A&B. История двоих. Том 1

– Так это он сделал с собой сам?

– Ты слышала?

– Ага.

– Ну в каком-то смысле… Он позволил это сделать другому человеку. Он знал, что этот человек может его убить, и если бы он стал бороться, то всё было бы в порядке, но вместо того, чтобы бороться, он сдался. Он, похоже, надеялся… что умрёт, – последнее ей явно далось с трудом. Она отвела глаза.

– Почему?

– Есть такое заболевание – депрессия. Если объяснять просто, это когда тебя совсем ничего не радует.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем. Я думаю, что у Себастьяна эта болезнь. Может, он тебе что-то говорил? Что чувствует себя плохо или ещё что?

– Ну-у… Он говорил, что ему скучно и что время медленно тянется… А ещё он говорил, что не понимает, зачем жить.

– Ясно.

На этом их разговор в тот день закончился. Про покупку карандашей она так и не заикнулась.

9. Принудительное счастье

Чем больше она думала, что Себастьян сделал это с собой добровольно, и более того, надеялся умереть, тем больше её это возмущало. «Нет, ну он оборзел совсем!» – думала она гневно. – «Ну я ему покажу, пусть только вылечится!».

И наконец, наступил тот день, когда она смогла к нему зайти. Держа руки за спиной, медленно она вошла в его комнату. Мама стояла рядом с кроватью. Внимательно Хикари осмотрела комнату и оценила обстановку. Нужно успеть сделать пару шагов к кровати так, чтобы они не догадались, что у неё что-то спрятано за спиной. Как кошка подкрадывается к добыче, так и она старалась подойти максимально близко, перед тем как резким рывком настигнуть свою жертву.

Себастьян сразу почувствовал недоброе. Слишком уж она медлит и тихо себя ведёт. Он напрягся, а его мама легко это уловила. И когда Хикари поняла, что её раскрыли, она не стала терять ни секунды. Она стремительно прыгнула в его сторону, вытянув вперёд руку, в которой держала главное оружие – целый комок живых дождевых червей. Себастьян на дух не переносил подобных грязных, в его понимании, тварей: червей, пауков, крыс, жуков… И, конечно, она прекрасно об этом знала и считала это вполне заслуженным наказанием за его поступок.

Себастьян быстро завернулся в одеяло, словно гусеничка, потому Хикари не успела кинуть ему червей в лицо, как планировала. «Ну ничего, мы тебя из этого одеяла вытряхнем» – подумала она и схватилась за край одеяла, но мама оттащила её. Сопротивляясь и брыкаясь, она пыталась высвободиться, но её крепко держали. Будто обнимая, мама держала её сзади и не давала вырваться.

– Хикари, успокойся, – сказала мама.

– Ну уж нет! Вылазь, трус!

– Чтобы ты меня червями накормила? – раздалось из-под одеяла. – Нет, спасибо.

– Ой, какие мы нежные!

– Хикари, успокойся, – повторила мама. – У него много переломов, которые пока не заросли. Ты можешь случайно ему что-нибудь сломать. Спокойнее….

– Так ведь он заслужил! Он ведь и вас обидел! Или нет?!

– Тебе ведь не станет легче, если ты накормишь его червями.

– Если он хоть одного проглотит, немножечко станет!

– Больная, – сказал Себастьян, чуть-чуть высунувшись из-под одеяла.

– Из нас двоих больной тут ты!

Какое-то время они припирались подобным образом, пока Хикари пыталась вырваться из хватки мамы, которая, казалось, была крепче стали.

– Успокоилась? – поинтересовалась мама, когда заметила, что Хикари уже не брыкается. Она устала.

– Да, успокоилась. Выпустите, я ему ничего не сделаю.

– Червей выкини.

– Ла-а-адно, – недовольно протянула Хикари и разжала ладошку, а после вытерла её о своё же платье. Когда её вернули на пол, она тут же залезла к нему на кровать. Рубиновые глаза впились в Себастьяна, которому от её вида стало не по себе. Она была больше похожа в этот момент на дикую кошку, чем на человеческого ребёнка. Её глаза сверкали, а каждое движение было плавным, грациозным. В ней та же сила, что в маме, подумал он. Невероятная сила Альф, что ощущается нутром, что внушает подсознательный страх, будто ты смотришь на дикого разъярённого зверя, что может тебя разодрать за считанные секунды. Каждая клеточка тела испускала эту ужасающую ауру – спутанные тёмно-каштановые волосы, необычного цвета рубиновые глаза, густые нахмуренные брови… – Слушай меня внимательно, Себастьян, – твёрдо сказала она, подползая к нему ближе и ближе. – С этого момента ты счастлив.

– Странные у тебя какие-то угрозы….

– Ты будешь радоваться этой жизни, лыбиться ходить и всё такое. Уяснил? – Она остановилась совсем рядом с ним. Он, уже вылезши из-под одеяла, сидел, вжавшись в спинку кровати, а она была всего в каких-то пяти сантиметрах от него.

– Ты понимаешь, что это так не работает? Если ты прикажешь человеку стать счастливым, он никогда не скажет: «Господи, ведь точно! Просто буду счастливым! Это ведь так просто!». Как ты вообще решила, что это поможет? Совсем дура?

– Дай мне договорить….

– Не дам. Ты несёшь чушь….

Резким движением она вынула что-то из кармана. Червяк! Розовый, лоснящийся, извивающийся. Держа его двумя пальцами, она поднесла его близко-близко к его лицу. Он едва не касался его носа. По телу Себастьяна прокатились мурашки. Пистолету у своего лица он бы так сильно не испугался.

– Слушаю вас, мадам, предельно внимательно, – вежливо сказал он.

– Ты будешь счастливым, хочешь ты того или нет. Ты несчастлив, только потому что вечно думаешь, а надо чувствовать, ты понял меня?

– Нет, не понял.

– Тебе надо голову отключить. Радость же не из головы берётся, она от сердца идёт….

Хотел бы он возразить и сказать, что сердце не более чем мышца, качающая кровь, а эмоции, в том числе и радость, результат действия гормонов и работы мозга, но червяк около носа красноречиво убедил его помолчать.

– … Ты думаешь, что знаешь всё на свете, да? Всё тебе скучно, всё понятно? А знаешь, почему так? Потому что ты забрался в свою ракушку, в свой маленький тесный мирок и не высовываешься из него! А в мире столько интересного, до чего ты никогда не допрёшь одними лишь мозгами!

– Да ну? И что же, например?

– Вот о чём ты думаешь, когда представляешь, скажем, кошку?

– Ну-у… Четыре лапы, усы белые, обычно длинные, острые когти…

– А я думаю, какая гладкая и приятная у неё шерсть, как приятно она мурлычет. Я, только думая о кошке, получаю удовольствие. А ты ко всему так относишься – ну-у четыре лапы… – передразнила она его.

– Потому что я, в отличие от тебя, нормальный, а ты чокнутая…

– Чокнутый здесь ты! Ну, скажите же?

Мама, наблюдавшая за их перепалкой со стороны, подошла к ним и села на другой край кровати.