В клешнях черного краба

Как показали разультаты опроса работников «Скорой помощи», в те минуты, пока в ресторан не прибыли дежурный наряд и Осима, никто из присутствовавших покинуть помещение не пытался. Все гости и работники ресторана вели себя достаточно спокойно, если не считать того, что, по многочисленным показаниям, Осака заметно нервничал, кусал ногти и вполголоса грязно ругался, вызывая смущенные взгляды официанток-японок.

Осима приехал в ресторан в тридцать пять минут первого и застал следующую картину. Слева от длинного, уставленного тарелками и бутылками стола параллельно окну лежало тело Грабова. Около тела стоял прибывший с нарядом рядовой сотрудник полиции Ёхэй Ямада. По другую сторону стола, ближе к кухне, на стульях сидели гости и работники, перед которыми стоял сержант Такэси Хикита с блокнотом в руке, проводя перепись свидетелей. Осима приказал Хиките продолжать, а сам провел предварительный осмотр места происшествия. Ничего, что выбивалось бы из привычной пятничной ресторанной рутины, он не заметил и вызвал по рации дежурную следственную группу и криминалистов.

Именно криминалисты и установили истинную причину смерти Грабова. Это действительно было отравление. Во время анализа доставленных в управление проб блюд, стоявших перед Грабовым, на ломтиках фугу был обнаружен тонкий слой растворившегося в рыбном соку неизвестного в Японии яда из разряда цианидов.

В два часа ночи, после того как следователи и инспекторы закончили предварительный опрос всех свидетелей, Осима принял решение об освобождении помещения ресторана. Был вызван полицейский автобус, на котором рыбаков перевезли на судно. На пирсе около «Пионера Сахалина» была выставлена патрульная машина с нарядом, получившим приказ никого с судна на берег без разрешения Осимы не выпускать. По словам Осимы, экипаж был настолько пьян, что никто из рыбаков даже и не подумал выступить против этой в общем-то незаконной пока, до ордера прокурора, меры.

Игнатьев и Нарита вернулись в гостиницу, в холле которой Осима организовал наблюдение. Формально ограничивать передвижение московского гостя и его переводчика Осима не решился и приказал посменно дежурить в холле агентам в штатском. Мацумото, Хаяси, Ханэда, Мори, Такунага, Осада и Ямада были отпущены по домам под подписку о невыезде из города на время проведения следствия. Осака остался спать в ресторане, благо его офис под такие внезапные ночевки приспособлен давно. Русские официантки также дали расписку о невыезде, Мацумото по дороге домой завез одну из них в домик, который они на пару снимают в районе Котохира.

Тело Грабова оставалось в морге следственного отделения, и Осиму теперь волновала проблема сокрытия от родни Грабова факта вскрытия. Со вскрытием, конечно, капитан погорячился, и не укорить его в очевидном промахе было нельзя, я же, как-никак, ответственное лицо из центра.

– Вскрывать его вы, конечно, поторопились, но ведь у вас…

– Что у меня? – вскинул на меня грустные глаза Осима.

– А вы подумайте.

Всегда нужно давать человеку шанс, даже если он этого шанса и не заслужил.

– У меня… – ухватился за соломинку все еще не понимавший мою доброту Осима.

– Да-да, у вас, конечно же.

– У меня, конечно же…

– …возникло…

Боже, какой тугодум! А потом говорят, что провинциалы ни в чем не уступают столичным жителям!

– У меня возникло… – продолжал «рожать» капитан.

– Возникло подозрение…

– А, ну конечно! У меня возникло подозрение, что источник отравления Грабова опасен и для других присутствовавших в ресторане, поэтому в целях предотвращения дальнейших инцидентов я отдал приказ провести вскрытие, установившее тип яда. Именно оперативное вскрытие позволило установить неэпидемиологическую природу отравляющего вещества и не беспокоиться за здоровье свидетелей. Если бы мы его не вскрыли, оставалась бы опасность как для сотрудников полиции, так и для всех жителей и гостей города подвергнуться воздействию смертельного яда.

– Ну да, что-то в этом роде. Отныне выступайте по данному вопросу исключительно как спаситель Немуро от смертоносной чумы… Да, и дайте указание ребятам из юридического сектора написать на мое имя бумагу с приведенными в порядок этими вашими изящными формулировочками. Визу на ней я поставлю, не беспокойтесь – я бы и сам на вашем месте приказал его вскрыть немедленно… Что говорят криминалисты о яде?

– Яд из группы цианидов, нам неизвестный. По нашим каталогам проходит как национально не маркированный, и поэтому, есть ли он у нас в самообороне и органах безопасности, сказать пока трудно. К девяти мы подготовим запросы, и к обеду, думаю, нам ответят.

– А фугу, естественно, ни при чем?

– Фугу ни при чем. Ее ели практически все, и ни у кого никаких последствий. Мы, понятное дело, сразу же взялись за тарелочки, с которых ел Грабов. Ни на чем, кроме фугу, яд обнаружен не был. Эксперты считают, что яд был в виде бесцветного порошка и им посыпали только ломтики фугу. На белом фоне рыбы порошок был незаметен с самого начала, а за полминуты он растворился и смешался с соком.

– Значит, яд насыпали в кухне? И оттуда уже была принесена тарелка для Грабова?

– Скорее всего, но это не на сто процентов.

– Почему? Вы допросили официанток? Кто подавал тарелку Грабову?

– Это установить не удалось. Видите ли, Минамото-сан, по показаниям свидетелей, к полуночи в ресторане стоял такой шум и гвалт, что подсыпание яда могло быть произведено непосредственно за столом.

– В смысле?

– В смысле, никто из присутствовавших уже спокойно не сидел на своем месте. Все вставали, ходили, подсаживались друг к другу, чтобы выпить на… как это они называют?

– На посошок?

– М-м?

– На посошок. Когда русские уходить собираются, последняя рюмка пьется «на посошок», чтобы она идти помогала. Посошок – это посох, палка такая, на которую опираются при ходьбе.

– Да нет, на что-то другое. Мне еще показалось, что это даже и не по-русски, а по-немецки, что ли… В общем, расходиться они еще не собирались. По показаниям Осаки и официанток, которые к таким банкетам привыкли давно, грабовские ребята уходят после этих попоек только наутро.

– Ну тогда неважно, на что. Пили – и все.

– Да, неважно… Хотя…

Осима на секунду замялся, но потом сбросил с себя тяжесть внезапно рухнувшего на его сознание предположения и продолжил с прежним энтузиазмом:

– Так вот, я говорю, в зале было такое движение, что, вполне возможно, порошок был у кого-нибудь из сидевших за столом.

– Возможно, возможно. И все-таки, о кухне. Кто разделывал фугу?

– Фугу разделывал Мицура Такунага. Лицензия у него есть, все чин-чином: срок действия, печати… Фугу он разделывает уже больше десяти лет, никаких инцидентов по этой линии у него не было… Но в данном случае не очень-то и важно, кто ее разделывал.

– Да?

– Да.?Кухня в «Кани Уарудо» небольшая, я бы даже сказал, тесноватая, все вертятся на одном пятачке. Так что из работающих на кухне преступником может быть любой.

– Кто там был?

Осима взял со столика потрепанный блокнотик и стал зачитывать свои ночные записи:

– Значит, этот самый Такунага, Морио Хидэо – второй повар, две русские официантки Ольга и Марина, японские официантки Осада и Ямада, хозяин заведения Осака. По показаниям свидетелей, в кухню между десятью и двенадцатью заходили многие. Во-первых, несколько раз заходил сам Грабов – ему нравилось наблюдать за приготовлением блюд из поставляемых им морепродуктов. Во-вторых, как вместе с ним, так и отдельно заходил – тоже несколько раз – Мацумото. Заходили и его ребята, Ханэда и Хаяси. Кроме того, заходили по одному-два раза судовой врач Анисимов и члены экипажа: Сыров, Легостаев, Нестеренко и Юсупов. Один раз заходил инспектор Игнатьев, два раза – его переводчик Нарита. Это те, кто зафиксирован в показаниях трех и более свидетелей. Нет гарантий, что не заходил кто-то еще. Подождем, пока все проспятся, и будем допрашивать фундаментально.

– Да вы, я гляжу, и так всех их фундаментально потрепали.

– А что было делать? Мы пытались сразу же до вас дозвониться, но вы, видимо, проезжали туннель…

«Нет на Хоккайдо туннелей длиной в целую ночь», – отметил я про себя.

– Видимо, да… Так, давайте определимся, как мы работаем дальше. С полковником Нисио вы, как я понимаю, переговорили?

– Да, я позвонил в Саппоро в час ноль пять, и, к счастью, Нисио-сан оказался на месте.

«Ничего себе! – мысленно воскликнул я. – Старик что, заночевал, что ли, на работе? Совсем его домой к старухе не тянет. Даже в субботу».

– Господин полковник пообещал в восемь-девять утра, как только начнет работу уголовный розыск, получить подпись начальника под приказом и выслать его сюда по факсу.