Надежда на свободу

– У меня хорошие новости. Я принес тебе твои конспекты и ноутбук, – он ставит мою сумку на стол.

– Здорово! – верещу я, хлопая в ладоши.

– Я сегодня не на долго, но хочу с тобой поговорить, – чувствую, как резко меняется настроение отца, и сажусь на кровать.

– Я слушаю, – поднимаю на папу внимательный взгляд, заранее пытаюсь взять под контроль свое тело.

– Хоть меня никто не поддержал, но я считаю нужным сообщить тебе, что Люка выписали из больницы. Он еще не поправился, конечно, но теперь дома, – папа замолкает и ждет от меня ответа.

– Я-я-я, – мямлю, – мне так жаль, что так произошло, но я рада, что он поправляется, – говорю неуверенно, рассматривая свои руки.

– Я говорил с ним. И он не держит на тебя зла и все понимает, – я резко поднимаю на него глаза и тоже все понимаю.

– Хорошо. – выдавливаю из себя.

– Тебе разрешили сдать экзамены, – папа не успевает закончить предложение, и я подпрыгиваю на кровати и заваливаю его вопросами.

– Правда?! А когда экзамены? Я что их еще не пропустила? Я что смогу продолжить учебу? – мои эмоции захлестывают меня, и мне тяжело остановиться, и дать папе ответить.

– Я не могу сказать когда и что, – сухо отвечает он, немного остужая мои реакции.

– Ну почему? – взвываю я. – Я не понимаю, почему это секрет? Хочу знать сколько здесь нахожусь, – настаиваю я.

Отец тяжело вздыхает и стучит пальцами по столу.

– Нойс меня убьет. А если ты среагируешь как-то не так, вообще меня к тебя больше не пустит, – предупреждает папа.

Я обхватываю себя руками и притворно сосредотачиваюсь, сводя брови вместе.

– Все, я готова, – сквозь смех говорю я.

Он тоже смеется.

– Одиннадцать дней, – произносит папа, а я ахаю.

– Всего? – еще раз уточняю.

– Всего, – кивает он.

– То есть экзамены через неделю? – в ужасе осознаю.

– Да, – он снова кивает и улыбается. – Задания буду приносить тебе я, а потом буду передавать твоим преподавателям твои ответы, – поясняет мне схему.

А у меня рой мыслей в голове. Всего неделя. У меня совсем мало времени.

– Это еще не все, – папа возвращает меня из моих мыслей обратно в комнату.

– А?

– Я хочу тебе кое-что сказать, пока ты сама не догадалась, – говорит опять какими-то загадками.

Я вопросительно поднимаю бровь.

– Скажу все прямо и быстро, как пластырь. Хорошо? – слишком быстро говорит папа.

Я киваю, мысленно готовясь не выплескать очередной шторм, который уже начал приближаться.

– Ты знаешь, что беты, создавшие прочную связь с альфой, не могут долго жить без альфы? – я киваю, и он продолжает, – между мной и тобой всегда ощущалась прочная связь. Я думал, что это связь между папой и дочкой, но на деле она оказалась чем-то большим.

– Ты мой бета? – в ужасе перебиваю я его, догадавшись, и он кивает.

Я сижу молча, пялясь в пол. Внутри меня не просто не началось шторма, там море высохло.

– Я понял это лишь, когда ты уехала. Как любой другой бета, я не могу без своего альфы, – он улыбается мне.

– А разве такая связь бывает между отцом и сыном? – я все еще не могу поверить.

– Ты очень необычная, Кайла. Думаю, что нас ждет еще масса сюрпризов, – папа посмеивается, и я вместе с ним.

Я вспоминаю, как при первой встречи заметила новые морщины и седые волосы, как папа казался неуверенным. Но… Папа – мой бета? То есть я – его альфа? Мне это сложно принять и понять, возможно пока.

Папа прощается и целует меня в волосы, пока я продолжаю сидеть и переварить новый поток информации, обрушившийся на меня сегодня.

После того, как папа рассказал мне, что так долго они с мамой скрывали от меня, между нами словно образовалась какая-то стена недосказанности. Я не понимала их решения, чувствовала себя обманутой. Моя жизнь казалась мне не настоящей, придуманной за меня моими родителями. Я гнала от себя и свою обиду, и все эти мысли, только чтобы снова ощутить между мной и папой ту же связь, что чувствовала до моего отъезда. Мне была необходима она, как поддержка. Но как я не старалась, как не пытался отец вести себя как раньше, что-то изменилось. И даже это новое для меня знание не разрушило преграду недоговоренности. Возможно было еще что-то, а может я не смогла простить, пока не смогла.

Так я еще просидела, оглушенная и ослепленная своими мыслями, пока Нойс не принес мне обед.

Доктор сиял белозубой улыбкой, что было так не похоже на угрюмого великана. Всегда такой серьезный в очках с темной оправой, черными короткими волосами, густыми черными бровями, обычно задумчиво сведенными на переносице, и янтарными глазами. Можно было сказать, что он похож на Итана, но я не чувствовала в нем опасности. При всем своем грозном виде он – точно положительный персонаж в моей истории, хотя общего языка мы так и не нашли.

– Я, конечно, не доволен, что твой отец говорит тебе то, о чем мы не договаривались, но меня восхищает и поражает, как ты со всем справляешься. Ты можешь рассказать, что чувствуешь? – Нойс садится на стул, а поднос ставит на стол, жестом приглашая меня к столу.

– Не уверена, – мнусь я, но все же встаю с кровати и принимаю приглашение альфы.

– Я не хочу давить, но мне очень интересно и не только мне, – все же настаивает Нойс.

– А кому еще? – спрашиваю перед тем, как начинаю есть.

– За тобой наблюдают и тебя изучают больше десяти человек, – осторожно поясняет он, заглядывая мне в глаза.

Я молча смотрю на него, пережевывая свой салат.

– Ты ждешь моей реакции? – интересуюсь я, поднимая бровь.

Он пожимает плечами.

– Я постараюсь озвучить все, о чем думаю или чувствую, но не уверена, что это вам поможет, – говорю я, отворачиваясь к тарелке, снова набивая рот, игнорируя уже не новость для меня, что я – лабораторный зверек.

Глаза доктора горят предвкушением, он только что ручки не потирает.