Виктория

– Вы так красноречивы, – сказала она, прижав одну руку к его груди. – Как я смею отказать вам, о мой благородный сударь, потанцевать с вами в столь прекрасную ночь, когда звезды сияют нам и дарят свою любовь, чтобы наши дружеские узы стали еще крепче.

– Прекрасно сказано.

Они прижались друг к другу и стали шептать на ушко комплименты, медленно кружась в танце любви.

– Ты тот лучик света, что греет мою душу, – говорила она.

– Ты та, которая делает мой мир краше и добрее, – шептал он.

– Ты такой храбрый и сильный, что мне иногда кажется, что ты мой ангел-хранитель. Моя путеводная звезда, указывающая мне верный путь.

– Ты та, которая растопила мое холодное, покрытое глыбами льда, сердце; я начал чувствовать то, что чувствуешь ты, я стал видеть то, что видишь ты, я стал слышать то неуловимое и скрытое от многих, что слышишь ты.

– Ты тот, кого я люблю! – вырвалось у нее, когда она нежно и кротко смотрела в его глаза. – Всем сердцем люблю тебя, Домовой. Пускай это звучит банально, но я говорю от чистого сердца. Я давно хотела в этом признаться и все никак не могла решиться. Но когда ты уезжаешь от меня на долгие шесть месяцев, а может, и на более длительный срок, я не могу молчать, как раньше. Я хочу признаться не в дружеской любви, а в любви к обаятельному юноше, что был рядом со мной столько лет. Который никогда меня не обижал и не предавал. Который был ко мне добр и ласков. Который меня поддерживал в каком-либо начинании и говорил раз за разом, что нужно продолжать бороться, когда я начинала сдаваться. Который меня оберегал от бед и невзгод, а также от неверных жизненных решений. Который всегда меня любил, но боялся в этом признаться не только мне, но и самому себе. Я люблю тебя! И это не простые слова, которыми разбрасываются направо и налево люди. Я просто люблю – и все тут…

– Я тоже тебя люблю, – прошептал он; Вика чуть не упала в обморок. – Ты сейчас описала все то, что я хотел тебе сказать. Я не зря позвал пройтись до этого волшебного места. Пускай для других это место ничем непримечательное и даже обыденное, но для меня это то место, где я по-настоящему ощутил себя свободным и счастливым. Я люблю тебя не по причине, не «потому что» так надо, а просто так, как ребенок свою маму, как листва солнце, как буря океаны, как ветер пустошь, как пустыня оазисы. Мне нравится, что за прошедшие годы, ты находишься в каждом моем воспоминание. Вот я вижу, как мы рисуем мелом на асфальте, играем в классики и смеемся, когда у кого-то разъезжаются ноги, и он грохается на землю. Вот я вижу, как мы бежим по одуванчиковому полю, а на наших загорелых телах остается желтая пыльца, пахнущая солнечным летом; как ловим сачком на этом поле разноцветных, пестрых бабочек, чтобы потом их отпустить; как лежим в поле и слушаем стрекотание кузнечиков и смотрим, как по нашим телам пробегают муравьи и жуки. Вот я вижу, как с тобой катаемся на велосипеде по неровным дорожкам в глухом лесу; как случайно натыкаемся на поляну, на которой растут белые грибы, начинаем их отрезать, складывая вместительный пакет; как весело собираем дикую малину, в кустах которых можно заплутать и затеряться на веки; как возвращаемся обратно все чумазые от малины и черники и видим, как белочка сидит на бревне и зачарованно смотрит на нас маленькими, зоркими глазами, а мохнатые на концах ушки стоят, словно у сторожевой собаки. Вот я вижу, как мы идем на пруд; как озорно плескаемся в чистой воде; как ты неумело встаешь пяточками на мои плечи, которые в тот момент под водой, после чего я из-за всех сил отталкиваюсь от илистого дна, и ты взлетаешь в небо и через мгновение плашмя падаешь в воду, выныриваешь и просишь еще раз тебя подбросить, а потом еще и еще. Вот я вижу, как ты прибежала домой с ободранной коленкой, из которой сочилась алая кровь (помнишь, ты упала с велосипеда?); как я дрожащими руками смазываю твою ранку зеленкой и сильно-сильно дую, чтобы ты не плакала; как неуклюже перевязываю медицинским бинтом обработанную ранку; как глажу тебе по головке, когда ты плачешь; как смеюсь, когда ты смеешься и рассказываешь, как ты упала с велосипеда. Вот я вижу, как мы лежим в твоей постели и рассказываем друг другу, о чем мечтаем, о чем переживаем. Вот я вижу, как ты плачешь, когда вспоминаешь об умершем дедушке, по которому очень сильно соскучилась и мечтаешь снова окунуться в его теплые и ласковые объятия, но это невозможно и от этого невыносимо больно и горестно (горестно, что мир лишился такого доброго человека). Вот я вижу, как ты выигрываешь матч по баскетболу, и моя душа поет и мне хочется радоваться и писать стихи; как ты идешь по улочки и махаешь мне ручкой, я подбегаю к тебе и мы начинаем кружиться, глядя друг другу в глаза. Вот я вижу, как мы сидим на крыше твоего дома и поем песни, греясь в лучах весеннего солнышка; потом кушаем кислый-прекислый щавель и смеемся, кушаем и смеемся; потом ложимся на горячую крышу и смотрит на облака причудливых форм. А вот ты дурачишься с подружками, меняя собственную маску на чужую; как ты грубо отвечаешь родителям, которые не подают виду, но плачут по ночам; как ты превращаешь свою комнату во что-то иное, создавая собственный духовный мир посредством материальных вещей; как ты растешь и расцветешь, как полевой цветок; как ты смотришь на меня, когда становишься уже девушкой: странным, загадочным и таинственным взглядом, наполненный страхом и любовью. Вот я вижу, как мы ругаемся с тобой из-за пустяка, из-за моей ревности тебя к другому мальчику; как ты говоришь мне, что ненавидишь меня за мою нахальность, эгоистичность и лицемерие; как я говорю, что не хочу больше тебя видеть, потому что ты избалованная, вредная принцесса; вижу, как мы через день миримся и извиняемся, обещая друг другу, что больше не будем ругаться и ссориться (и сдерживаем обещания до следующей ссоры). Я вижу, как мы играем в снежки, валяемся в сугробах, катаемся на коньках, играем в баскетбол, обстреливаем друг друга водными пистолетами, ставим кукольными пьесы, надуваем мыльные пузыри, рисуем картины, плетем фенечки, в парке читаем книги, танцуем при луне и многое-многое другое. Я вижу, что мы всегда были вместе, и я не представляю свое существование без тебя Виктория. Без твоей улыбки, без твоих шелковых волос, без твоих глаз. Я буду по тебе скучать. Это будут самые долгие шесть месяц в моей жизни.

– В моей тоже, – добавила Вика, еще крепче обняв Домового.

Через десять минут объятий и чистосердечных признаний они пошли обратно домой. Домовой так и не поцеловал Вику, но ее этот факт не огорчал, так как она была счастлива от того, что ее друг признался ей во взаимной любви и обнимал так нежно и так чувственно, что ей показалось, что он не хотел ее выпускать из своих объятий. Никогда.

Когда они пришли домой, Вася обнял их обоих и сообщил им радостную весть, что он сочинил двухстраничный рассказ о космических ковбоях, которые затерялись в безграничных просторах галактики, путешествуя по разным цивилизациям, чтобы найти собственную расу и вернуться домой к своим семьям, которые ждут своих героев.

Дневник Виктории Шолоховой (ночь с 30 на 31 декабря 03 года)

«Эта ночь волшебна! Я вижу, как в воздухе витают магические пылинки, которые с ног до головы облепляют меня и я начинают растворяться в их теплых объятьях; а потом я лечу все выше и выше, поднимаясь к звездам, утопая в холодных облаках, словно в утреннем тумане у истоков реки. Мое тело парит от счастья и от сладкой и нежной любви. Голова кружится. По телу пробегают мурашки. А терзающая в сомнениях и тлеющая от любви душа начинает вырываться изнутри – на свободу, когда я вспоминаю о нем. Вспоминаю о друге, который научил меня чувствовать…

Тебе покажется, мой дневничок, что такого не бывает в реальной жизни, что это удел сказочников и романистов. Но это не так! Когда влюбляешься именно такие чувства «обрушиваются» на тебя. Еще вчера я могла только догадываться о чувствах Домового (предполагать и надеяться, что он в меня влюблен так же как я в него), но сегодня ночью, когда наши лица освещала луна, мы признались друг другу в любви. Ты представляешь, дневничок, он сказал: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!». Что еще нужно для счастья? Ничего. Знать, что тебя искренне любят. Знать, что я не одна в этом большом и порой несправедливом мире. Знать, что у меня есть опора в жизни, на которую можно положиться.

Возможно, мои рассуждения покажутся сверхмеры наивны и глупы, мой дневничок, но я уверена, что любовь нужна не просто для того, чтобы обниматься, целоваться и заниматься любовь. А для того, чтобы два партнера помогали друг другу справиться с проблемами, поверить в то, что порой кажется не досягаемым для людского взора (поверить в свою мечту и в недалеком будущем реализовать ее), избавиться от таких человеческих пороков внутри себя, как гордыня, тщеславие и высокомерие.

Не много ли мыслей и рассуждений в голове четырнадцатилетней девчушки, которая еще ни разу по-настоящему не целовалась? Очень… мысли, вызванные беспробудным чтением книг и только. Ты же знаешь, дневничок, что в этом деле я «отстающая» (в школе для многих я странная и чокнутая!) от всех моих школьных подружек, которые, наверное, начали целоваться с мальчишками чуть ли не с детсадовского возраста. Вот моя любимая Иришка, с которой мы дружим шесть лет, перецеловалась чуть ли не со всеми юношами в школе. У нее что ни свидания, то новый роман. «Помутит» (что на школьном жаргоне означает – дружить) пару деньков с одним, потом с другим. Как она мне однажды сказала, что все парни без исключения глупые дураки, и думают только о своих видеоиграх, о фильмах, о спорте. Поэтому она говорит, что с ним нужно дружить не больше трех дней – по ее словам, время которого достаточно, чтобы нацеловаться и наобниматься – а потом бросать и начинать искать себе нового ухажера.

Если честно, я не одобряю ее фривольного общения с юношами… но это ее жизнь и она сама вправе решать, как ей жизнь и кого и как любить. Разве я могу ей запретить? Конечно, нет.

…

Я так ждала сегодня поцелуя, но Домовой снова не пожелал прикоснуться к моим губам. Почему он не хочет со мной целоваться, честно говоря, не знаю и даже не хочу об этом думать, по крайней мере, сейчас. Так как я знаю, что все равно это рано или поздно случится. Это неизбежно. А пока я и без поцелуя счастлива!

Глава 5

Утро.

Виктория, открыв сонные глаза, потеряла в нитях сознания свой полуночный сон, в котором она была русалкой, и услышала, что вся ее большая и любимая семья уже встала и на кухне о чем-то громко разглагольствует и смеяться. Вика пару раз потянулась и встала с постели, надела тапочки и махровый халат. Увидела, что на соседней пуховой подушке лежит листок бумаги. Взяла его в руки, развернула и начала читать:

«С добрым утром! Не хотел тебя будить, ты так крепко спала. Хотел тебя поздравить с наступающим новым годом и сказать, что сегодня меня не будет до вечера, так как я сдаю вступительный экзамен, на основании которого меня зачислят в соответствующий прикуут (факультет). Отец сказал, что я должен поступить в Дорожжен – он самый лучший факультет в данном колледже. Мне, если честно, без разницы, где учиться.

В общем, не теряй меня и жди в новогоднюю ночь. Кстати, тебя будет ждать сюрприз, который, я надеюсь, тебе понравится, и ты его никогда-никогда не забудешь. Заинтересовал? Но оставим все сюрпризы для волшебной ночи.

Помни, что я тебе люблю.

Пока, Виктория!».

Виктория прочитала еще три раза послание Домового и прежде чем побежать на кухню, спрятала драгоценный для ее сердца листочек бумаги в укромное место, в ящик компьютерного стола.

– О, соня-засоня, проснулась, – сказал Вася, держа в левой руке синюю кастрюлю, а правой активно взбалтывал яйца, звякая ложкой о стенки кастрюли. – Давай, помогай нам готовить праздничный завтрак.

– Привет, Виктория, – улыбаясь, приветствовал дочь Константин; он стоял возле плиты.

– Выспалась, дорогая? – спросила Мария у Вики; она сидела за столом и крошила на разделочной доске огурцы с помидорами.

– Да. А почему меня не разбудили?

– Я не мог тебя разбудить, – объяснил Вася. – Ты спала так крепко, что не слышала ни будильника, ни моего голоса. Ты чем ночью-то занималась?

– Чем, чем? Спала, как и ты. – Она ему улыбнулась. – Что ты делаешь?

– Самый вкусный омлет на свете! – гордо ответил он. – Поможешь мне?

– Помогу. Только скажи, что мне нужно сделать.

– Мне нужно, чтобы ты достала из духовки вместительный противень, в который я вылью «крутые» яйца, а потом включила духовку, так как я не умею. Но скоро научусь.

– Я в этом не сомневаюсь.

Не прошло и десяти минут, как грязные и опустошенные тарелки лежали в раковине, а семейство Шолоховых наслаждалось крепким кофе. В честь грядущего празднества сегодня пил кофе даже Василий (от сего факта он светился от счастья), но такой слабенький, что можно было подумать, что он пьет не черное кофе, а молочное какао.

Через час-полтора семейство Шолоховых вышло из дома и окуналось в морозную свежесть декабрьского утра. Шел снег. Они пошли поздравить бабушку с Новым Годом.

***

– Наконец-то, мои дорогие гости пришли! – обрадовалась бабушка. – Проходите-проходите! В, почему так долго? Ой, вы мои хорошие, мои сладкие! – Она поцеловала внуков, а потом Марию и Константина. – Вы почему все такие мокрые и уставшие?

– Мы все катались на санках. И даже папа с мамой, – ответил Вася.

– Папа с мамой катались на санках?

– Ага. Я бы тоже никогда не поверил бы, – ответил он и подметил. – Они еще больше нас кричали и визжали. Как дети.

– Проказники, – засмеялась бабушка и направилась на кухню. – Я бы тоже прокатилась. Ты же меня прокатишь, Васенька, когда вырастишь большой-пребольшой?

– Да хоть сейчас! – ответил он, а бабуля еще сильнее рассмеялась. – Так вкусно пахнет.

Отведав бабушкин мясной пирог на кухне, они переместились в большую комнату, в которой обменялись новогодними подарками. Бабушка подарила Марии и Константину пуховое одеяло, Васе сборочные игрушки в большущей коробке, а Виктории красно-бардовый кошелек, в котором были денежки. Мария и Константин торжество вручили бабушке подарочную фарфоровую посуду, запечатанную в коричневую бумагу, о которой она так долго мечтала, но не могла купить из-за нищенской пенсии. Виктория подарила бабуле глиняный горшок, сделанный ей на специализированных курсах и картину из бисера (Домового), на который была изображена высокая, остроконечная скала среди необъятной синевы океана, из глубин которого выпрыгивали дельфины и киты. Вася же подарил нечто большее, чем все остальные члены семьи, он посветил бабушке собственное стихотворение, которое прочитал вслух с завидным выражением, отчего все радостное семейство было растрогано. После того, как закончил читать, он подошел к бабуле, поцеловал и скромно протянул рисунок, на котором изобразил ее с букетом алых астр на голубом фоне.

Поблагодарив друг друга за подарки, каждый занялся своими делами. Бабушка болтала с Марией и Константином. Василий с завидной внимательностью и осторожностью распечатывал с помощью ножа коробку с игрушками. Виктория зашла в спальню, легла на кровать и всплакнула, вспомнив о дедушке, которому она хотела подарить глиняную пепельницу и маленький поплавок с улыбающейся мордочкой. О дедушке, по которому она скучала с каждым днем все сильнее и сильнее. Ей не верилось и не хотелось верить, что он покинул этот мир навсегда. Виктории казалось, что он просто ушел в магазин и сейчас с минуту на минуту вернется домой и поздравит ее с Новым Годом, как всегда ласково поцелует, нежно обнимет и подарить что-то такое, отчего бы она стала бы прыгать от счастья (в том году он подарил ей баскетбольный кожаный мяч).

– Спроси у нее, – послушался чей-то писклявый голосок.