На блинах

На блинах
Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #10
«Въ первый день масляной Иванъ Никодимычъ всегда приглашаетъ вс?хъ родственниковъ на блины. Родня у него довольно большая, но родственныхъ чувствъ отъ нея онъ видитъ мало. Нынче ужъ в?къ такой – расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, ц?лый годъ на глаза не покажутся. Братецъ и сестрица чуть не въ глаза аспидомъ его называютъ, и все капиталами попрекаютъ. А какiе у него капиталы? Разум?ется, сберегъ кое-что про черный день; такъ кому-же до этого д?ло? Кабы слушались его, и у самихъ было-бы…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

На блинахъ

Въ первый день масляной Иванъ Никодимычъ всегда приглашаетъ вс?хъ родственниковъ на блины. Родня у него довольно большая, но родственныхъ чувствъ отъ нея онъ видитъ мало. Нынче ужъ в?къ такой – расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, ц?лый годъ на глаза не покажутся. Братецъ и сестрица чуть не въ глаза аспидомъ его называютъ, и все капиталами попрекаютъ. А какiе у него капиталы? Разум?ется, сберегъ кое-что про черный день; такъ кому-же до этого д?ло? Кабы слушались его, и у самихъ было-бы.

Ивану Никодимычу уже л?тъ за шестьдесятъ; поясницу ему сводитъ, по ночамъ въ груди кашель бываетъ. Сов?товался съ докторомъ, нарочно въ лечебницу ?здилъ, да ничего толкомъ ему не сказали, только даромъ за входной билетъ заплатилъ. Растирается муравьинымъ спиртомъ, и подумываетъ выписать кузмичевой травы ефедры.

Живетъ одиноко, въ собственномъ дом? на Петербургской сторон?. Хозяйствомъ зав?дуетъ ключница Маремьяна Петровна. Хорошая женщина, старательная, а стянуть что-нибудь не посов?стится. Л?томъ варенья банокъ двадцать наваритъ, сколько денегъ изведетъ, а потомъ – гд? оно? Въ посту и н?тъ ничего. Говядину, тоже, всю зиму по 16 коп?екъ ставила, а онъ справился въ лавке – анъ по 15-ти. Если за годъ-то сосчитать, что это выйдетъ?

Чтобы часто ходили родные, онъ и самъ не любитъ. Какой отъ нихъ толкъ? Теплоты родственной, или почтительности, и не спрашивай. Накурятъ только, закусить спросятъ, да потомъ тебя-же и осудятъ. Но на масляной, на блины, приходится позвать. Все-таки онъ свой долгъ исполнитъ, покажетъ, что не забываетъ, старается поддержать родственныя связи.

За блинами Маремьяна Петровна сама наблюдаетъ, хорошiе выходятъ блины. Она всегда велитъ гречневой муки подпустить, отъ этого рыхлость получается. Съ одного боку румяные, а съ другаго ноздреватые, пышные. Икра св?жая на масляниц? дорога очень, такъ Иванъ Никодимычъ раньше покупаетъ, нед?ли за дв?, и держитъ на холод?. Отъ этого она хоть и получаетъ кислый вкусъ, такъ съ лукомъ незам?тно. А если такую икру теперь покупать, надо четыре рубля за фунтъ дать. И в?дь фунтомъ не отд?латься, надо два поставить.

* * *

Первымъ прi?халъ на конк? братецъ Петръ Никодимычъ, съ дочкой Настей. И сейчасъ-же, по обыкновенiю, началъ жаловаться на плохiя обстоятельства.

– Силъ моихъ больше н?тъ, обломался весь, За квартиру десять рублей накинули, а тутъ дочк? двадцать пятый годъ идетъ. Хоть-бы вы, братецъ, помогли ч?мъ-нибудь.

– Ч?мъ-же это я могу вамъ помочь, братецъ? – возразилъ съ неудовольствiемъ Иванъ Никодимычъ. – Кажется, и такъ всегда находили во мн? родственныя чувства. Сами знаете, когда три года назадъ выигралъ въ лоттерею дамскiй несессеръ аплике, сейчасъ вашу Настеньку вспомнилъ, подарилъ ей.

– А что ей съ этимъ несессеромъ д?лать? Ей, вонъ, рукава въ платьяхъ перешивать надо, говоритъ – новая мода вышла.

– Рукавовъ я не могу перешивать, братецъ, не могу, сами понимаете.

Тутъ пришли племянники, сыновья покойной старшей сестры, трое молодцовъ отъ двадцати до тридцати л?тъ, вс? рослые, краснощекiе, съ громкими голосами. Они никогда нигд? не могли окончить курса и служили въ какихъ-то правленiяхъ, получая отъ тридцати до семидесяти-пяти рублей жалованья.

– Водочки-то съ морозу сейчасъ дадите? – спросилъ старшiй.

– Погодите, сестрица Серафима Никодимовна съ дочками прi?детъ, тогда всей семьей и приступимъ, по родственному, отв?тилъ Иванъ Никодимычъ.

– Халды-то наши? – отозвался племянникъ, и взглянувъ въ окно, расхохотался. – Да никакъ это ихъ и вывалилъ извощикъ на рельсахъ, – объявилъ онъ весело. – Поглядите, у тетеньки-то вс? юбки завернулись. Вотъ-такъ блинъ!

Остальные племянники б?гомъ подскочили къ окнамъ. Подошелъ и Иванъ Никодимычъ. Онъ внимательно приникъ къ стеклу, и на губахъ его медленно проступила широкая улыбка. Настя взглянула исподтишка, и тотчасъ отошла отъ окна.

– Вонъ и околоточный подошелъ; никакъ протоколъ составлять будутъ, – объявилъ младшiй изъ племянниковъ.

Серафима Никодимовна наконецъ появилась, ругаясь и придерживая юбки съ такимъ видомъ, какъ будто не была ув?рена, могутъ-ли он? сами держаться. За нею съ озлобленными лицами вошли четыре дочери, дв? толстыя, черныя, а дв? необычайно тощiя, съ зеленоватыми лицами и чахоточнымъ складомъ. Двоюродные братцы, здороваясь съ ними, ядовито усм?хались; дяденьки вглядывались.

– Слава Богу, не зашибло васъ? – осв?домился Иванъ Никодимычъ.

– Ужъ прости Господи, въ кои-то в?ки соберешься къ вамъ, непрем?нно какое-нибудь несчастье случится, – огрызнулась сестрица. – Ум?ете вы принять, правду сказать…

– Я-то ч?мъ виноватъ? Тутъ моей вины н?тъ, если извозчикъ васъ вывалилъ, – оправдывался Иванъ Никодимычъ.

– А отчего это у васъ, сестрица, дв? дочки полненькiя такiя, а другiя дв? совс?мъ напротивъ? – полюбопытствовалъ свойственнымъ ему ехиднымъ тономъ Петръ Никодимычъ.

– А потому, сударь мой, что это не вашего ума д?ло, – отр?зала Серафима Никодимовна. Вотъ у васъ хоть и одна, да на васъ не похожа.

– Д?виц? и не сл?дуетъ быть на мужчину похожей, – спокойно отв?тилъ братецъ.

Маремьяна Петровна возв?стила, что блины поданы. Хозяинъ пригласилъ родственныхъ гостей въ столовую.

* * *

?ли съ большимъ аппетитомъ. Блины отлично удались, а икра хотя и прокисла, но приправленная лукомъ, истреблялась охотно. Только братецъ Петръ Никодимычъ, осв?домившись, почемъ заплочено, какъ-то сомнительно сжалъ губы и произнесъ: «гм!». Онъ, впрочемъ, отыскавъ на другомъ конц? стола бутылку русской мадеры, переставилъ ее къ своему прибору, и пока другiе это зам?тили, уже осушилъ ее до половины.

Потомъ подали борщъ съ сосисками, и наконецъ инд?йку, которую Маремьяна Петровна распорядилась начинить какимъ-то сладкимъ фаршемъ, изъ опасенiя, что безъ начинки, пожалуй, на вс?хъ не хватитъ.

Хозяинъ приглашалъ повторить, но не настаивалъ.

– Противъ объяденiя нынче тоже возставать стали, – говорилъ онъ. – И резонно: потому что и для желудка вредно, и въ духовномъ смысл? унизительно.

– Ну, это какъ кому, – возразилъ второй изъ племянниковъ, обшаривая блюдо съ инд?йкой и не находя на немъ ничего, кром? костей и сладкаго фаршу. – По моему, было бы только что по?сть, вотъ она штука-то въ чемъ.

– Что-й-то, братецъ, вы про объяденiе заговорили? – отозвалась Серафима Никодимовна. – Словно какъ дома и по?сть то нечего, что мы къ вамъ пришли объ?даться. Да еще было бы ч?мъ!

И она, какъ бы въ поясненiе, перевернула на блюд? скелетъ инд?йки.

– Полноте, сестрица, разв? я къ тому сказалъ? – защищался Иванъ Никодимычъ. – Я, кажется, отъ всей души, по родственному…

– Не много, признаться, родственнаго-то мы отъ васъ видимъ, – не унималась Серафима Никодимовна.

– А скажите, братецъ, какъ у васъ нынче по дому: накинули, само собою, на жильцовъ? – полюбствовалъ Петръ Никодимычъ.

– Понемножку пришлось накинуть, для соотв?тствiя… – отв?тилъ неохотно хозяинъ: онъ не любилъ, когда разговоръ касался его денежныхъ д?лъ. Да у меня, впрочемъ, какiе-же жильцы-то? Шесть квартиръ всего на-все, да и то больше голь разная занимаетъ. Одинъ, вотъ, второй м?сяцъ не платитъ.

– Домохозяевамъ нынче рай, это всякому видно. На меня аспидъ-то мой десять рублей накинулъ, – продолжалъ Петръ Никодимычъ. – А вотъ бы вамъ, братецъ, хорошее д?ло сд?лать, по настоящему, по родственному: взяли-бы вы эту квартиру изъ подъ жильца, который не платитъ, да и отдали-бы мн? съ Настенькой.

– Ишь вы какой скорый, – вспылила Серафима Никодимовна: – квартира-то эта по вс?мъ правамъ мн? сл?дуетъ, потому что я вдова, живу пенсiей, и дочерей у меня ц?лыхъ четыре.

– Позвольте, что же такое, что жилецъ просрочилъ? Онъ заплатитъ, я его знаю. Онъ хорошiй челов?къ, въ казенномъ м?ст? служитъ, – возразилъ хозяинъ.

– А кто вамъ виноватъ, что вы мужа въ гробъ свели, да четверо д?тей у васъ откуда-то взялись? – накинулся на сестру Петръ Никодимычъ. – Придумали бы сами что-нибудь, а то рады чужую мысль подхватить. Въ своей-то голов? позваниваетъ, видно.

– А вы помолчите, потому что грубостей вашихъ не желаю слышать, не для того сюда прi?хали. Мы тутъ вс? по родственному, а вамъ сейчасъ надо ссору заводить. Не даромъ покойная жена васъ иначе какъ мучителемъ и не называла… – припомнила сестрица.

– По родственному! Знаю я это родственное-то, – пробурчалъ Петръ Никодимычъ.

– Вотъ, какъ заговорили съ братцемъ про родственное, такъ онъ сейчасъ жильца хвалить сталъ. А я своими глазами вид?лъ, что на воротахъ и объявленiе о сдач? квартиры ужъ выв?шено.