Виктория

Василий, в глазах которого стояли слезы, подошел к Клементине, присел на корточки, взял ее за свободную руку и сказал:

– Не говори так, что ты недостойна меня! Не говори! Это больно! Ты мой лучший друг, с которым мне хорошо и которого я люблю! Я тебя ни в чем не виню. Ни в чем! И хватит извиняться за то, что ты просто хотела любить! Как сказала моя мудрая сестра, ты невиновата. Тебя используют…

– Я утаила от тебя правду. Я подвергла тебя опасности. Я – чудовище!

– Постой. Ты во всем призналась. И это главное.

– Если бы…

– Что?

– Я утаила еще кое-что, потому что… потому что… не могла сказать всю правду. Просто не могла.

– А сейчас сможешь? – спросил у нее Василий.

– Да. Я построюсь, – самоотверженно сказала Клементина и, потупив взгляд на землю, начала говорить. – Не так давно к нам домой заходил сам отец Домового. Его глаза горели ненавистью, жестокостью и болью. Он властно и высокомерно оглядел владения, фыркнул и приказал моим услужливым приемным родителям отправить меня погулять, ибо, как он сказал, их ожидает серьезный разговор и коварно улыбнулся. Меня выгнали на улицу. В силу своей любознательности я оббежала дряхлую хижину, залезла на шаткую крышу, забралась на чердак и бесшумно пробралась к комнате, где они сидели, настолько близко, насколько в данной ситуации это было возможно. Я слышала его властный и грубый голос. Он говорил сначала о каких-то злых деяниях, потом стал причитать о боли, о страданиях, о печали и отчаянии, о постыдном унижении и пошатнувшейся карьеры Великого правителя. О том, что он никогда не простит сыну его подлую измену. Как и не простит ту, которая вскружила голову его мальчику, который ополчился на отца и сейчас ведет с ним войну.

– О боже! – воскликнула Виктория. – Войну! Ты уверена?

– Именно так он и сказал. Он долго говорил о межпланетной войне, которая приведет к тому, что одна из двух великих империй обязательно потерпит поражения. «Не может быть двух победителей. Либо его армия, либо моя! И я сделаю все возможное, чтобы уничтожить ЕГО! ». Так он сказал моему отчиму, который кивал головой, соглашаясь с каждым его словом.

– Что еще он сказал?

– Потом он предложил отцу и мачеху то, отчего они не могли отказаться.

– Что же это? – нетерпеливо спросил Василий.

– Он сказал: «Уважаемые друзья, вы же хотите прожить остаток дней в достатке и в роскоши, о которых вам даже и не снилось в самых чудных сновидениях? Чтобы вас все уважали и ценили? Конечно. Глупый вопрос. Я дам вам такую возможность. Как вы знаете, ваша уважаемая печерица не претендует на то, чтобы поступить в наш колледж. Нет у нее таких задатков. Но я готов закрыть глаза на этот факт и принять ее в колледж, в цитадель знаний. Если она выполнит одно простейшее задание под вашим непосредственным руководством. Именно: уничтожит земного мальчика, с которым завязала дружбу несколько месяц назад. Его зовут Василий. Если задание будет выполнено безукоризненно и четко, то я приму ее в наше элитное заведение». В комнате воцарилось тишина. Мачеха спросила: «А нам, какая выгода от этого?». Он снова засмеялся. И сказал: «Уважаемые, я думал, вы более сообразительны. Ну да ладно. Я объясню. Когда ваша печерица успешно выполнит задание и поступит в колледж, вы автоматически попадаете в Высшую Лигу. И не надо на меня так смотреть! Вы будите самыми востребованными духами по части воспитания детей! Сами посудите. Вы берете к себе падкого ребенка и делаете из него, не побоюсь этого слова, Великого, который имеет честь стоять в одном ряду со мной. И это еще не все! Убив этого двенадцатилетнего мальца, вы, мы совершим сокрушительный удар по бастиону Домового. Вы представляете? Вы будите героями! Богатыми героями, надо заметить».

– Они согласились, – догадалась Виктория.

– Сразу же. Расписались в каких-то бумагах. И пожали друг другу руки. Единственное, что спросил отчим у него, почему он сам не может выполнить это задания. Он ответил, что это не его дело. Потом сложил документы в папку и вышел из хижины. Я тем временем была уже на улице, якобы, поглощена вымышленной игрой. Он помахал мне рукой, улыбнулся и сказал: «Надеюсь, ты справишься, девочка моя». И исчез. Через минуту меня позвали в дом на серьезный разговор.

– Я не понял, ОН, что собираться выиграть войну, убив меня? – спросил Василий.

– Да, – ответила Виктория. – Я ничего не знала о войне. Не знала, что так все серьезно между отцом и сыном. Не знала, что нам грозит опасность. Кажется, меня сегодня ждет серьезный разговор с Домовым.

– А что же нам делать? – спросила Клементина у Вики.

– Прежде всего, вам следует сейчас перестать общаться. Теперь вам опасно быть вместе.

– Но мы не можем жить друг без друга! – возразил Василий.

– Так. Вот только не надо сейчас разыгрывать слезоточивую мелодраму. Я сама знаю, что требую от вас невозможного. Но так надо. Ради твоей же безопасности, Василий.

– Я полностью согласна с твоей сестрой, – сказала Клементина.

– Вы что обе сговорились! – возмутился он.

– Спасибо, – поблагодарила Вика Клементину, подмигнув ей.

– А что, если я не согласен на такие условия? – поинтересовался Вася.

– Тогда ты будешь дураком, который рискует своей жизни, жизнью своей семьи. Рискуешь своей любовью. Ты разве не понимаешь, что, если ты умрешь, что ты никогда не сможешь быть вместе с Клементиной? Так что придется смириться с тем фактом, что ты не увидишь Клементину до конца этого лета.

– Она права, Вася.

– Я знаю, – фыркнул он. И спросил. – Но хоть переписываться можно?

– И как ты себе это представляешь?

– Не знаю.

– Виктория, может, я буду передавать письма тебе, а ты – Василию? – предложила Клементина.

– Хорошая идея. Я согласна.

– Отлично! – обрадовался Василий и обнял Клементину.

– Когда возвращаются твои родители? – спросила Вика.

– Через полчаса, примерно.

– Но могут и раньше?

– Да, – подтвердила Клементина.

– Тогда предлагаю закончить наш разговор и начать прощаться.

Прощание было долгим и болезненным.

Глава 9

Виктория снова и снова прокручивала в голове события, произошедшие двумя часами ранее. Обычное знакомство с потусторонним духом окончилось неожиданным поворотом, открывающим несколько сокровенных тайн, тщательно скрытых от Викиного сознания и понимания, о которых она не должна была узнать, но узнала. Главным потрясением для нее стало то, что идет «скрытая» война между двумя духовными расами, война между отцом и сыном. Война, которая коснулась ее семьи, в частности, ее младшего брата, чья жизнь теперь в опасности.

Виктория решила сразу идти в школьный парк, к Элизабет.

Она ускорила шаг, почти перейдя на бег. Лоб покрылся испариной, лицо побагровело, пряди волос прилипли ко лбу, широкая свободная футболка взмокла от пота. Она почувствовать слабую боль в животе и остановилась. Перевала дыхание, отдышалась и пошла дальше, но уже спокойно и размерено, причитая себе под нос: «Успокойся, малышка. Куда вдруг побежала? С ума сошла? Хочешь потереть Алису, свою крохотную еще не родившуюся дочурку? Ты этого хочешь? НЕТ! Значит, хватит нестись, как паровоз. Успокойся. Ничего не произошло. Все живы, здоровы. Это главное. Поэтому не время отчаиваться и переживать из-за пустяка. Из-за пустяка? Пустяка! О чем ты болтаешь, Виктория? Это не пустяк. Василий в опасности. Возможно и твоя жизнь сейчас в опасности. Не забывай, что теперь ты не одна! Ты – мать! Ты помнишь об этом? Да! Вот и прекрасно!».

Перейдя дорогу, она зашла в парк и увидела Элизабет с Леонардо; они стояли в тени высокого тополя, Элизабет держала на руках Лео и что-то ему рассказывала.

Когда Лео заметил Викторию, он обрадовался, скромно ей улыбнулся и задергался в маминых руках, крикнув: «Виа! Мам, Виа!». Элизабет сначала не поняла, чему так радуется сын. Но потом, когда Лео стал показывать пальчиком на Вику, она обернулась и, рассмотрев Викин приближающийся силуэт, замахала ей рукой, отпустив сына навстречу любимой тете. Вступив на землю, он засеменил ножками, радуясь своему самостоятельному бегу. Виктория его подхватила на руки и закружила в воздухе.

– Что ты тут делаешь с утра пораньше? Соскучилась? – спросила Элизабет.

– И соскучилась. И хотела поговорить с твоим мужем, – ответила Вика.

– Я его сейчас нет. На работе… тяжелые трудовые будни… сама понимаешь. Если только в обед придет.