Детсовет. Потустороннее в колледже

Взглянув на часы, Максим перевел взгляд на сидящих в кубрике людей:

– Все, пацаны, выметайтесь, скоро моя девочка придет. И смотрите, чтоб до самого утра никто сюда не заходил!

– Никто не зайдет, – ребята послушно вышли.

Эльвира пришла почему-то позже обычного, вся красная и в слезах.

– Что случилось? – встревоженный Максим поднялся с кровати.

Вместо ответа, его девушка опустилась на стул и зарыдала в голос.

– Макс, Ма-акс, меня отчислят скоро! – жалобно простонала она, трясясь от рыданий и шмыгая носом. – Чита Андреевна сказала, на педсовет меня вызовет! И еще, еще, – девушка вздрагивала всем телом, всхлипывала и нервно размазывала слезы с тушью по лицу, – она сказала, что я никогда не пересдам, а если и пересдам, то это будет долго и больно! У нее любимая фраза такая – «долго и больно».

У парня сами собой сжались кулаки. Он, не мигая смотрел на Эльвиру. Да пусть на него самого хоть стая голодных волков накинется – он будет отбиваться до последнего, пусть хоть сам директор обзовет последними словами – он проглотит и не поморщится, пусть его даже снимут со старшинства – он переживет, и не такое пацаны переживали! Но видеть, как захлебывается от рыданий его любимая девочка, та самая, которую он ласкает по вечерам у себя в кубрике, и которая дарит неземное удовольствие в ответ – этого он пережить не сможет никогда!

Эльвира, может, и не была красавицей в полном понимании этого слова, но для своего парня она была самой желанной и притягательной. И сейчас, видя, как она вся сотрясается от рыданий, в своей уютной белой вязаной кофточке, кулаки сжимались сами собой. Он готов был бежать к этой Чите Мордыхаевне, наступить ей на одну ногу, а за другую дергать, пока в себя не придет.

– Самое ужасное, что у меня по ее предметам целых два долга, и как бы я ни старалась, я не смогу их пересдать до педсовета! Меня отчислят, отчислят!

Максим ласково провел по шелковистым волосам девушки и принялся покрывать поцелуями ее заплаканное лицо. Он, авторитетный старшина, готов был распластаться перед ней, прямо здесь, на полу у стула, на котором она сидит.

– Ну чем мне тебе помочь, скажи, – нежно прошептал он, – скажи, что мне делать – я все сделаю. Хочешь, я прямо сейчас пойду и убью эту тварь.

– Ты что? – Эльвира потихоньку успокаивалась, она уже не так сильно вздрагивала. Тело ее само по себе потянулось в объятия любимого. – Ты у меня самый лучший!

Максим жаркими руками проник под кофточку, расстегнул лифчик, при этом продолжая целовать ее в губы и в шею. Девушка запрокинула голову и тихонько застонала. Расстегнула его джинсы и стянула плавки, маленькой белой ручкой взялась за нежный напрягшийся член. Непреодолимое желание пронзило ее золотой стрелой, вызывая внизу живота кипящую бурю.

– Пойдем в кровать, – выдохнула она на ухо парню.

Мигом переместившись со своей милой в кровать, Максим проворно стянул с нее кружевные трусики и вошел в кипящее страстью лоно. Эльвира застонала от удовольствия, заскользила руками по его ягодицам, по спине, по темным волосам. Она стонала все громче, пока не достигла пика наивысшего наслаждения, и блаженство разлилось по всему телу…

Максим счастливо улыбался, лежа рядом и обнимая свою милую.

– Знаешь, что я хотел тебе сказать, – он поцеловал ее грудь, – даже если тебя отчислят, ничего страшного не случится. Не забывай, твой парень – судоводитель. Я всю жизнь буду тебя обеспечивать, ты можешь всю жизнь не работать, и не важно, есть у тебя диплом или нет, без разницы.

Девушка счастливо улыбнулась в полумраке, а потом тяжело вздохнула. Занятые друг другом, они и не заметили, как наступил вечер. Эльвира была девушкой отнюдь не глупой. Она прекрасно понимала, что будет означать ее отчисление. Ей придется выехать из общаги и отправиться домой, в деревню. Мать начнет изводить своими упреками. И начнется прежняя жизнь: неприглядная, нудная и однообразная. А Максим останется здесь. И в одних стенах с ним останется целый рой алчных студенток, которые мечтают заполучить такого парня. Среди них обязательно найдутся и смазливые, и интересные, и даже страстные.

Нет, надо уж вместе добивать учебу. Получат они свои дипломы, Максим уйдет в море, а она устроится на работу, снимет квартиру, и будет к его возвращению вить уютное гнездышко.

– Давай покушаем, – предложил Максим.

Они встали с кровати и устроились за столом. Максим развернул пакет, принесенный Эльторном, и по кубрику разнёсся приятный запах.

– О, беляши! – Эльвира только сейчас поняла, что проголодалась, как волк. Она проворно приготовила чай, поставила на стол две кружки с ароматным напитком, от которого исходил пар.

Наевшись, молодые люди предались своей излюбленной теме для обсуждений.

– Давай наш коттедж все-таки будет двухэтажным, – высказала свое мнение девушка, – три этажа как-то многовато. Уют пропадет.

– Почему? – возразил Максим. – Я хотел на третьем этаже сделать комнаты для гостей. Вдруг моя мама приедет или сестра.

– Так у нас же участок огромный будет, давай лучше для гостей отдельное здание поставим, небольшой флигелек в саду. И бассейн надувной.

– Или пластиковый. Знаешь, что я подумал про беседку? Пусть в ней пол будет каменный, а посередине поставим большой казан, чтобы под ним огонь разводить. И углубление под костер обложить бортиками из кирпича.

– Но я думала, беседка будет легкая, деревянная, решетчатая, вся увитая виноградными лозами. Казан можно рядом с беседкой поставить.

– Ну ты хозяйка, тебе и решать, – согласился парень, – моя задача – деньги на все это в морях заработать.

3

– Инночка, Надюша, проходите, – Римма Павловна открыла дверь, – проходите, гости дорогие. Мойте руки, проходите на кухню.

Сердце Инны сжалось от теплоты хозяйки. Как же не хватало одинокой Инне Геннадьевне этого домашнего тепла и радушия!

– Алиса уже пришла? – спросила Надя.

– Пришла, – вздохнула Римма Павловна. – Знаешь, что она мне заявила? Не будет она поступать в педагогический, и все, представляешь? Пойдет учиться на банковское дело!

– Потому что я жить хочу и деньги зарабатывать! – донесся из гостиной голос Алисы.

– Слышали? – покачала головой неодобрительно Римма Павловна. – Я ей говорю-говорю… Ты знаешь, говорю, кем был твой прадед?

Девочка пришлепала из гостиной на кухню босиком, в домашнем халатике нежно-бирюзового цвета.

– Знаю, бабуль, он был начальником отдела в «Гипрорисе», с рождения об этом слышала, – закатила глаза девушка.

– А ты знаешь, как он гордился, что его жена – учительница? У других жены самые обыкновенные, бухгалтерши, да младшие научные сотрудники, а я была всегда на высоте! Я была – учительница! – с придыханием закончила говорить Римма Павловна.

– Я тебя разочарую, но в наше время эта профессия совсем не престижная, и денег мало приносит, и никакого уважения ни у кого не вызывает. Обязанностей выше крыши, но никто не ценит.

– Неправда, эта профессия всегда будет благородной!

– Но неблагодарной!

– Бабушка, не надо ее убеждать, – Надя накладывала в тарелки куски аппетитного пирога, ставила на стол розетки с клубничным вареньем, – ну не любят люди нравоучений, им обязательно надо на свои грабли как следует наступить. Зачем ей сейчас тебя слушать? Пусть идет, выучится на банковское дело, пусть! А потом ее Диму распределят служить в какую-нибудь Ракушку или Дунай, и пойдет она работать в школу учителем математики, потому что банк всего один на весь поселок, и туда никто не требуется.

– Неизвестно, куда его распределят, – парировала Алиса, – может, в Севастополь или Новороссийск!

Тут у Надежды пиликнул телефон.

– Ой, а я совсем забыла! – обрадовалась она, пробежав глазами сообщение. – Сегодня же ровно двадцать лет, как мы пришли в десятый класс! Ой, какие же это чудесные воспоминания! Так, поступило предложение от нашей старосты устроить встречу одноклассников в эту субботу! Поддерживаю! Ура, мы идем в ресторан! Я напишу, что приду с Инной, пусть на нее тоже место забронируют.

Инна Геннадьевна растерялась:

– Зачем? У вас там свои разговоры, мне-то там что делать?

– Ты что, ты же их всех знаешь! Помнишь Светку Дягилеву? Так у нее уже трое детей и второй муж!