельком взглянул на нее. Да, красива, как всегда. Но что-то изменилось. Куда же испарилась вся ее злость? Почему она меня не пнула, как обычно?

– Глазам не верю. Ты добровольно села рядом. Это что, новый способ самобичевания? – любезно поинтересовался я.

Сабрина не ответила и уставилась на преподавателя, упорно делая вид, что меня не существует. Я посмотрел на ее бледное лицо. Казалось, что она стала еще меньше. Под глазами пролегли темные круги, руки слегка дрожат. С ней явно что-то происходит. Интересно только, как вытащить из нее ответ на это «Что?».

– Сабрина, – позвал я.

Ноль реакции.

– Сабрина, – тишина.

Реакция осталась прежней. Как же она иногда меня бесит! А ведь в принципе ничего особенного не делает, просто игнорирует! Подавив жгучее желание придушить, я взял ее за руку. Ледяная и дрожит. Медленно, будто я был чумой в красной маске, девушка повернулась ко мне.

– Я думала, ты спишь, – холодно прошептала она.

– Трудно спать, когда ты рядом, милая, – почти промурлыкал я в ответ.

– А теперь серьезно. Что случилось? На тебе лица нет.