Спасти тридевятое и другие приключения Василисы

– И?

– Что и? Прискакал я к Кощею, отдай, говорю, красна-девицу, что из-под венца украл! Не то биться будем.

– Ох, и храбрый ты, Никитушка!

– Ага, храбрый. Меня Марья сковородкой до самых ворот гнала. Знать, говорит, не знаю никакого царя, а батю обижать не дам! Мол, сватался к ней какой-то плешивый, да она ещё о замужестве не помышляет. Я, конечно, потом с ними помирился. Кощей мне даже меч-кладенец подарил за то, что я первый, кто решил честно за дочь его биться, а не попытался, как все остальные, в мешке умыкнуть. А главный казначей, Митрофан? Ну тот, из три четвёртого царства?

– А ему-то что понадобилось? – удивилась Василиса. – У них же свои богатыри есть.

– Были, да закончились, – махнул рукой Никита, задев и рассыпав по полу яблоки, что лежали в большом блюде. Бросился собирать, да не удержался, чтобы ловкость свою продемонстрировать, начал ими жонглировать и продолжил рассказ. – Так вот, приходит ко мне Митрофан и говорит, так мол и так, всю казну государства нашего обманом выманило чудище лесное. Не знаем, чем теперь дружине за службу платить да как с честными людьми за продовольствие к царскому столу расплачиваться. Всё, что нажито непосильным трудом, всё пропало! Два сундука золота, три серебра да ларец с камнями самоцветными.

А сам в ноги падает, плачет, бороду на себе рвёт, обещает в омут глубокий прыгнуть, лишь бы с позором людям в глаза не смотреть.

– И? Что дальше-то? – не выдержала, отобрала яблоки у богатыря Василиса, усадила его за стол, всучила сапог, чтоб самовар раздул, а сама тесто мять взялась.

– Да что дальше, нашёл я чудо лесное. Маленький такой, а уши большие, на ослика похож, только по деревьям прыгает да по-птичьи щебечет. Я его морковкой приманил и давай лекцию читать, что нехорошо брать чужое, даже если ты маленький и очень симпатичный.

Лешунок лесом поклялся, что ничего ни у кого не брал. А это для них как для нас крест! Вот я и задумался, а не дурит ли меня казначей. Вернулся в три четвёртое, нашёл Митрофана и давай с ним воспитательную беседу проводить. И что ты думаешь?

– Чего?

– Услышал Митрофан, что Лешунок девчатам за песни звонкие да сердца добрые по ожерелью с камнями дивными подарил, позавидовал, решил себе лесные богатства прибрать. И, главное, уверял, что у нечисти забрать – дело богоугодное! Тьфу! Так он по итогу на меня ещё и обиделся, что я ему сундук с добром принести отказался. Пожаловаться обещал.

– И пожалуется?

– Обязательно, – вздохнул богатырь, – похвалы за дело не дождёшься, а жалобы только так пишут. Вот как тут добро творить? Кончится моё терпение, уйду из богатырей. Говорил мне отец: иди, Никита, в повара, и сам сыт будешь, и семью прокормишь. Чего не послушал?

– Ишь, чего удумал! – шлёпнула об стол тесто Василиса. – Это что теперь, из-за нескольких дураков другие люди без защиты от нечисти оставаться должны? Так и быть, перед бабушкой слово замолвлю, тем более, что и ты меня не раз выручал, но из богатырей уходить не смей!

Богатырь покраснел и удивлённо хлопал глазами.

– Всегда будет кто-то, кто попытается свою выгоду извлечь, – продолжая отбивать тесто, ворчала девушка. – Подумаешь, не ты первый, не ты последний. Из богатырей уходить! Пирогов я тебе и сама напеку, а ты давай, одна нога здесь, другая там!

– Чего? – не понял Никита.

– Да чего непонятного, сейчас заставы обходи дозором, а к вечеру возвращайся. Яга как раз из лесу придёт, грибов принесёт, я картошки отварю, молочка свежего надою, ужинать будем. А дальше посмотрим, что утро скажет. Понял?

– Понял, – кивнул богатырь, поднимаясь с лавки, – ты мне своими словами веру в себя вернула, честное слово! Даже и не знаю, как тебя благодарить.

– Не надо меня благодарить, – отмахнулась Василиса, поморщившись, – иди делом займись, нечисть погоняй. А мне ещё дождь вызвать надо, огород полить. Картошка сама себя не вырастит, её поливать да полоть надо, а то бабушка зачёт не примет. Она, когда голодная, и на лопату посадить может.

История десятая

(новое зелье)

– Точно тебе говорю, завелось там чудище! А ещё мне кикимора сказывала: ползут оттуда туманы неведомые, из которых голоса слышатся, да лягушки разноцветные выпрыгивают, и все утверждают, что они принцессы заколдованные.

– Разберёмся, – перекинул с ладони на ладонь меч богатырский Никита, – посмотрим, кто тут лесных жителей в морок вводит.

– Ты только осторожнее, Никитушка, – тёрся о сапоги богатыря Горыныч, – ты у меня друг единственный, на вес золота! А вдруг там колдун какой заморский? Может, к Яге вначале зайдёшь? Она в котёл свой заглянет, поворожит. Глядишь, что и присоветует по своему колдовскому делу?

– Не пристало богатырю русскому от опасности за юбкой прятаться, – ответил, нахмурившись, Никита. – А к Яге обязательно зайду, но после, на пироги, заодно и Василису проведаем.

– Эх, друг ты мой любезный, защитник стороны русской, – вздохнул Горыныч и остановился, – я тебя здесь подожду, на опушке. А то вдруг помощь понадобится? А тут до деревни рукой подать, так я сбегаю, приведу.

– Ну-ну, приведи! – усмехнулся Никита и пошёл по лесной тропинке один, не оглядываясь. Горыныч же лишь слезу промокнул платочком и высморкался, глядя вслед удаляющемуся богатырю.

Тёмен лес, страшен. Редко кто в эту сторону ходит. Ни грибов здесь нет, ни ягод, одно болото да филины. Но есть посредине топи полянка заветная. Поговаривали, что когда-то там беглая ведьма скрывалась. И такую силу земле подарила, что любой смертный мог силу в себе колдовскую разбудить, если обряд провести. Вот туда-то и направился Никита проверить свои подозрения.

Тёмная фигура в длинном плаще склонилась рядом с котелком, что кипел над костерком, выпуская вверх разноцветные пузыри, которые лопались и расползались сиреневым туманом. Рядом, на пенёчке, сидели две лохматые лягушки в золотистых коронах и пряли из тумана шали. Фигура поводила над котелком руками, бросила в него корешок и отступила.

– За такие вот штуки тебя Яга сюда и сослала, – Никита вышел из-за дерева и приблизился к закутанной в плащ фигуре. – Что, не выходит?

– Нет, – шмыгнула носом Василиса, – я и так, и эдак, одни лягушки выпрыгивают.

Над котлом поднялся пузырь, надулся и лопнул. Из разбежавшихся в разные стороны капель повыскакивали несколько лягушек, вскочили на пенёк рядом с подружками и принялись прясть.

– Забавно, – Никита достал из туеска два сухарика, один Василисе протянул, второй сам надкусил. – А что должно было получиться?

– Зелье жизни, – девушка заглянула в толстую книгу, что тут же на рогатине закреплена была. – Ничего не понимаю. Всё же делала, как написано.

Никита подошёл к котлу, наклонился, принюхался, провёл пальцем по стенке:

– Так, а почему зефирками пахнет?

– Сладкого захотелось, – надула губы Василиса, – а что, я уже неделю на этом болоте торчу! Яга сказала без зелья не возвращаться. А я есть хочу! Вот и приходится в одном котелке и рагу из крольчатины готовить, и зелья варить.

– Понятно, – развёл руками богатырь, – тщательнее мыть оборудование надо.

Схватил котелок и окунул со всем содержимым в болото. Вода зашипела, забурлила, всё пространство заволокло паром. В разлившейся тишине было слышно, как, последний раз щёлкнув спицами, лопаются фиолетовые лягушки, оставляя после себя воздушные шали.

– Держи, – протянул отмытый котелок Василисе богатырь. – Ты вообще зачем к Яге-то в ученицы набилась? Что, замуж не хочется?

– Хочется, – вытерла нос рукавом девушка, – только ещё больше хочется доказать всем, что я не просто красивая дурочка. Я ж не просто так, а чтобы помогать всем!

– Ясно, – кивнул Никита, – ну, давай заново.

Василиса налила в котелок воды, подкинула в огонь хворост и ткнула пальчиком в книгу:

– Так: веточка удачи, пригоршня покоя, капля тумана, находчивость лягушки, от раны сердечной зелёная сныть, корешок мандрагоры – всю горечь забыть, для новой надежды – вереск и рута, сок алого мака для спокойного сна и незабудка с утренней звездой, чтоб всегда находился путь домой, – приговаривала Василиса, помешивая закипающее зелье.

Над котелком поднялся пар, и стала вырисовываться фигура девушки.

– Ква, – сказала фигура, кокетливо подмигнув богатырю лягушачьим глазом, одновременно вильнув круглым бедром, покрытым чешуёй.

– Брысь, – махнула метлой Василиса, разметав видение. – Может, это из-за того, что вода болотная? – предположила девушка.

– Или в рецепте что-то не так, – листал книгу Никита. – У меня предложение, давай свой рецепт забабахаем?  А то что тут всё привороты-отвороты, принцы-царевичи? Словно наши девки это и без зелий не умеют.