Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Это не теория, а презренная реальность. И как только к власти придут те, кто будет заниматься разгребанием исторического говна – страна сразу развалиться. Так что нужно беречь людей от правды. Виртуальная Россия как структура фактов и идеологем сбережет страну.

Не понятно на что рассчитывал Власов со своей концепцией развития России? Его сердце наполнилось глубокой обидой за русский народ. Ему захотелось выпить, он выпил, захотелось поговорить. Разговаривать на эту тему с Анной было бесполезно, она ненавидела политику. Поэтому Михаил решил зайти на разговор к Владиславу. К этому времени они успели сдружиться. Владислав его принял, у него была интересная квартира в восточном стиле с иероглифами на стенах и икебанами. Владислав предложил выпить, Михаил согласился. Они сели за деревянный столик в стиле минимализма. Владислав принес бутылку водки и два советских граненых стакана. Они выпили. Власов почувствовал обжигающий вкус и приятную ностальгию от граненого стакана в руке. В голове возникали образы из его детства. Михаил с друзьями пил газировку из автомата.

Власов пересказал Владиславу свой разговор с Петровым.

– Ленин уничтожил мозг России, а Сталин добил её тело. Советский народ возник как продукт разложения Российской Империи. Сейчас деградация человеческого капитала уже достигла такого масштаба, что любая форма правления в стране заведомо обречена на неэффективность и провал. Так что, какие концепции не пиши всё равно выйдет джамахирия.

– Классная отделка, кстати. И почему ты уверен в этом?

– Я провел на востоке очень много времени. Почему я уверен? Советский народ разрабатывался, чтобы жить в мире коммунистического тоталитаризма. Как изолированная от остального мира общность людей. Советская система была намного прочнее сегодняшней, и она рухнула под действием этой деградации. Эта власть кончит также. И никакие виртуальные надстройки не помогут ней.

– Ты считаешь, что открытие наших исторических скелетов в шкафах в итоге разрушит государство?

– Нет. То, что немцы смогли совершить покаяние, это в итоге придало их нации второе дыхание. А то, что мы не смогли совершить покаяние за советский период, послужило причиной нашей деградации. Причиной того что мы вот по-прежнему стоим на месте.

– Я согласен с тобой отчасти. Всё-таки для меня советский период не был отвратительным. Да. Была репрессивно-гулаговская помойка, колхозы, коллективизация, борьба против духовенства, дефицит и прочая КПССная дребедень, но был и огромный порыв к модернизации, который после двадцатого съезда получил гуманитарную составляющую. Если бы Горбачев смог сохраниться Союз на тех идеалах зарождающийся демократии, то сейчас мы имели бы другое общество.

– Звучит, как очередная идейка из серии “как нам обустроить Россию”. Я тоже могу сказать, что, – он задумался, – Если бы правители ещё Российской Империи смогли поломать рабское устройство тогдашней России, отменить крепостное право и всё такое, а потом перейти от копирования всего французского в форме карго-культа к реальному осмыслению идеалов французской революции, вот тогда у страны была бы надежда. А сейчас? Только дальнейшая деградация. Понимаешь, как бы нашему человеку не хотелось придумать какую-то свою национальную систему, чтобы потом ей с упоением гордиться, но лучше демократического устройства общества человечество пока ничего не придумало.

– Как же Китай? Они как раз использовали эту модель преобразованного социализма и поднялись на ней.

– У них там своя модель. Социализм там только для дураков, а нормальные китайцы, которые приближены к партийным кормушкам давно уже живут при капитализме. Мне даже жаль нашего человека. После провала советского эксперимента он окончательно стал тем, кем был всегда – серой рабской пылью.

– Тебе вот за такие разговоры в другой компании могут и по роже дать, – пошутил Власов.

После посиделок Михаил продолжал пребывать в подавленном настроении. Ему показалось странным, что ближе к вечеру Анну попросили подъехать куда-то по работе. Чтобы развеяться, он налил себе выпить и взял Черновик.

“ …. философия государственного устройства “государство для человека” предусматривает постановку интересов человека на первый план. В таком государстве чиновничий аппарат власти выступает в качестве наемных менеджеров, а не сакральных властителей государства. При такой модели государство в первую очередь создает условия для развития, а не осуществляет развитие мобилизационными методами. В экономике государство выступает в роли регулятора, позволяя экономике развиваться исходя из частной предпринимательской инициативы населения. Для государства типа “государства для человека” характерно разделение властей, демократическая система управления, верховенство закона, развитая правовая система. Особым приоритетом для такого государства является обратная связь с населением и наличие рабочих социальных лифтов…..”

Тур Михаила по регионам начался с посещения Иркутска. Власов изучил самолет, на котором он должен был лететь вместе с парочкой коллег, женщиной социологом и группой околовластных журналистов. Внутренняя отделка салона, конечно, была выполнена в помпезном стиле дорвавшегося до денег нового русского барина. Михаилу это казалось диким, но один из попутчиков объяснил ему, что после экскурсии по городу ему вообще не захочется покидать самолет. Целью поездки была консультация губернатора. Скоро должны были пройти выборы, администрация решила предоставить губернатору технологию голосования. Сказать, что Михаил увидел много нового за время своего двухдневного пребывания – означает не сказать ничего. Образ глянцевой, поднявшейся с колен России теперь уже окончательно разорвался у него в голове сразу после этой самой ознакомительной экскурсии по городу. Потом была другая поездка и другая экскурсия по двум оборонным заводам. Потом был Магадан, Архангельск, Владивосток, Саратов, ещё оборонные заводы, Екатеринбург. В конце концов, всё кончилось Кавказом.

Власов понял, почему Петров забраковал его концепцию. Да и кому это вообще, в конце концов, было нужно? Изменить стране было гораздо проще, чем изменить страну. По прибытию в Москву Михаил написал текст, в котором отразил свои мысли.

“ В ходе работы были выявлены глубокие нарушения в исполнении Национальных Проектов и федеральных программ финансирования развития региональной инфраструктуры России. По подсчетам аналитиков программы не реализованы даже наполовину. Большая часть денег ушла непонятно куда. По моим сведеньям примерно треть от нереализованной денежной массы разбазарена, остальная часть просто исчезла без следа. Было бы неплохо, там, провести расследование по этому поводу.

В администрацию отправлен отсчёт по состоянию советской инфраструктуры. Паразитирование на советской инфраструктуре неприемлемо и ведет к общей деградации экономики страны. Необходимо как можно быстрее отойти от этой тенденции и создать условия для развития страны в рамках демократии и капитализма. Для этого необходимо:

1) 

Создать систему независимого правосудия

2) 

Обеспечить разделение властей

3) 

Обеспечить политику развития предпринимательства.

4) 

Децентрализация власти

5) 

и ещё всякое там

Вы и так об этом знаете.

Но есть кое-что, о чем мы не знаем. За время нового курса образовался класс людей, зависящих от государства. Это не только бюджетники, это ещё и милиция, армия, рабочие оборонных заводов, служащие государственных предприятий. Если посчитать общую численность зависящих от государства людей с их семьями, то мы поймём, что это большинство населения страны. В такой системе, где человек полностью зависим от государственных подачек, и имеет небольшой уровень гражданских свобод, он превращается в нахлебника, который не способен к созидательной деятельности. Нужно сломать эту тенденцию пока она не привела страну к закостенелости и краху по старой советской схеме. Я, там, понимаю, что таким стадом легче управлять, но подумайте о стране. Нельзя же вечно паразитировать на трубе.“

Власов понял, что он не сможет отослать это. В рамках вертикали было не принято высказывать свои мысли вслух, но Власов уже не мог. Он достал из холодильника бутылку водки. Где-то на половине бутылки он вложил этот лист в Черновик. И его вдруг осенило.

– У Петрова был отцовский Черновик, который он использовал для своих концепций. Когда в Черновике закончились идеи, ему нужен был доступ к автору. А к этому времени у меня уже было дело с Лёней…. Разве человек может поступить так подло? Ему нужно было развалить моё дело, чтобы сделать меня потенциально зависимым от денег и предложить мне пойти к нему на работу. Он сделал это через сыночка Вершинина. Он обставил всё как будто бы он спас меня от неминуемой смерти, хотя сам был инициатором всего этого. Он играл на моём желании отомстить и пытался развить во мне комплекс должника. Отвратительно. Но его план провалился, теперь его карьере конец, – понял Власов.

Власов допил водку, а потом уснул на диване. Утром его разбудила Анна.

– Вставай, вставай! Опять нажрался? – иронично спросила Анна.

– Что? – Михаил ещё не достаточно проснулся.

– Собирайся! Мы едем на юбилей. Ты что забыл?

Михаил вспомнил, что должен был присутствовать на юбилее генерального директора одной нефтедобывающей компании, он был уверен, что юбилей завтра, пока завтра не наступило.

– Миша, вставай! Помой голову хотя бы, она жирная вся.

Через пару минут подъехал Матвеев. Михаил вышел под руку с Анной. На нем был дорогой черный костюм, а на ней было красное вечернее платье в обтяжку. Её каштановые волосы были заплетены в аккуратную косу, что придавала её облику некую спортивность.

Генеральный директор нефтедобывающей компании “РусНефтеТрасГаз” в прошлом подполковник КГБ Иван Соколов справлял своё шестидесятилетие в элитном клубе “День Опричника”. Внутреннее убранство было выполнено в лучших традициях Георгиевского Зала. Роскоши было настолько много, что она кое-где переходила в пошлость. Михаил уже привык к этим бесчисленным попыткам скрыть нищету ума и духа. Власов сразу же узнал многих коллег по околовластной тусовке. Ему казалось, что они были тут всем составом. Михаил замечал, как мужчины буквально сжирали взглядом Анну. Это не злило Власова, а наполняло его гордостью от обладания такой девушкой. Они сели за столик на двоих.

– Что будешь кушать? – Анна взяла меню со стола. – А почему цен нет?

– За всё уже уплачено из бюджета. Выбирай, что хочешь. Тут шведский стол, – съехидничал Власов.

– Если хотя бы половину денег с этой окружающей пошлости отправили бы в Иркутск. Можно было бы построить пару крыльев в центральной больнице или построить детский сад,– подумал Власов

Тем временем праздник вроде бы начался. Анна с Михаилом наслаждались едой. На сцену вышел ведущий Валерий Гакало и его помощник Сергей Кургант. Зал встретил их бурными аплодисментами.

– К сожалению, Ксения Анатольевна не смогла, – начал Кургант, зал залился хохотом. – Но мы тут как тут.

– Ещё бы. Где же вам ещё быть как не здесь, – подумал Власов.

– Сегодня мы собрались не для вручения премии Золотой Граммофон как думаете, вы, Сергей, – добавил Гакало. – Сегодня мы собрались, чтобы поздравить замечательного человека, настоящего, не побоюсь этого слова, патриота России, великого человека, нашего дорогого Ивана Дмитриевича.

На сцене появился крупный мужчина средних лет с лицом отставного полковника милиции. Он был одет в дорогой костюм, две верхние пуговицы на его рубашке были расстёгнуты. Михаил сразу же узнал его. Это был Юрий Бургло-Первый. Он позиционировал себя как русский патриотический олигарх.

– Ваня, – начал Бургло. У него был мощный басистый голос. – Поздравляю тебя от всей души, желаю тебе уделать всех этих пидарасов! Я хотел бы поздравить тебя не только с твоим юбилеем, но и с тем, что ты смог пробиться за железный занавес.