Волшебник по залету. Книга четвертая: Копи Одинокой горы

Сам он, впрочем, объевшимся себя не считал; больше того – немного гордился тем, что этой ночью не пришлось прибегать к помощи магии. Ресурсов собственного, молодого организма хватило, чтобы не посрамить чести сильной половины этого мира. А когда усталые, но очень довольные красавицы уснули, разметавшись на ложе, Громов еще и пару часиков урвал в тренажерной капсуле. Сам не ожидал такого от себя.

– Наверное, капелька мазохизма во мне все-же есть, – вспомнил Олег эту тренировку абордажника, и сержанта Никифорова, который руководил ею.

Зато энергии в нем с утра бушевало – целый океан. Вот он и расходовал ее потихоньку. Сначала на пикировку со стражниками, на въезде в город; потом на разговор с двумя почтенными стариками, которые оказались именно такими, какими их рисовала в своих рассказах Мира Ройт.

– Даже лучше, – удивился Громов, когда узнал, что четверых искателей, пораженных лучевой болезнью в последней стадии, трактирщик Мирт содержит бесплатно; и так же задаром, не ожидая отдачи, их лечит по мере сил лекарь Дауд.

Именно потому, что не ожидал здесь такого благородства и самоотдачи, Олег, в первую очередь, и согласился помочь этим несчастным. А там и сам загорелся – ведь каждое применение магии, к какой бы ветви искусства она не относилась, было хорошей тренировкой его способностей. Времени на развитие которых у него катастрофически не хватало. А вот капсула, а потом и синтезатор, которые притащили и разместили в трактире расторопные дроиды, несколько выбивались из общей картинки; не несли, казалось, рационального зерна, которым обычно отличались его действия. И его обмолвка – о том, что артефакты эти скоро отберут – была вполне осознанной. Олег действительно списал уже эти ценности, для Борска очень значительные, в безвозвратные потери.

И теперь даже немного гордился собой; понял, что в эдакого «Плюшкина» он не превратился, и что золото, артефакты и другое богатство для него не самоцель, а средство – ради достижения целей.

– Осталось еще эти цели определить, – подумал он, резко вскидывая голову.

На звук – на негромкое хихиканье, которое никак не ожидал от этого вот небольшого розыгрыша с борделем.

Смеялась Маша; все громче, и громче. Наконец, она не устояла – словно лишилась сил – и рухнула на скамью, уже всхлипывая.

– Ты чего?!

Теперь грозовая туча в лице Эльвиры нависла над ней. А Маша, сквозь остаточные порывы смеха, тянула руку в сторону Громова. И дотянулась-таки, ухватив за руку, и так объяснила свой неожиданный приступ веселья:

– Ты что, не поняла, что он нас разыгрывает? Смеется! И никакого борделя на самом деле нет… или есть?!

Пальчики девушки, не менее цепкие, чем у эльфийки, принялись выкручивать теперь ухо; точнее, обозначать это. Все же девушка ждала от Громова именно того ответа, который должен был успокоить и ее, и новую подругу. Но поначалу все же почти вонзила острые коготки в плоть; когда Олег начал объясняться:

– Вообще-то, бордель есть. Даже два. Ой! – больно же! – Машина рука расслабилась; девушка даже не поняла, по какой причине, а Олег, ухмыльнувшись, продолжил, – одним командует некая Элза. Он нам неинтересен. Девочки там… ну, это не важно. А во втором, для благородных, или тех, у кого в карманах звенит не медь или серебро, а золото, хозяйкой числится какая-то Мандалина.

– Числится? – сразу ухватила суть Маша.

– Да, – Олег оглянулся; убедился, что рядом с их столом никого нет, и махнул рукой, окутывая ближайшие метры пространства пеленой простейшего плетения тишины, – числится. На самом деле хозяином этого заведения является… являлся Гора Банг. Там же он хранил свои сбережения. В том числе и очень интересные вещички. Вот, думаю наведаться туда; за наследством, так сказать

– Мы с тобой! – почти синхронно выкрикнули молодые женщины.

Олег лишь пожал плечами – куда я без вас? Хотел еще пошутить на тему того, что в заведении для благородных работали и «мальчики», для состоятельных женщин. Потом потрогал ухо – то, что еще не покраснело, и не саднило чуть-чуть, как другое, и решил об этом не говорить; хотя сам факт имел место.

– Вот сейчас дождемся Ваню с ребятами, и пойдем, – сказал он, разваливаясь на скамье, у которой не было спинки.

– А зачем ждать? – это вскочила со своего места Маша, – пойдем прямо сейчас. Найдем твоего Ивана на базаре. Не затерялся он там, я думаю.

– Это да, – кивнул Олег, поднимаясь следом, и подавая руку Эльвире, которая чуть замешкалась, – такому затеряться трудно. И я очень удивлюсь, если нам по пути не встретится парочка разбитых носов.

– Хорошо, если это будут только носы, – кивнула, соглашаясь, Маша.

Олег, оказавшись на улице, совсем не заморачивался на тему – пристало ли таким важным особам, как могучий маг, и две его хорошенькие спутницы, передвигаться по улицам города пешком. Лошадей, что они захватили у сквайда Горы Банга, который прекратил свое существование вот уже как несколько дней, пришлось оставить в лесу. Распряженных, обихоженных…

– И свободных, как ветер, – сообщил всем Олег, легонько хлопнув по крупу последней, кого он погнал с поляны, – если только они не попадутся в руки новых хозяев. Ну, так у них, я думаю, лошадкам будет лучше, чем у нас.

Оказалось, что хоть какое-то представление о домашней скотине в команде имеет только он; и то лишь теоретическое, из кристаллов, в которых были записаны воспоминания разбойников, и короткого институтского курса. Остальные же даже подойти к лошадям отказались. И прежде всего Эльвира, которая, несмотря на то, что обрела новое тело, утверждала, что помнит каждый момент негативных ощущений и эмоций, пережитых на жесткой конской спине Мирой Ройт.

Сейчас же Олег даже наслаждался неспешной ходьбой, разглядывая не очень эстетичное, и, скорее всего, совсем не комфортное жилье горожан. Здесь, на окраине Борска, теснились какие-то хибарки, видневшиеся за высокими заборами. Что-то интересное стало попадаться ближе к центру. А именно – и дома посолидней, и какие-то лавки, на которых не было привычных Громову вывесок.

– Догадывайся, как хочешь, – лениво размышлял Олег, шагая прямо по середине улицы мимо одной такой лавки, – никакой рекламы! Хотя, наверное, тут каждый знает друг друга в лицо, не говоря уже о такой важной детали городской жизни, как торговля. Ага – а вон там, кажется, и находится рынок.

Впереди слышался гул голосов, перемежаемый резкими выкриками; как понял юный маг, именно так и выглядела здешняя «реклама» – каждый торговец пытался перекричать остальных. Но вот какой-то крик, отчаянный, заполненный болью, прорезал пространство впереди так, что все остальные пропали. Люди – и торговцы, и покупатели, и праздношатающиеся, которых, как предполагал Олег, в толпе на широкой площади, что открылась их взглядам, было больше всего – замолчали. Вслушивались в этот крик, и радовались (это тоже было предположением Громова) тому, что издают его не их горла.

Креаты, до сей поры безмолвно и бесшумно скользившие по краям улицы, взяв охраняемую персону и ее сопровождение в коробочку, разделились. Двое, и Зита в их числе, пристроились прямо за спинами Олега и Маши с Эльвирой. А более крупная фигурами пара ввинтилась в толпу, образовывая перед магом и его спутницами достаточно широкий коридор. Кто-то там, впереди, попытался огрызнуться; замахнулся даже было. Но вид здоровенных, да еще и четырехруких гигантов, работающих сразу двумя парами кулаков каждый, и явно готовых сменить их на другое, более смертоносное оружие, остудил горячие головы местных жителей. Теперь внимание толпы разделилось – между точкой, где никак не прерывался бесконечный вопль, и острым живым волнорезом, который разрубал людскую массу на две части. К своей персоне Громов пока внимания не ощущал. Здесь тоже, как оказалось, можно было тренировать свои навыки. Всю толпу он ощущал сейчас как огромный живой организм; сплошное ментальное поле, сложенное из отдельных устремлений, чувств, желаний. Каждое из которых Олег мог сейчас выделить, и проникнуть в его суть; определив самое главное в ней, с позиции угрозы и полезности.

Пока же этот многоголовый организм наблюдал, как две точки интереса медленно, но неуклонно приближаются друг к другу. Точнее, приближалась та точка, острием которой были два креата. А вопль, глотка, исторгавшая его вместе со всем телом, и те, кто заставил его так надрываться, не двигались. Наконец, они объединились.

Дан с Красом рванули вперед и в стороны; Зита с Пардом тоже чуть отступили, опять образуя с первой парой коробочку. А посредине ее оказались Олег со спутницами. Ну, и Иван тут обнаружился. Впрочем, Олег его возвышающуюся над толпой голову обнаружил еще раньше. А еще – его руку, которой он держал на весу за ногу какого-то мужика. Все орки, и трое мальчишек были тут же, но присутствовали скорее в роли зрителей; в первом ряду. Олег было удивился – что это мужик, который явно принадлежал к сливкам местного общества, судя по богатому наряду, так громко орет? Потом в очень короткую паузу, которую этот господин сделал, чтобы набрать воздуха для продолжения вопля, маг расслышал, как трутся друг о друга берцовые кости в том месте, где ногу ухватила громадная лапа Ивана. Скорее всего, кости эти были сломаны, и сейчас их острые обломки безжалостно рвали мышцы и жилы несчастной жертвы.

– Отпусти, – велел Олег, и стальные пальцы гиганта тут же разжались.

Мужик упал на утоптанную землю рыночной площади, и заскулил, скрючившись в позу эмбриона. Громов опять удивился – как это он не потерял сознание от такой боли? Автоматически сплел малое целительское плетение, бросил его в фигуру на земле, и только потом спросил, кивнув на жертву:

– За что ты его так?

– Деньги украли, – пожал могучими плечами Иван, – весь мешок, который ты мне дал, капитан.

– Он украл?

Олегу действительно не было жалко человека, который скорчился у ног мага, и его кровника. Да и интерес был каким – то… не очень жгучим; в отличие от того, что исторгала из себя толпа. Вот такая тут была жизнь – грубая, жесткая, а порой очень жестокая, и очень бедная на развлечения.

– Нет, – прогудел, широко улыбаясь, Ваня.

– Свидетель? – сделал еще одно предположение Громов; дальше его фантазия забуксовала.

Если быть точнее, это происшествие совсем не заинтересовало его – мыслями он был далеко отсюда; точнее, в пространстве не очень далеко – нужный адрес находился кварталом дальше.

– Он тут, на рынке, самый главный, – объяснил все же Ваня, – сейчас вторую ногу ломать ему буду. А потом еще что-нибудь – пока деньги не вернут.

Олег, несколько ошарашенный таким методом розыска, нагнулся, поднял с земли чужой кошель, явно выпавший из кармана местного смотрящего, и высыпал его содержимое на ладонь. Даже ему, далекому пока от соотношения местной валюты (заглядывать в воспоминания разбойников откровенно было лень), было понятно – золото, что сейчас лежало на ладони (а два желтых кругляка даже упали на землю), своей ценой далеко перекрывало пропажу.

– Нет, – мотнул головой Иван, явно примеривавшийся к той самой ноге, о которой он только что говорил; незнакомец на земле заскулил громче, – мне мой мешок нужен. Который ты мне дал.

– Аргумент, – кивнул Олег.

Он обвел взглядом толпу, и люди (и нелюди тоже) отступили. А сам маг выцепил из общей массы разумного, который буквально пылал эмоциями; тут явно был личный интерес.

– Ну, и дурак, – подумал Олег, – бежать тебе надо было отсюда. А ты захотел и рыбку съесть… в смысле, мешок с деньгами, и… ну, и все остальное…

Насчет мешка с серебром – это было уже не просто предположение. В котомке, что этот разумный, в крови которого явно прослеживались эльфийские корни, и уши, чуть длиннее, чем у окружающих его, это подтверждали, проглядывались слабые, но вполне узнаваемые крохи аурного присутствия. И Ивана, и его самого, Олега Громова. И последнее магу очень не понравилось. Оставлять вот такие следы, бездумно, было не самым лучшим поступком. И пусть сейчас именно они позволили быстро, практически влет, определить воришку, Олег пообещал себе поработать над этим моментом. Потому что предполагал, даже знал, что в этом мире есть огромное количество магов, куда сильнее его. И еще предположил, что скоро многие из них могут заиметь большой такой зуб на него, Олега Громова. Потому, наверное, мысленный приказ он к вору послал излишне резко.

Полуэльфа словно выдернула из толпу невидимая ладонь – огромная и беспощадная – и бросила его на колени перед магом. Парень все же поморщился; вот к такой картинке, когда перед ним падают на колени, он не привык.

– И, надеюсь, никогда не привыкну, – подумал он; а воришке велел, – встань и отдай то, что тебе не принадлежит.

Лицо вора ходило ходуном; кажется, каждая часть этой красивой физиономии сейчас жила отдельно, и это было достаточно безобразным зрелищем. Несчастный сорвал с плеча котомку, потом дернул за шнур – тот сначала затянул горловину мешка, а потом с треском лопнул. И рука вора протянула магу злосчастный мешок. Толпа вокруг не ахнула, но Олег уловил, как по ней пронеслась волна эмоций, состоящей из изумления, восхищения, зависти… больше всего, впрочем, в ней было предвосхищения нового зрелища. Как определил Громов, разумные сейчас, растерявшие, впрочем, большую часть разумности и самых лучших своих качеств, ждали развязки – очень печальной для вора.