Надежда на свободу

– Но взамен вы ответите на мои вопросы, – озвучиваю свои условия, продолжая жевать.

Нойс немного напрягается, но кивает и ждет, пока я доем.

Допиваю какую-то травяную фигню, вместо чая, отодвигаю поднос и откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди.

Он ждет, не торопит меня. Прокручиваю в голове хаотичный поток мыслей, решая, что же хочу озвучить.

– Я думаю, что уже полностью владею собой, – начинаю я. – И смогла я это, лишь когда мне перестали давать то лекарство, – встречаюсь взглядом с доктором.

Он удивленно поднимает брови.

– То есть ты считаешь, что если не лекарство, то ты бы справилась быстрее? – задает вопрос Нойс.

– Этого я не знаю, – пожимаю плечами, и он кивает.

– Энергию, которая бушует внутри меня, я представляю в виде моря. Нет, не представляю, а ощущаю, – поправляю я себя. – Эмм… не знаю, как описать, – закусываю нижнюю губу и поднимаю глаза в потолок, подбирая слова, – представьте, что вы бежите с полным ведром воды, вы стараетесь его не расплескать, но потом совершаете ошибку, и вода начинает переливаться по краям. Что вы сделаете? – задаю вопрос и тут же сама на него отвечаю, – притормозите, сбалансируете. Вот как-то так, – заканчиваю я.

Нойс вздыхает, будто не дышал все это время и молчит, долго молчит и смотрит на меня. Даже не буду предполагать, о чем он думает.

– Теперь я могу задать свои вопросы? – пытаюсь вернуть доктора в наш разговор.

– А. Да. То, что ты рассказала очень интересно. Я бы хотел, чтобы ты делилась со мной чем-то таким, – от улыбки Нойса не осталось и следа. Не пойму, что это значит.

– Когда я смогу увидеть маму и Джейла? Когда вы меня отсюда выпустите? Смогу ли продолжить нормально учиться? И когда уже смогу выпить кофе? – тараторю я, в надежде получить хоть один конкретный ответ.

Нойс ухмыляется и закатывает глаза. Серьезно? Еще скажи, что я тебя достала? Я фыркаю.

– Давай так, – начинает доктор, и я уже понимаю, что ответов сегодня опять не будет, и роняю голову на стол, – проблемы будем решать постепенно. Сдай экзамены на следующей неделе, и я обещаю, что отвечу на все твои вопросы, – очередное обещание, которому я не особо верю.

– Угу, – мычу я в стол.

– Ладно занимайся, а я пойду, – доктор встает, забирает поднос и уходит, оставляя меня один на один с моими мыслями и вопросами без ответов.

Глава 22

Я погрузилась в учебу. На ноутбуке оказалось много нового материала, который я с жадностью начала изучать. Не знаю, кто все это сюда скинул, но я расцелую его при первой возможности.

Не заметила, чтобы мне было проще или наоборот сложнее что-то учить. Чувствовала лишь то, что хорошо отдохнула. Мне не хотелось спать, у меня не болели мышцы, да и голова не болела, что я не доделала что-то на работе. От ноутбука и своих конспектов я отрывалась лишь на сон и разговоры с отцом и доктором, совмещенные с приемами пищи. Почему-то и папины слова, и Нойса дали мне понять, что от того как я сдам экзамены многое зависит.

Лежа на кровати перед сном, ощущая на своей коже легкий ветерок из распахнутого окна, я погружалась в мысли о том, что же со мной на самом деле произошло, и как изменилась и измениться моя жизнь. Подмечала и анализировала каждое слово и каждое действие всех, кого я могла видеть или слышать за то время, пока меня держали в этой тюрьме.

После перевода в более комфортные условия Джейл и Скила больше не приходили. Я не слышала ни их шагов, ни голосов, не чувствовала их запаха. Я никому не говорила, что знаю, когда они приходят, поэтому решила и не спрашивать, почему их больше здесь не бывает.

С каждым днем я все отчетливее чувствовала свою силу и все легче мне было ее контролировать. Но этот контроль был словно ширмой, которая закрывала от меня саму себя, новую меня. Эту новую версию себя я прятала, не давая даже возможно познакомиться с ней. Я ее боялась.

Нойс продолжал пытать меня своими вопросами, но хотя я и старалась отвечать честно и искренне, все же не стремилась полностью раскрываться, умалчивая о многих своих чувствах и размышлениях. Они все тоже меня боялись, а в мои планы не входило вечно сидеть в четырех стенах.

Передаю папе флешку с последней письменной работай. Интернет мне так и не подключили, щадя мою хрупкую душу, тут я закатываю глаза, поэтому приходиться передавать свои работы, как в первобытные времена. Хорошо, что еще не заставили от руки на листике писать.

Результаты предыдущих работ от меня скрывают. Совсем не удивили. Как они не понимают, что эти секреты меня выводят из себя больше, чем пусть и шокирующая, но правда.

В животе начинает урчать, а это значит, что скоро придет Нойс. Сегодня я опять буду его пытать своими вопросами.

Но никто не пришел. Солнце начало садиться, а его все нет. Я пыталась его позвать, пыталась выйти, дергая за ручку. И самое странное я не слышала и не чувствовала никого, совсем никого. В здании было пусто.

Что опять происходит?

Я разговаривала с камерой, пытаясь привлечь к себе внимание, но безуспешно.

Когда солнце полностью село, желудок сводило от голода и очень хотелось пить. Я сидела на полу напротив окна, упершись спиной в стену и обняв свои колени.

На окне толстенные решетки, я думаю, что смогла бы попытаться их сломать. Но меня не покидала мысль, что это какой-то очередной тест.

Еще как назло с улицы налетело куча разных насекомых, по потолку ползали ночные бабочки разных размеров.

Может там наступил апокалипсис, и всех съели насекомые? Я зевнула и хмыкнула, стряхнув очередного жука с плеча.

Встаю и плетусь сначала в ванную попить воды из крана, а затем к кровати, показывая средний палец камере.

Злая и раздраженная все-таки засыпаю.

Утром меня будем громкий и звонкий: «чирик!» Я поднимаю голову с подушки и вижу на окне несколько птиц, наверное их привлекли насекомые, облепившие мой потолок.

Протираю глаза и сажусь. По комнате, отражаясь от стен, разливается песня соловья. Я опять смотрю на птичек на окне. И правда замечаю соловья, который очень старается. Я беру подушку и раздраженно бросаю ее в окно. Птицы улетают, оставив меня в тишине.

Еще раз тру лицо и встаю, потянувшись. Смотрю на кровать и отпрыгиваю в сторону. На месте моей подушки свернувшись лежит змея.

Твою мать! Настоящая, блин, живая змея!

Какого черта?!

Подхожу ближе и рассматриваю незваную гостью. Это простой речной уж. Я никогда особенно не боялась змей, поэтому протягиваю руку, и он тут же заползает на нее, поднимаясь вверх к плечу. Перехватываю его второй рукой.

– Ну привет, – негромко говорю, заглядывая в глаза незваному новому другу. – Ты откуда здесь взялся? – еще раз перехватываю его рукой.

Он теплый на ощупь, гладкий и шершавый одновременно. Его маленький красненький язычок все время выпрыгивает, словно кукушка из старых часов.

Подношу его к стене с окном и поднимаю руку, чтобы он выбрался наружу, но ползучий все время возвращается мне на плечо. Ну и ладно. Меня здесь похоже бросили, будет хоть такая компания.

Вместе с ужом бреду в душ и попить воды. Желудок поет громче утреннего соловья.

Терпение натягивается с каждым часом, проведенном в одиночестве, голоде и неведении.

– Что за херню вы устроили?! – ору я на камеру, меряя комнату шагами.

– Я же волнуюсь! – снова ору, уставившись на блестящий глазок железки под потолком.

Злюсь. Злюсь. Очень злюсь.