Проблема

– Боже, который час? – Впрочем, какая разница.

– Скоро мама с работы придёт, надо сворачивать контору.

– О, Дака! Люби… – тут его заклинило.

У них как-то не принято сюсюкаться. А что мама, и при ней они тут ночевали. Ах да, теперь всё будет по-другому. Он уже не с ними. Тут пришли Мося, Джин и все остальные. Пика уже всем подряд рассказывает, тех это не шокирует. Странно? Время такое, что убийство – это рутина. Опять пили. Затем с Дакой поругались. Значит, это был всего лишь кошмар. У Пики просто имидж такой, где-то внутри, глубоко он совсем другой. Ранимый, робкий, даже стеснительный. Такого Пику никто не знает. Даже матери он не открывался, даже Даке. Она-то не поймёт его – другого – её устраивает Пика-воин, Пика-хулиган или же истинная Дака тоже другая. Как всё сложно. Жаль, что об этом до сих пор не доводилось думать. Он вообще ничего не успел в жизни. Не жизнь, а какая-то провальная репетиция. Одно утешает – он успел полюбить. Уж сейчас-то, перед самим собой можно быть до конца откровенным.

Он чувствует, что земля из-под ног уходит, что скоро ничего этого не будет.

– Да не паникуй ты, всё обойдётся.

Каблук – хороший друг.

– Да пошёл он! – встревает Дака.

Любовь! Вот она твоя любовь. Забыться! Стереть всё! Всем смертям назло, он сегодня должен напиться. До усрачки, до потери пульса. К чёрту всё, в первую очередь, эту несчастную любовь.

Табор вышел на улицу. Там ещё каких-то знакомых встретили, машина нашлась. Пика с Энмином напились, их в машине оставили, и все к нам домой зашли. Ад продолжался долго. Дака переключилась на кого-то из новых. Всю ночь угорали. Никто никого не любит уже? Посреди ночи Энмин пришёл.

– Где все?

– Кто все? – я как бы не в курсе.

– Дака!

– Слушай, можешь сделаешь мне одолжение – замочи, а? – вдруг вырвалось у меня.

Со мной иногда бывает такое. Дочь в курсе, остальных шокирует, но не всегда. Мало ли на свете придурковатых матерей.

– Да вы что? Что вы несёте-то? – при этом ещё улыбается.

Приятный мальчик.

– Мы в машине сидим. Хотим завести её, ложка чайная есть?

– Сейчас…

– Какая, на фиг, ложка? У нас всего-то три ложки. Уйди отсюда, не мешай! – Дака проснулась.

– Что ты так? Пика там сидит.

– Пусть сидит. Уйди, мы спим.

Железная девочка, не то, что я. На том и расстались.

Без движухи нет житухи

Утром я на работу, новые знакомые тоже свалили. Пика с Энмином то к Мосе, то к Даке – уже всем всё рассказали, всё, что было, уже не новость. В конце концов, к нам заявились.

С Дакой вяло поругались. Какая-то странная апатия у Пики. Даже то, что Дака призналась кое в чём, не встряхнуло, как следует. Она ему изменила. Ну и что? Она свободный человек свободной страны. Как говорится, на здоровье. Дака удивилась – что это с ним? Что бы такого придумать, чтобы он проснулся.

– Не лезь, а, и без тебя тошно.

– Не х… себе!

Ля-ля, ля-ля – всё равно вяло, неинтересно. Пика в себя пришёл – всё вспомнил. Надо что-то делать. Без движухи нет житухи.

– Отведите меня в УВД, на…, приду с чистосердечным, облегчу душу.

– Да брось ты, Пика, не лезь раньше времени, – Мося пытается его образумить.

– Не надо к ментам.

– Жить с этим?! Я не могу, как вы не понимаете? – Пика орёт сквозь слёзы.

Энмин в ответ улыбается. Он тоже не в себе, только реакция другая.

– Свидетелей же нет, чего суетиться, – Доля по-своему утешает.

– Себя куда дену? Не могу я так…

Мака такая же, как всегда. Хоть сейчас начнись война, Мака останется Макой. За это её и уважают, а так бы давно трахнули и пинка дали.

– Нет, ребята, мне в милицию надо, – Пику на этом заело.

– Ты это, кончай! – Энмин точно не хочет в ментуру. – Тебе жить надоело?

– Как же я? – опомнилась Дака. – Без тебя…

– Ты? Ты и при мне…

– Ну, так получилось.

– Я ничего не говорю.

– Ну, не психуй.

– Я же говорю, всё нормально.

– Врёшь.

– Чего я вру? Всё хорошо.