Ночная прогулка

– Да.

Они слышали, как льются голоса из открытых окон, и играет ненавязчивая музыка. Собравшись с духом, они открыли калитку, прошли по ухоженному дворику и позвонили в дверной звонок.

– Ну все, – сказал Геннадий Петрович, – обратной дороги нет.

– Нет.

– Может, тебе легче станет. Но мне тоже хреново.

– Легче не стало.

Геннадий Петрович засмеялся, обнял сына за плечи и приготовился к неизбежному, заслышав приближающие шаги хозяина.

Встретили их радушно и тепло, без тени притворства. Антона и Геннадия Петровича провели в просторную гостиную, где был накрыт царский стол, сплошь заставленный деликатесами и вкусностями: салат с рукколой и авокадо, цезарь с королевскими креветками, домашняя колбаска «Салями», тушенные в сметане грибы, вареная картошка, обильно укутанная свежей зеленью, телячий язык с горчицей, пшеничные и ржаные багеты в плетеных корзиночках. Среди вкусностей разместились графины со свежее выжатыми соками, пара бутылок красного вина и откупоренный коньяк.

Антона усадили за стол рядом с Катей и пожелали приятного вечера. Разжав кулаки, Антон выдохнул и посмотрел на Екатерину. Ее глаза смотрели на него с трепетом и теплотой.

– Я рада, что ты пришел, – сказала она и положила руку поверх его руки. Сжала. И потом быстро убрала, словно обожглась.

– Не мог иначе. Ты сегодня очень красивая.

– Ты тоже – красавец.

– Мы можем поговорить наедине после ужина?

– Да.

Удостоверившись, что гости уселись, Виктор попросил мужчин налить по чаркам всем желающим и на правах хозяина объявил тост:

– По сложившейся традиции, начну первым. Никто не против? – Виктор улыбнулся, услышав слова одобрения. – Буду говорить то, что повторяю каждый год. Когда я встретил Катю, а прошло уже шестнадцать лет, моя жизнь изменилось. Очень изменилось – на 360 градусов. Я не шучу. Другие ценности и обязанности, изменившийся взгляд на смысл жизни, иные стремления и начинания, вновь обретенные страхи и переживания. Я открыл для себя нечто большее, чем жизнь. И все благодаря одной единственной встрече, случайной или неслучайной, без разницы. Катя шестнадцать лет украшает и меняет мой мир. И пускай, не всегда было гладко, а иногда и очень больно, но эти временные неурядицы мы разрешили мирными беседами и сейчас смотрим на них с улыбками на лицах. – Молчание. Рука Виктора дрожала. – Ты знаешь, что я люблю тебя.

Катя в знак благодарности, уважения, и взаимопонимания кивнула Виктору прикрыв глаза.

– В общем, за то, чтобы мы всегда собирались в этот чудесный день лета и праздновали на полную катушку. Так выпьем же!

– Выпьем! – закричал растроганный речью Виктора Геннадий Петрович, и послышались звон рюмок и бокалов, громкие поздравления и радостные возгласы.

После первого тоста гости с предвкушением принялись за приготовленные вкусности, расхваливая то одно блюдо, то другое, успевая общаться на самые разные темы: от прогноза погода до предстоящего футбольного матча. Этим временем Виктор, неспокойная душа, часто бегал на кухню, проверял готовность горячих блюд и часто смотрел на часы, ожидал привоз торта, который должны были изготовить еще вчера.

Антон был молчалив в отличие от отца, который после первой рюмки раскрепостился и любезничал с Анастасией и Анной, рассказывая им историю о том, как принимал участие в родах и впервые увидел сына. История была скорее забавная, чем смешная. Ведь Геннадий Петрович упал в обморок при виде кричащего комочка синюшного цвета, сплошь покрытого слизью и кровью. В итоге – дамы рассмеялись, а Антон лишь улыбнулся, обратив внимания, что его преследует взгляд Арсения. Взгляд яростный и гневный. Настойчивый.

Пускай смотрит, подумал про себя Антон, не буду обращать внимания.

Антон отвернулся от Арсения, чтобы наконец внимательно рассмотреть написанные гуашью картины, ласкающиеся в лучах вечернего солнца. Фрегат рассекал бездну океана в свете разъяренных небес, исторгающих сотни молний. Одинокая лодка плыла по тихой глади пруда. Скрытое кронами берез озеро, на поверхности которого кружились купавы, белые лепестки и семейство поселившихся уток.

– Красивые картины, глаз не оторвать, – сказал Антон. – Кто автор?

– А ты догадайся? – вопросом на вопрос ответил Кирилл, подсказывая Антону глазами. Он смотрел на Катю.

– Катя, ты не говорила, что ТАК рисуешь, – обратился Антон к девушке.

– Есть порок.

– Они – великолепны.

– Ты еще не знаешь, сколько этого великолепия на чердаке, – вмешался в разговор Виктор. – Советую посмотреть. Если Катя разрешит.

– Я еще подумаю, – загадочно ответила она.

– Раз так сказала, значит, Антон, тебе повезло. Кстати, – Виктор указал на картину в позолоченной раме, – эта моя любимая. Видишь мостик и два силуэта – это я и Катя. Катя нарисовала ее, будучи еще ребенком. На мое день рождение.

– Мне было восемь, – уточнила она.

– Ничего себе. Небо очень красивое. Ты окончила художественную школу? – спросил Антон.

– И не только художественную школу, – ответил за Катю Виктор с гордостью.

– Предлагаю выпить, – вдруг сказал Арсений и обратил на себя внимание заболтавшихся гостей. – За Катю! За ее красоту и талант!

– Хороший тост, – поддержал Виктор.

Праздник продолжался.

Никто не думал скучать и уж тем более молчать. Все ожидания Антона от ужина в другой семье, не оправдались, чему он был несказанно рад. Ни напряженных пауз, ни нелепых фраз. Разговоры в семье Шолоховых текли как из рога изобилия, причем по семейной традиции каждый член семьи должен был вспомнить какой-нибудь смешной или добрый случай. Так что Геннадий Петрович сам того не ведая начал сложившуюся традицию. У всех были разные истории: от глупых и нелепых до трогательных и нежных. Кто-то умел рассказывать, Кирилл был прирожденным рассказчиком, а кто-то не мог связать и двух слов. Но самое ценное было в другом: никто не смеялся над чтецами-неумехами, наоборот – семья поддерживала и помогала закончить рассказ на позитивной ноте.

Когда очередь дошла до Антона, он сначала стушевался, не зная с чего начать, но когда рука любимой вновь коснулась его руки, к нему явились силы сказать:

– Рассказчик из меня плох. Можно я спою?

– Неси уже гитару! – дружелюбно крикнул ему отец.

Пока Антон ходил за гитарой, Виктор выставил стул в центр гостиной, приглушил музыку, а Анна зажгла свечи.

– Стихи сочинил вчера. Очень сырые. Заранее прошу прощения.

И Антон заиграл на гитаре и запел. Без надрывов и лишних криков.

Ветер прочь унес печаль и тоску,

А путник, сбитый с толку от любви

Смотрел на проплывающие огни,

Видя в каждом силуэте – её красоту…

Брел, спотыкался и ждал ответа

Проклинал свою судьбу,