A&B. История двоих. Том 1

– Ты дура? Какое животное хочет, чтобы его съели? – Он скинул с себя книгу и повернул голову в её сторону.

– Но ведь из-за того, что мы их едим, их так много. Я где-то слышала, что их столько же, сколько людей на планете. А если бы мы их не ели, их было бы куда меньше.

– … Я ж теперь не усну. Ты специально?

– Конечно. – Она громко расхохоталась и вернула внимание игре. – Принеси попить.

– Тебе надо, ты и неси.

– Себ, тебе сложно?

– Не пойду. И что опять за «Себ»?

– Я решила твоё дурацкое имя сократить.

– Нормальное имя. Я не помню, чтобы разрешал тебе его сокращать.

– О, вам, мистер зануда, не нравится?

– Сама зануда и да, не нравится.

– А я всё равно буду тебя так звать. Зачем, вообще, придумали такие длинные имена? Полжизни проведёшь, произнося их.

– У самой-то имечко то ещё.

– Чем тебя моё имя не устроило-то?

– Ты знала, что «хикари» – светлая с японского. Скажи-ка мне, в каком месте ты «светлая»?

– Ой, да какая разница?!

– Это как серого слона фиолетовым называть. У тебя смуглая кожа, тёмные волосы и глаза. Ты никакая не светлая. Идиотское имя.

– Мне моё имя нравится.

– Мне моё – тоже. Зови меня полностью «Себастьян».

– Не буду.

– Я же тебя называю полностью.

– Я всё равно буду звать тебя «Себом».

– А если я тебя буду звать «Хики», тебе понравится?

– Нет.

– Если ты будешь звать меня «Себом», я буду звать тебя «Хики».

– Только попробуй!

– Хики, Хики, Хики….

Поставив игру на паузу, она стремительно прыгнула в его сторону. Он даже не подумал бежать. Удар по рёбрам, но он даже не сморщился.

– О, нет, – сказал он специально фальшиво. – Мне так больно. Помогите.

Она хихикнула.

– Ну раз тебе не больно, то как тебе это? – Она села ему на живот. Ещё и ноги по-турецки сложила.

– Тяжело. Слезь, – кряхтя, сказал он.

– Не-а.

Почему-то теперь просто на неё смотреть ему было приятно. Что-то с той ночи изменилось. К пониманию, что у неё происходило тогда в голове, он не приблизился ни на шаг, однако, кажется, немного лучше стал понимать самого себя. Да и жить стало определенно интересней. Оказалось, мир не так прост, как ему думалось. Есть вопросы, ответов на которые нет. И, как она и говорила, есть вещи, которые одной лишь логикой не взять. Например, сколько ни размышляй о чувствах, ты никогда не поймёшь их, если не испытаешь на своей шкуре. И справиться с новыми эмоциями не так просто, как кажется. Когда в пустой до этого душе вдруг появляется сильное чувство, это сбивает с толку. Словно в руки дают какой-то инопланетный инструмент, а вот инструкций нет. Сиди и сам думай, что теперь с этим делать. Откуда взялась эта странная словно щенячья радость при одном лишь её виде? Почему ему стало комфортнее быть с ней, чем одному? Как теперь себя вести? Он решил выразить это чувство единственным знакомым ему способом. Приподнявшись, он потянулся к ней. Он хотел как с мамой – коснуться её лба. Когда это делала мама, ему было приятно и тепло, так и ей, наверно, должно быть, подумал он. Увидев, что он собрался сделать, она резко ударила его по голове своей головой. Лбы их соприкоснулись хоть и на мгновенье, а потом оба отлетели в разные стороны. Себ обратно на диван, она – назад себя. У обоих набухали шишки на голове.

– Ай!

– Ну и зачем? – обречённо спросил Себ.

– Ну а чё ты!

– Сильно болит?

Она слезла с него и села рядом, потирая место удара и недовольно ворча. Секунду посмотрев на неё, он встал и ушёл из комнаты. Через минуту вернулся, держа в руках два полотенца.

– Приложи, – сказал он и протянул полотенце. Внутри что-то было завёрнуто.

Аккуратно она приложила полотенце к шишке, жалобно простонав. Похоже, внутри лёд. Холодок обдал место удара, и немного стало легче. У своего лба он тоже держал полотенце.

– Это чтобы шишка поменьше была, – объяснил он.

– А-а. А долго держать?

– Не знаю. Дай посмотреть.

Он аккуратно отодвинул прядь её волос, обнажив лоб. От его лёгкого прикосновения по телу прокатилась волна жгучей боли. Он задел шишку.

– Больно!

– Прости… но ты сама виновата.

– В смысле?

– У тебя не волосы, а какое-то птичье гнездо на голове. Так просто с лица не уберёшь. Сложно расчесаться, что ли?

– Тебе надо, ты и расчёсывай!