Летняя ночь для двух одиноких сердец

– Вы единственная наследница Основателя – Викториана! – торжественно объявил он.

– Меня зовут Виктория.

– Мы должны немедля идти в деревню. Такая новость! Такая радость! Это ведь ЧУДО! Мы не надеялись вас увидеть. Потеряли всякую надежду. Пять долгих лет… и теперь вы здесь! Вот ведь СЧАСТЬЕ на голову старика.

Какой интересный сон, подумала я, и мы поспешили в деревню. На встречу с отцом, которого у меня никогда не было. Волнующие чувства, перемешанные с дрожью по телу, как от ветра в летние сумерки.

Навстречу нам попались мальчишки лет пяти, озорно играющие кожаным мячом прямо на выжженной от солнца дороге, поднимая облака пыли и мелкие камушки. Они громко кричали друг на друга и так были поглощены игрой, собой, что даже не взглянули в нашу сторону. Зато одна баба в платье до колен и белой косынке на голове, из которой вынырнула широкая коса до бедер, заметив нас, сначала замерла, побледнела, словно увидела привидение, а потом быстро-быстро опустилась на колени и давай причитать, хваля Бога за его милосердие и доброту.

– Что с ней? – спросила я.

– Она узнала тебя.

– Так каждый будет на меня реагировать?

– Да.

– Не привыкла я к такому вниманию. Обычно никто меня не замечает, пока не натолкнутся.

Как на моль, которая прячется в шкафу…

– Пора привыкать.

– Я скоро проснусь, и сказка кончится, – печально заметила я.

– А кто сказал, что это сон?

– Ну, я… закрыла глаза и уснула. Проснулась принцессой, которую все обожают. Конечно, я во сне.

– Тебе еще многое надо будет узнать. Понять. Основатель поможет тебе разобраться. Скажу лишь одно: это не сон.

– Тогда что?

– Мир, который способен менять, разрушать, спасать.

Больше я вопросов не задавала. Боялась потеряться в абсурдности происходящего.

Как оказалось, отец-основатель жил в двухэтажном деревянном доме, окруженном ухоженным и благоухающим садом, в котором нашлось место для карликовых яблонь. Дом был обит лакированными дощечками с узорчатым орнаментом. Окна, круглые и большие, с вырезанными из дерева наличниками, были увиты лозами винограда. Двери отсутствовали – лишь ворох светло-коричневых бисеринок, насаженных на нити, создающий полотно, скрывающее от чужих глаз жизнь Основателя. Соломенная крыша с громоздкой каменной дымовой трубой, на которой сидел отлитый из бронзы кот, зализывающий себе хвост. Низенький деревянный заборчик с открытой калиткой (всегда открытой, добавил старик).

Мы без спроса вошли в дом, погруженный в дрему и тишину. Под ногами скрипел деревянный пол. Внутреннее убранство дома было бедным. Скудным. Такое чувство, что дом разграбили и ушли. Осталось то, что не приглянулось злоумышленникам: ветхая мебель, выцветшие ковры, блеклые – какие-то серые, лишенные насыщенных красок – цветы в горшках, покрытое пылью закрытое пианино, клетка с волнистым попугаем, который отчего-то молчал.

– Он на втором этаже, – уведомил старик и добавил. – Лестницы дико скрипят. Не спеши. В это время он не любит, когда его тревожат.

– Почему бы не поставить дверь?

– Тише. Ступай, как балерина на сцене.

Мы поднимались целую вечность на второй этаж. Это все равно не помогло. Хоть как вставай на пересохшую древесину, хоть с какой скоростью иди – уродливого скрипа, никак не гармонирующего с тишиной, было не избежать. Основатель услышал нас, что-то упало, звук гулко прошел сквозь дом. Тяжелые и ленивые шаги в нашу сторону.

– Что вы тут делаете? Еще не время…

– Мы к вам по срочному делу, – старик покорно поклонился. Низко, с должным уважением. Я стояла, как стояла. Это мой сон и мои правила, считала я.

– Почему не преклонилась? – грозно спросил мой вымышленный отец, больше похожий на БОГА. Высокий, статный мужчина чуть-чуть за пятьдесят, с длинной и густой бородой, большие и умные глаза, нос с горбинкой, на конце которого покоились круглые очки. На голове – соломенная шляпа с большими полями, белая рубаха, подпоясанная ремешком, белые неглаженые штаны, севшие от множества стирок; ноги босы, загорелые и чистые. Руки настолько большие, что на его ладони могла поместиться моя голова. – Я где-то ее видел? Точно, видел. Убери волосы с лица. Нечего скрываться. Я хочу рассмотреть глаза той, кто не уважает меня.

Я не заметила, как машинально спрятала лицо от отца, прибывшего с небес на одну ночь, чтобы сделать счастливой дочь.

Но разве счастье быть с отцом на одну ночь?

Не счастье, а боль – очередная, тупая, угрожающая.

Что, что потом?

Снова одна, снова без отца… снова глупые сны…

– Вы не мой отец, – так и сказала я, убирая пряди волос с покрасневшего лица.

– ТЫ! – его крик в один миг превратился в шепот губ. Онемевший, напуганный, совсем другой, он прикоснулся горячими пальцами к моей щеке. Рука дрожала, а по лбу стекали бисеринки пота. Он закрыл глаза, наполненные скупыми слезами. И вновь его глаза – такие большие, такие встревоженные. – Ты…

Он обнимает меня так крепко, что я не могу дышать.

Он рыдает, как дикий зверь.

И тут случилось то, что я меньше всего ожидала – в его объятьях я вспоминаю его запах, его голос, его прикосновения, поцелуи. Воспоминания так далеки, но в то же время так близки. Я точно знаю, что давным-давно он был рядом со мной. Что-то родное, теплое, нежное накрывает меня – и я плачу, положив голову на его широкое плечо. Я не верю глазам, но верю сердцу.

Оно любит.

* * *

Все исчезает, увядает, дом погружается в дымку. Я уже обнимаю воздух. Встаю, но увязаю в полу.

– Я не хочу просыпаться. Нет. Хочу быть с отцом! Верните мне его! Пожалуйста…

Меня затягивает все глубже и глубже. Я борюсь. Все тщетно. Вижу яркий свет, ослепляющий глаза, которые я закрываю лишь на минутку, чтобы проснуться.

* * *

– Ты считаешь меня сумасшедшей?

Мы все так же были в объятьях друг друга.

– Нет.

В услышанное поверить почти невозможно, она это понимала. Я это понимал. Но ее искренняя история была близка мне. Отыскать отца в мире сновидений – я отдал бы многое за такой сон. Снова быть с ним. Слышать. Видеть. Ощущать. Живого и здорового.

– Скажи честно.

– Пока не скажу. Ведь твоя история еще не закончена?