– А что, если это не глупости?
– Тогда, пожалуйста, сообщи мне, если соберешься меня убивать. Хорошо?
– Я говорю серьезно!
– Я тоже, Клементина. – Вика ее обняла. – Успокойся. Если всего бояться, то тогда лучше из дома не выходить. Ты так не считаешь? – спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила говорить. – Давай лучше присядем, и я прочту тебе письмо. Это успокоит твою ранимую душу.
– Давай, – согласила она.
Виктория аккуратно вскрыла запечатанный конверт, извлекла из него исписанный листок бумаги и начала читать:
«Здравствуй, дорогая Клементина!
Я соскучился по тебе.
Соскучился так, что готов нарушить закон, установленный Викторией и Домовым. Я хочу прикоснуться к тебе. Поцеловать. Обнять. Почувствовать твое биение сердце, запах твоих волос. Хочу смотреть в твои красивые глаза всю ночь напролет, находя там безбрежный океан любви, чувств и доброты.
Что же мне делать? Что? Я не знаю, что делать! Просто не знаю! Я целый день хожу, слоняюсь по дому, как сумасшедший, думая только о тебе. Ничто мне немило! Ни прогулки с друзьями, ни просмотр фильмов, ни постройка кораблей, ни общение с родителями, ни летнее солнце, которое согревает весь мир, ни бледная луна в безмолвной ночи, ни зеленый дуб, на котором я сижу и смотрю вдаль, чтобы увидеть тебя! Ничто! Все потеряло смысл!
Так что же мне делать? Как поступить? Нарушить закон и быть хотя бы на несколько минут счастливым с тобой или продолжать страдать, проклиная себя за свою трусость (или глупость!)? Что? Помоги мне! Напиши, что мне делать!
И еще… я хочу признаться… хоть это и нелегко.
Во-первых, вчера вечером я не выдержал (оказывается, моя воля – слаба!) и побежал к стадиону. К тебе, Клементина! Я бежал и бежал, не чувствуя ни усталости, ни угрызения совести. И остановился в самый последний момент, у самых ворот стадиона, так и не решившись зайти на территорию. А знаешь, почему? Не потому что я одумался в последний момент, как ты могла подумать. Нет. А потому что меня остановил Домовой. Точнее его слова: «Василий, если ты это сделаешь, то предашь не только Клементину, Викторию и меня, но и, прежде всего, себя! Подумай об этом? Я знаю тебе тяжело. Но ты должен держаться и быть сильным, как и подобает мужчине». Я развернулся и пошел домой. Но вернувшись домой, я пожалел, что не решился.
Во-вторых, я заметил, что за мной кто-то следит. Ты не переживай. Возможно, это просто моя фантазия разыгралась. Возможно, и нет. Я видел две тени в школе. На улице. В автобусе. На вокзале. В кино. Где я, там и они, Не странно ли?
Как думаешь, стоит ли рассказать сестре об этом?
Слава Богу, признался. Как камень с души…
…надеюсь, ты сможешь ответить на мои вопросы, ставящие меня в тупик. Я уперся в стену и тщетно пытаюсь пробить ее лбом.
Люблю тебя. Целую. Пиши мне».
Виктория закрыла листок и отдала его Клементине, сказав:
– Я не хочу учить тебя, как и что писать в письме, но ты должна посмотреть на эту ситуацию с другой стороны. Так будет правильно и честно.
– Я все прекрасно понимаю, Виктория, – ответила грустная Клементина. – Надо написать то, что я должна написать. А именно: во-первых, чтобы он не приходил на стадион, если дорожит моей дружбой, если не хочет потерять мое доверие и, во-вторых, чтобы он обязательно посоветовался с сестрой насчет тех странных теней, которые преследуют его.
– Ты молодец, Клементина.
– Если была бы возможность, я написала бы иначе. Но выбора у меня нет…
– К сожалению, нет.
– Я знаю. Напишу ему, что я его люблю и…
Клементина диктовала, а Виктория записывала.
Через полчаса они закончили. Потом простились до завтрашнего утра, чмокнув друг другу в щечки.
Виктория пошла к брату, который ждал ее в литературном сквере.
Когда Виктория подошла к скверу, она увидела брата, который сидел на скамейке возле каменного памятника, посвященного книгам: невысокий постамент, на нем возвышалась открытая книга, рядом с книгой – перо, воткнутое в чернильницу.
Василий не заметил, как к нему подсела Виктория, так как пристально смотрел на трехэтажный дом, возвышающийся над молоденькими березами, посаженными два года назад.
– И что же ты такое увидал, что даже не хочешь поздороваться с сестрой?
– Привет, Вик. – Василий не отрывал взгляда от дома. – Извини, что не смотрю на тебя, но я не хочу потерять их из виду. Когда я вижу ИХ воочию, мне кажется, что я не безумец.
– Кого? – поинтересовалась она.
– Я не знаю кто они. Как они себя величают. Я их называют тенями. Они следят за мной, куда бы я ни пошел. Тебе рассказала о них Клементина?
– Да, – ответила Виктория, пытаясь найти в окнах силуэты теней.
Поднялся сильный ветер. Небо помрачнело. С запада шла иссиня-черная туча, извергающая одинокие раскаты грома и сверкающие молнии, разрезающие небо.
– Посмотри на третий этаж. Первое окно слева. Ты их видишь? Они прячутся за белыми тюлями. Их выдают красные глаза и злобная, ехидная ухмылка на их самонадеянных лицах. Ты видишь?
– Прости. Я ничего не вижу. Ты уверен, что они…
Первая капля упала на разгоряченный асфальт.
– Я уверен. Они – там. Посмотри внимательно. Попытайся увидеть то, что казалось бы невозможно увидеть. Пожалуйста.
Виктория после серии тщетных попыток увидеть то, чего не существовало, по ее мнению, сказала брату, что ему, наверное, почудилось и что надо идти домой, пока дождь не разыгрался. Он только фыркнул. И сказал:
– Прошу тебя, Виктория, посмотри еще разок в окно. Я уверен, ты увидишь.
Она покорно согласилась. Дождь разыгрался не на шутку. Капли хлестали зеленые листья берез, звонко вонзаясь в асфальт, словно стрелы, рассекая воздух. Ветер ревел, наклоняя березы к земле, которые трещали, как щепки.
– Я ничего не вижу. Я ухожу, потому что я уже вся промокла. Пошли.
– Нет! Смотри! Я не вру! Поверь же мне!
Она в последний раз бросила взгляд на окно, и в этот самый момент разразился оглушительный раскат грома, птицы взлетели ввысь, земля дрогнула, сверкнула кривая молния и Виктория увидела в свете серебристой вспышки две страшные и одинаковые маски безразличия. Черные волосы, ниспадающие на плечи, надменный и игривых взгляд красных глазищ, острые и тощие скулы, рот в убогой ухмылке и худые тела, закрытые черной мантией. Бледная кожа, покрытая шрамами и язвочками. Они были мерзки и ужасны – монстры, обитающие во мраке ночи.
Виктория закрыла рукой рот, чтобы не закричать от страха.
– Теперь ты мне веришь? – спросил Василий, взял Викторию за руку, и побежал под металлический козырек подъезда, потянув ее за собой.
– Да. Видела. Они точно не добрые духи.
Виктория смотрела сквозь кривой дождь в окна домов.