Проблема

Проблема
Венера Петрова

Всё для меня, всё, как я хочу – я чувствую себя королевой. Какая-то сила заставляет всю меня, дрожа, крича, выгнуться дугой. Хочется ещё чего-то. Хочется умереть от этой невыносимо сладкой боли. Мне хочется без конца любить, целовать, отдаваться снова и снова. Обманывай меня дальше, дури меня дольше, моя юная Проблема. Я теряю голову, я куда-то падаю и вся горю. Вся трепещу, в предвкушении ещё большего, почти нереального. Это ли эйфория жизни? Это нечто на грани боли и страдания. Мне нечем дышать, мне больно жить, но я не хочу, чтоб это кончилось. Тут он приходит в себя, чтоб продлить эту сладкую боль. Он закрывает ладонью мне рот, обрывает мой почти предсмертный крик. Игра продолжается.

– Я тебя никогда не забуду.

В моей же памяти ты останешься навек восемнадцатилетним. И я буду дорожить этими мгновениями, когда я чуть задержалась в твоей юности.

Я ещё долго ласкаю тебя, как в последний раз.

Шальные игры, запредельные страсти на грани безумия на фоне полной безнадёги.

Венера Петрова

Проблема

«А я играю роль послушной

девочки, описывая свои фантазии,

вместо того, чтобы их воплощать».

Эрик ДЖОНГ.

Завтра суд. Вроде бы это меня не касается, своих проблем хватает. Чего-чего, их у нас предостаточно. Мне иногда кажется, что жизнь моя состоит из одних проблем. Они – часть меня. Или я сама – ходячая проблема?

Есть другая проблема, весьма приятная. Проблемой с недавних пор зову своего друга. Друг, может, враг – мой молодой любовник или ещё один мой ребёнок. Если быть до конца честной, он чуть младше моего сына. Вот в этом и проблема. Хотя и вся соль в этом. Так уж получилось, ничего уже не перепишешь.

У Даки, дочурки моей ненаглядной, тоже проблемы. Рановато ей, конечно, решать такого рода проблемы. Она пока не умеет их решать, устранять их, она предпочитает бежать от них, прятаться или просто игнорировать. Не получается. От себя не убежишь, самая большая наша проблема в нас самих. Мы достали всех своими проблемами, что скоро от нас шарахаться начнут. Избавимся от лишних поклонников, не очень приятных приятелей. У каждого своя проблема. Не стоит навязывать их другим (хотя, это верный способ проверки на прочность и надёжность). Есть некоторая польза от проблем. Помогают держать себя в постоянном тонусе.

Моя молодая Проблема существует сама по себе, параллельно моей жизни. А вот Дакина пытается полностью контролировать её жизнь, может быть, даже манипулировать ею. Моя – мне не мешает, и я ей стараюсь не доставлять хлопот. Мы две автономии, два совсем разных мира, что даже позволяем себе иметь связи на стороне. Для него это не проблема, ну и я стараюсь не отставать. Дакина – хочет, да не может себе это позволить. Она сама себе иногда позволяет некоторые вольности, в чём тут же ему признаётся. Она сама не заметила, как стала полностью зависеть от своей, уж больно криминальной, Проблемы. Сама не рада, и ему достаётся. Вне зоны доступа Дака такие проблемы создаёт, нарочно не придумаешь. Он пытается управлять ею, издалека. Но он для неё почти виртуальный, нереальный, он же не здесь. Он – в параллельном мире, и будет там целых двадцать лет.

Боже ж ты мой, двадцать лет! Он и моя проблема тоже. Совесть меня мучает, будь она неладна. И чисто по-человечески жалко парня. Хоть было за что, но в изоляции целых двадцать лет… Подумать страшно. И это не предел. Говорят, прокурор ему ещё больше просит. Куда больше-то? Всяким отморозкам за расчленённые трупы, за растление малолетних намного меньше дают. Он и мне звонит. У него голос такой приятный. С ним интересно общаться. Он же у нас вместо личного психолога, он, как заочная служба спасения.

Стоп! Кто, есть кто, давайте определимся. Их сейчас только двое, не считая нас самих. Их, по своей воле перекочевавших из бурлящей и самой что ни есть настоящей жизни в мир условно-реальный, назовём пока проблемами. Проблема номер один – мой сладкий и нежно-жестокий мальчик, а Проблема номер два – почти нереальный, но такой близкий парень Даки. У первого завтра суд, у второго он уже был, и не раз, скоро ещё один предстоит. Он уже за пределами, но пока ещё в СИЗО.

Как же мы докатились до такой жизни, спросите вы вдруг. Сразу ничего не бывает. Я родилась, и на ровном месте нарисовалась проблема. Это я начала коллекционировать проблемы, всё по наследству передалось Даке. А дальше? Неужели и дальше так будет продолжаться? Эстафета проблем… Каждому своё, кому, что нравится. Бог всем раздаёт – осколок счастья одному, клубок проблем другому. Мне этого счастья и даром не надо, может быть. В чём же оно? В достатке, славе, успехе, любви? У меня всё это уже было, в минимальных дозах, правда. Один раз живу, хочется всего понемножку. Надо успеть много жизней прожить. У меня нет твёрдого амплуа, я многогранна. Я хочу удивляться, изумляться, восторгаться без конца. Хотя это с годами даётся всё труднее и труднее. Хочется новизны во всём, хотя бы иллюзию новизны. Игра на публику? Но я довольно-таки закрытый человек. Проблема – это я, а моя собственная жизнь – это театр одного актёра. Меняются декорации, реплики, роли – публика одна, актёр один. Лишь бы не наскучило. Вот на что годятся эти бесчисленные проблемы. А кто же автор? Неужели тоже я? Да у меня талант, прямо-таки дар божий. Но такое нарочно не придумаешь. Неизвестный автор уж постарался.

– Посторонних просим покинуть площадку! Внимание! Мотор!

– Поехали!

«Десять якутят»

Судьба не приговор

Оставим в покое мою «коллекцию», начнём со второй проблемы. Это началось года два назад. Вроде бы. Лица, события, проблемы – время успело размыть некоторые нюансы. Хорошо, что есть готовые «пазлы». Можно сэкономить время и вставлять мои личные «заготовки». Это же не грех, не плагиат, в конце концов. В своё время я написала одну небольшую вещь с довольно-таки странным названием – «Десять якутят и гестапо». Вот там-то и обитает наша Проблема номер два. Он и другие проблемные мальчики, а также девочки, а именно:

– Пика, он же Петя, он и есть Проблема номер два;

– Дака (с ней вы уже немного знакомы);

– Мака Пороховщикова, Дакина подруга;

– Мося Каблук, он же Моисей Каблуков;

– Джин или Тихон, или Тихоня;

– Энмин, в миру был Димой, бывший солдат Российской армии;

– Доня-Доля, он же Данил;

– Мистер Ни То Ни Сё, то есть Айдар, он же Айдан, впоследствии Мистер Скандал;

– Мистер Никто, в миру просто Сеня;

– Тузик или Вовочка.

Жили-были десять обычных ребят. И сейчас живут – кто на воле, кто в зоне. Только они сейчас чуть взрослее, проблемы у них иные. Об этом чуть позже.

Мысли прут. Они словно спрут. В голове хаос, в душе сумбур, ну, а в сердце – пустота. Мысли не материальны, образы иллюзорны. Можно, сколько душе угодно, играть с ними, строить ими планы, мечтать, наконец. Безнаказанно, беспардонно, бессимптомно. За это не сажают, по крайней мере, пока. Но иногда мне кажется, что мысли тут же отделяются и начинают жить своей жизнью. Порой, даже боюсь своих мыслей. Они возникают сами по себе, из ничего – чужие, далёкие, порочные. Мысли чужие, тело почти не моё (взятое напрокат). Я – собранная из лоскутков мозаика.

Пишу, как ведомая, порой не успевая за потоком. Будто со стороны, а не о себе самой. Я – это пишущая, это не совсем я, не всё ли равно. Пишу, особо не напрягаясь, как и говорю, не думая, делаю, не соображая. Написала «Десять якутят» и укатила в Китай, попала в рай. Пока я кайфовала, много чего случилось, что пришлось обратно войти в рассказ, который грозится перерасти в повесть. За жизнью не угнаться, но я стараюсь.

Если б была чуточку волшебницей, я бы вернулась в самое начало. Не было бы ни Грязных Волос, Дака с Пикой бы не познакомилась. Жил бы Пика без любви и ласки, зато на воле. Никто бы не умер. Стоп! Но есть же судьба. Кому суждено умереть, умрёт непременно, кому на роду написано убивать, убьёт без проблем. Я не при делах, это точно. Судьба – не приговор. Кое-что и от тебя лично зависит. И это вовсе не радует, ибо навязывает чувство вины. Раз словом можно вмешаться в рисунок судьбы, мысли крамольные тоже вредны. Но как жить с выключенной головой? Мне что, не жить больше, на радость другим, не дожидаясь, пока кто-нибудь не порешит, забавы ради? Дака, дочь моя, об этом только и говорит. Самосуда только не хватало.

Опять крамольные мысли. Не думать ни о чём! Замереть, застыть, забыть. Мыслить – себе только вредить. И не только себе.

Роман с Грязными Волосами

Без телефона теперь никуда. Их меняем, как перчатки. Для меня и моих знакомых он сыграл какую-то зловещую роль. Если честно, сколько телефонов у нас было да сплыло, трудно даже подсчитать. Около двадцати, это точно. Их крадут постоянно, тут какая-то странная закономерность. Один в кредит брали. Пока расплачивались, и его украли. Нет, один телефон всё же не успели похитить – его собака загрызла. Она как-то умудрилась до моих родителей дозвониться.

– Алло! – среди ночи разбуженная моя мама никак не может докричаться до абонента на том конце.

В ответ – тишина. Собаку не остановил голос в телефоне, он стал дальше грызть. Это было ДО…

Такое ощущение, что я живу, тружусь только ради телефона. Вся зарплата на него уходит. На очередной новый сотовый – это раз, на два бизнес-тарифа – это два, на свой обыкновенный тариф – тоже кое-что уходит. Не телефон, а пожиратель денег. Ладно, бог с ними – деньгами. Если из-за него один за другим несчастья происходят, из-за него люди попадают в лучшем случае в тюрьму – уже настораживает. Это началось с прошлой осени. Или с лета?

В начале лета прошлого года у Даки был роман с Грязными Волосами. Дака – моя всё ещё несовершеннолетняя дочь, не скажу, что вся в меня, но та ещё штучка – ураган-девка, нас даже городская милиция узнаёт в лицо. Грязные Волосы, вроде бы преподаватель в ЯГУ. Так-то его зовут Данил Тарасов, а Грязные Волосы – это из-за того, что усердно следит за своими волосами, пользуясь и лаком, и гелем для придания особенной формы. Сальные, да ещё грязные волосы плюс лак, гель, мусс и всё такое – только ему присущая прическа. Молодой человек с вечно грязными волосами автоматически превратился в Грязные Волосы. В остальном, он обыкновенный, таких на улицах Якутска тысячи, разве что глаза особенные. Чёрные, пронзительные, жгучие – на индейца немного похож, потому и имя почти индейское – двойное. Он постоянно у нас ошивался, и когда он успевал преподавать? Пыталась его образумить:

– Что ты с несовершеннолетней связываешься? Ведь статью запросто можешь схлопотать.

– Мама, не встревай. Может, он и есть моя судьба, – дочь не давала и рта раскрыть.

Берегла своё сокровище, как могла. Я же подумывала, что дело к свадьбе. Но им предстояло одно испытание – мы с дочкой должны были уехать в деревню на всё лето.

– Вот если не забудете друг друга за лето, так уж и быть, сыграем свадьбу, на последние деньги.

Это условие их вроде устраивало. Они часто ссорились. Тогда Грязные Волосы брал меня в союзники.