A&B. История двоих. Том 1

– Да мне плевать. Лезь.

– Нет.

– Значит, я первая?

Забор был небольшим, но для восьмилетнего ребёнка он всё равно был неслабым препятствием, а она его перемахнула лёгким прыжком, словно юркая кошка.

– Ты там скоро? – спросила она. – Или для тебя это слишком сложно? Может, мне тебя подсадить, глиста?

Подпрыгнув, схватившись руками за край и подтянувшись, он перелез, но в конце приземлился неудачно, плашмя грохнувшись на землю. Не дав ему отряхнуть грязь от падения, она вновь схватила его за руку и потащила вперёд.

– Куда мы идём?

– Скоро увидишь.

Дом, словно пиявка, присосался к одной стороне горы. Если пойти на север от дома, ты будешь подниматься в гору, если на юг – спускаться. Она потащила его на север. Чем дальше они отходили от дома, тем меньше было что-то видно. Камни под ногами было не разглядеть, потому Себастьян то и дело спотыкался. А склон, между прочим, крайне резкий. Одно неловкое движение ног мимо узкой извилистой тропинки и пиши «пропало». Катиться по склону, бьясь о камни и сшибая по пути кусты, будешь долго, и к концу прикатится кровяная каша, а не живой человек. Но она, будучи в полнейшей темноте, освещаемой разве что луной и звёздами, уверенно шагала по тропинке. Похоже, она не в первый раз проходит по этому маршруту, подумал он.

Петляя, тропинка вела всё выше и выше. Себастьяну начало казаться, что этот путь будет бесконечным. Мерзкий холод забивался под куртку, заставляя дрожать, а ноги от усталости стали ватными. Каждый шаг становился испытанием, в котором права на ошибку нет – оступишься лишь раз и можно поздороваться со смертью. Его это не сильно заботило, однако он хорошо помнил чувство вины, охватившее его, когда он увидел мамины слёзы. Длительное лечение с постельным режимом дало ему время хорошенько поразмышлять. Да, существование ему казалось невыносимо скучным и бессмысленным. Да, ему не хотелось ни просыпаться по утрам, ни есть, ни заниматься чем-то, а каждая секунда длилась вечность. Однако он решил, что не будет уходить из жизни. По крайней мере, сам. И если кто-то захочет его убить, он хотя бы немного посопротивляется. Ради мамы. Он не хотел причинять ей боль, даже если при этом жизнь будет казаться пыткой. Но он понимал – если жизнь поставит его перед выбором между «бороться и жить» и «не бороться и умереть», он выберет второе. Сил на первое ему просто не хватит.

– Я устал, – тихо сказал Себастьян и попытался выдернуть руку из её руки. Напрасно – она крепко держала.

– Хватит ныть! – сказала она, обернувшись к нему. Ветер играл с её длинными как всегда спутанными волосами, а глаза, будто кошачьи, сверкали в темноте. – Ты точно мальчик? Ноешь как девочка… – Сказав, она отвернулась и продолжила тащить его наверх. – И вообще, осталось немного. Потерпи.

Как оказалось, «немного» в её понимании – совсем не «немного». Достигнув цели, он, окончательно выбившись из сил, завалился на пожухшую траву, едва она ослабила хватку.

Она приволокла его на крупный уступ горы, с которого открывался захватывающий вид. Снизу, теряясь в темноте ночи, виднелся их дом, сверху раскинулись мириады звёзд, а вдаль тянулся бесконечный сосновый лес. Холодный ветер едва слышно шевелил траву. Где-то рядом заходился в песне сверчок. Осень ощущалась везде – и во влажном воздухе, и в холоде, и в будто посеревших жёлто-коричневых оттенках, в которые окрасилась вся растительность.

Себастьяну уже было не холодно – напротив, на его лбу проступили капли пота, дыхание было учащённым и горячим, а сердце бешено стучало. Потому он был рад холодной земле под своей спиной, она хоть немного остужала. Если Себастьяну восхождение далось нелегко, то вот для Хикари это явно было пустяковым делом. У неё лишь слегка порозовели щёки, но дыхание было ровным и спокойным. Она присела рядом с ним на землю. Он, немного придя в себя, тоже сел.

– Ну и? – спросил Себастьян выжидающе. – Зачем ты меня сюда притащила?

– Как зачем?! Ты слепой, что ли?!

Она одарила его гневным взглядом. Он даже на секунду растерялся и на всякий случай осмотрелся.

– Не вижу тут ничего особенного, – сказал он и пожал плечами.

Она схватила его за подбородок и повернула в сторону неба.

– Внимательней смотри.

Он подключил всю свою внимательность, но так и не увидел ничего удивительного. Просто небо. Просто звезды. Может, она над ним прикалывается? Он украдкой посмотрел на неё, но в её глазах светилось восхищенье.

Она смотрела туда же куда и он, но в отличие от него она видела не просто звезды. То, что она ощущала, нельзя облечь в слова. Сверкающие звёзды, яркие и едва заметные, кометы с длинными хвостами, проносящиеся мимо в мгновенье ока. Всё на небе пульсирует, шевелится. Ни секунды статичности, постоянно что-то меняется. Заворожённо глядя на небо, она чувствовала, как сердце всё громче стучит. Каждой клеточкой тела она ощущала, что жива. По венам бежит кровь, лёгкие качают холодный осенний воздух, а губы растягиваются в радостной улыбке. Хотелось плакать и смеяться, прыгать от восторга и тихо сидеть, наслаждаясь видом. Кажется, люди называют это счастьем. Когда-нибудь она перенесёт это на холст. И это будет не обычная плоская картинка, которые у неё сейчас получаются. Это будет нечто такое, что заставит любого взглянувшего ощутить то же, что и она сейчас. Что-то волшебное и невероятное. Когда-нибудь. Обязательно.

Поняв, что она не обманывает, он вернул взгляд на небо и честно постарался найти то, что её так радует. Но… бесполезно. Он не мог своими глазами видеть то же, что видела она. Почему от осознания этого стало так мерзко на душе?

– Ну? Понял? – спросила она, посмотрев в его пустые глаза.

– … Да, – неуверенно сказал он.

– Врёшь! – крикнула она и схватила его за ворот куртки. – Ни черта ты не понял!

В мгновение она вспыхнула яростью, будто и не светилась от счастья только что. Это был последний шанс, последняя попытка. Этот вид никого не может оставить равнодушным, но этот белобрысый! Почему?! Почему он не видит?!

– Да разуй глаза, наконец! Мир такой интересный! В нём столько удивительного!

– Для меня в нём нет ничего интересного! – крикнул он ей в лицо и освободился из её захвата, поднявшись с земли. – Отстать от меня. Не вижу я ничего. Зачем только тащился сюда? – уже спокойнее сказал он и направился вниз.

– Стоять! – вскочив с земли, крикнула она и притянула его за ворот обратно. После грубо развернула, дала обидный подзатыльник и, злобно зыркнув на него, продолжила: – Хотя бы попытайся увидеть!

– Да пытался я! Пытался!

– Если бы пытался, то увидел бы уже!

«Будто я виноват, что не могу увидеть» – подумал он. – «Почему она никак этого не поймёт? Видимо, словами ей это не объяснить… Что ж, значит, попробуем по-другому». Быстрым резким движением он ударил её. У него была конкретная цель – попасть в солнечное сплетение. Он чётко рассчитал силу и место удара. Благодаря тренировкам на Арене и с мамой, он прекрасно владел телом и знал слабости человеческого тела. Чтобы убить человека не требуется много физической силы, достаточно лишь ударить в нужное место – это тщательно втолковывала ему в голову мама. Нож входит в человеческую плоть легко, если не наткнётся на кости и сухожилия. Яд в еду подмешать тоже может каждый. Ещё можно использовать огнестрельное оружие, с которым справится и ребёнок при определенной сноровке. Она упорно учила его ремеслу Альф. Потому он хорошо знал, как тело человека реагирует на удары в те или иные места. Сейчас у него не было цели убивать. Если человека ударить в солнечное сплетение – в комок нервов, регулирующих диафрагму и почти ничем незащищённый – он начнёт задыхаться из-за спазма. При несильном ударе это продлится несколько секунд, довольно неприятных и болезненных секунд.

Её глаза в первое мгновенье удивлённо округлились, а после лицо скривилось от резкой боли. Она присела на корточки, пытаясь изо всех сил вдохнуть, но лёгкие не слушались. Ни вздохнуть, ни выдохнуть, как ни старайся. Всё что она могла – лишь бестолково открывать рот, словно рыба на суше.

– Дышать не получается? – съязвил Себастьян. – Так ты просто не пытаешься. Если бы ты пыталась, то уже бы дышала.

Хикари вздёрнула голову и посмотрела на него. В уголках глаз сверкали маленькие слезинки, брови нахмурены, а губы зло поджаты. Сейчас она бросится, понял Себастьян. Молниеносно, сразу как восстановила дыхание, она кинулась на него с кулаками. От первых двух ударов он умело увернулся, но от третьего не вышло. Она завалила его на землю, усевшись сверху, и попыталась занести кулак для удара, но он схватил её за руки, не дав продолжить.

– Как ты не могла дышать, так и я не могу радоваться, понимаешь?! – крикнул он на неё.

– Это не одно и то же! Не сравнивай!

– Ну почему ты не понимаешь?! Я не виноват, что не такой как ты! Что не умею по-идиотски радоваться каждой мелочи!

– Вот глиста, опять за своё! Как же ты достал меня!

– Это взаимно, идиотка.

Они, держась за руки, боролись. Он толкал её руки от себя, она, наоборот, к нему.

– У всех есть что-то, что их радует, и чего они хотят! У тебя тоже!

– У меня такого нет!

– Врёшь! Чего тебе сейчас хочется?!

– Ничего!

– Опять врёшь! Говори, а то я выбью из тебя это!

– О-о-о, тогда у меня, и правда, есть одно желание!

– И какое?