Зимний мальчик

– Нет, так нельзя. Таланты в землю безнаказанно не закапывают. Может, ты теперь кандидат в мастера или даже мастер!

– Даже и так, что с того?

– Интересно же! Я посмотрю партии, сыгранные тобой, повнимательнее. Может, найду подсказку.

– Мне учиться нужно. Анатомия, химия, латинский язык, история партии.

– Одно другому не помеха. Если бы учеба была важна, послали бы вас, первокурсников, на полтора месяца в колхоз?

– На полтора?

– Или около того. Приходится: засуха, каждый колосок на счету.

– И что с того? Я-то буду в поле, колоски собирать или свёклу дергать, а не за доской.

– В сентябре все будут в поле, турниры отменяются. Но потом… Я с тобой свяжусь, как определимся. Ты сейчас где живешь, в городе, в Сосновке?

– Где придётся. Приедет папенька с гастролей, определимся.

– Ничего, перезвоню. Две копейки не расход. Да и ты заходи. Все-таки перворазрядник с кандидатским баллом – это почти фигура.

Я и сам заметил: обращаться со мной стали почтительнее. Как с собачкой, от которой не знаешь чего ждать: как да и укусит? А шугнуть нельзя, собака неизвестно чья, вдруг и хозяйская.

Я посмотрел на таблицу, вздохнул: если кого результат и радовал, то лишь Антона. Жил, жил гадкий утенок и надо же – крякнул во все утячье горло.

Один раз не считается.

Вышел из клуба. Подошел к «ЗИМу». Шахматисты, курящие у входа, смотрели на мальчика-мажора. Ну, смотрите, смотрите.

Открыл дверь, сел. Прогрел мотор. И тронулся.

Часы показывали, что всё время – моё.

Потому я неспешно, показным ходом, двинулся к Дому Кино. Сегодня там предпремьерный показ «Ромео и Джульетты». Собственно, фильму четыре года, и его уже показывали тогда, в шестьдесят восьмом, для узкого круга партийной, творческой и прочей интеллигенции, и даже я видел. Мне не понравилось. Драк мало, больше про любовь. И потому сегодня я отговорился – мол, решающий тур, пан или пропал, а в кино мы ещё сходим. Звала Ольга, но, если честно, звала без огонька. То ли папенька ей билеты дал, то ли в райкоме комсомола, так не пропадать же. А я, что я, чижик. Птица мелкого полета. Пошла с Бочаровой, взяв с меня слово, что заеду за ними и развезу. А то поздно, девушкам страшно.

И в самом деле темнело. У Дома Кино две дюжины авто, все больше «Жигули» и «Москвичи». «Волг» мало, разве такси. Ну, и я на «ЗИМе» как вишенка на торте. Сижу, мурлыкаю «What Is a Youth». Уверен, сегодня все будут напевать песню в меру сил и способностей. Ну, и если слова запомнят. Ольга с Надеждой-то запомнят, вернее, знают давным-давно. Будет повод для девичьего дуэта.

Деликатный стук по кабине.

– Сержант Сидорчук. Попрошу документы.

Я протянул права.

– Кого-то ожидаем, или так?

– Соседку по даче. Отец попросил.

– Отец?

– Соседкин, не мой. Товарищ Стельбов, наш первый секретарь.

– Приятного вечера, – откозырял сержант, возвращая документы. А что, может, действительно приказали приглядеть за Ольгой, и меня назвали, вернее, «ЗИМ». Мало ли. Служебную «Волгу» выделять нескромно, а вот так, по-соседски, никто слова не скажет.

Через пять минут фильм закончился, люди потянулись. Кто к авто, кто на остановку троллейбуса, кто пешком. Молодежь, из тех, кому достаются билеты в райкоме комсомола.

– Давно ждешь?

– Третью сонату, – ответил я и, играя этюд до конца, распахнул заднюю дверцу. – Усаживайтесь поудобнее, сударыни.

Ольга скользнула легко, а Надежда немного неловко. Непривычно ей в «ЗИМах» ездить. Заднее сидение там шикарное, особенно когда дополнительные места демонтированы. А они демонтированы, дедушка давно их снял.

– Куда ехать изволим?

– Ты не спешишь? – спросила Ольга.

– До следующей пятницы я совершенно свободен, – ответил я по-пятачковски.

– Тогда давай на дамбу. Посмотрим на море.

Морем у нас зовется водохранилище, действительно, немалое. До дамбы двадцать километров, но по ночному времени – пятнадцать минут неспешной езды. И да, как и ожидал, девушки стали петь, сначала робко, а потом громче и громче. Почему нет? Мелодия простая, полторы октавы обе тянут, ну, а повыше…

– Ты бы помог девушкам, – сказала Ольга.

– Ваш дуэт мне только портить, – ответил я, но помог, чуть-чуть. Не стал сверкать и грохотать. Второй, третий раз вышло и совсем неплохо – для самодеятельности.

Постояли на дамбе. Зона охраняемая, но нас пустили. Узнали Ольгу, верно. Или им заранее позвонили.

– Ну, над водой, а капелла – подначила Ольга.

Чуден Днепр при ясной погоде, а мы втроем втройне чудней.

Назад ехали молча. Лучше-то не получится. Вряд ли. Высадили Надежду, её уже ждал брат у подъезда.

Поехали домой, в Сосновку.

– Я думала, ты соловьем разливаться станешь, – сказала Ольга.

– С чего бы?

– Неужели не хочется произвести внимание на девушек?

– Положим, хочется. Но перепевать песни из кинофильмов по заявкам радиослушателей – не моё. Уж если петь, так то, что на душу ляжет.

– Хорошо. Тогда представь, что ты разведчик на задании. И должен произвести впечатление.

– На задании я, во-первых, должен довести тебя домой в цельности и сохранности. Во-вторых, петь за рулем удобно только в кино, а мне позицию Лапозо подавай. И в третьих, дома ждет прекрасно настроенный «Блютнер», можем хоть до утра песни распевать, если твои не против.

– Позиция Лапозо – это то, что я думаю?