Звёздные маяки

Действия населения при угрозе зомби-апокалипсиса

Иронический прогноз

«И разверзлась земля, и воцарился в мире людей ад кромешный.

Имя было ему – Апокалипсис!»

Вот это я загнул! Раньше вроде не блистал талантом сочинять, да ещё так заковыристо. А вы, небось, подумали, будто я это где-нибудь вычитал? Нет уж, это на самом деле моё, так что забирайте в цитатник, если зашло. Касаемо же апокалипсиса – зомби-апокалипсиса, кстати, – так ведь он и в самом деле наступил. Причём, как это принято в американских ужастиках, именно его-то никто и не ждал.

Для нас с братом первым признаком конца света стал панический крик, заставший меня и Сашку за зубной щёткой и унитазом соответственно. Кричала как будто бы наша соседка, тётя Фёкла. Сперва мы не поверили своим ушам: из всех соседей так вопить мог кто угодно, только не она! Но крик повторился, уже под звон и грохот. Пока Саня спешно натягивал штаны в туалете, я уже выскочил на балкон – он как раз граничил с соседским. Прислушался к шумам из чужой квартиры и понял, что тётя Фёкла – о диво! – яростно защищалась от мужа, дяди Севы. Это вообще ни в какие ворота не лезло, ведь обычно происходило наоборот: муж-то у неё – типичный худосочный очкарик-подкаблучник. Тем не менее на балкон тётя Фёкла вылетела со скоростью, с какой даже дед Перегар – местный чемпион по литроболу – за опохмелом в ларёк не бегал. Вслед за насмерть перепуганной тётей с подозрительным рычанием вывалился её муж, который был сам на себя не похож. Ей-богу, если бы дядя Сева всегда был такой, как в тот день, за него бы даже тётя Фёкла не вышла бы! Страшный, как цены на недвижимость, глаза горят, изо рта чёрная жижа капает. Он свои руки растопырил, как рыбак, который уловом хвастает, и в атаку на жену пошёл. А она, не будь дурой, с грацией лани через ограждение перемахнула и, уцепившись за балкон пальцами, повисла над двором, что твой флаг над Рейхстагом. Я от таких кульбитов малость офигел: тётя Фёкла и в лучшие свои годы меньше ста двадцати кило не весила. А тут – держится, визжит, ножками дрыгает. Только вот не помогло ей это. Дядя Сева в момент нагнулся и ка-ак вгрызётся зубами в пальцы своей жёнушки! Тут уж нервы (и физподготовка) у тёти Фёклы не выдержали, и она, вереща, полетела с высоты третьего этажа во двор – только полы халата развевались, как плащ у Бэтмена. Или Супермена. А вообще, её полёт завершился не так уж и бесславно. Внизу, под балконами, был тротуар, по которому обычно прогуливались мамочки с колясками. Но в тот момент по тротуару от спятившего почтальона улепётывал наш дворник-таджик. Так вот, тётя Фёкла, чудом не задев дворника, всеми своими килограммами рухнула на почтальона – тот даже пикнуть не успел. Дворник, впрочем, продолжил молча драпать. Даже «рахмат» тёте не сказал.

Интересно было узнать, для кого падение соседки оказалось фатальнее – для осатаневшего письмоносца или для неё самой? Но дядя Сева засёк меня, зарычал страшнее Джигурды и – ну лезть на наш балкон! Честно признаюсь: жуть, как я испугался! Надо бы делать ноги, а их от страха точно в бетон залили. Стою истуканом и смотрю, как жуткий сосед на меня прёт. И пришла бы мне крышка, но тут из-за моей спины прыгнул Санька. Красиво прыгнул, как Майкл Фелпс – за новой медалью. Дядя Сева хотел его сграбастать, но Санька извернулся, как угорь, ловко зашёл агрессору в тыл и с размаху приложил его по чайнику сковородкой с антипригарным покрытием. Сковородкой – по чайнику… гм… Словом, по башке его трахнул. Дядя Сева тут же и упал. А брательник мой как ни в чём не бывало опустился на одно колено рядом с упавшим и ещё раз сковородой замахнулся.

– Rest in peace, dude, – и прописал соседу… контрольный.

Тогда и я в себя пришёл:

– Ты… ты когда за сковородкой сгонять успел?

– У меня от кухни к туалету дорожка натоптана, – невозмутимо ответил Сашка. – А ты тоже хорош: чего застыл? Не тормозить надо, а действовать в таких ситуёвинах!

Брат у меня не промах, во всяких форс-мажорах ориентируется на раз. Даже завидую.

– В каких таких… ситуёвинах? Что тут вообще происходит?

– Песец происходит, братюнь, – ответил Сашка. – Толстый Полярный Лис.

Всё-таки мой брат нереально крут. Всего на год старше меня, а первый заводила и во дворе, и в школе. Удерживает неофициальный рекорд по вызовам к директору. А ещё он – тот ещё приколист. Его хлебом не корми – дай обывателя разыграть. Вон, я позавчера только из лагеря домой вернулся. Так первое, что увидел, – очередной Сашкин прикол, древний, как дерьмо мамонта, но всё равно смешной. Короче, он сто рублей к одному концу лески привязал, а с другим в кустах спрятался. А тут как раз шёл дед Перегар своей фирменной походкой – зигзагом. Елядь: посреди тротуара купюра лежит. Ну, дед, естественно, наклонился, чтобы добычу захватить. Ему ж надо на что-то новый пузырь покупать! А купюра дёрнулась – и от него. Прошелестела мотыльком пару шагов, остановилась. Дед Перегар не понял ничего, опять стольник в фокус поймал, руку к нему протянул. И опять – фигушки! Упорхнула так денежка пару раз, а потом дед решил хитрость применить. Сделал вид, что разглядывает облака, а сам подобрался весь, что твой кот на охоте, выбрал момент и бросился на жертву, как вратарь на мяч. И что же, думаете? А то: допрыгнул он аж до столба, в который лбом и вписался. Хех! Пока Перегар в отключке лежал, брательник мой из кустов выбрался. Ухмыляется, стервец, и антипростофильную снасть мне показывает. Однако дед Перегар очень быстро в себя пришёл, нас глазами нащупал и выдал:

– А, это вы, пацаны… Ик! Тут это… стольник часом пролетал? Жёлтенький такой.

Санька орудие преступления за спиной спрятал, а сам головой отрицательно мотает: дескать, нет, мол, не видели. Тогда дед Перегар поднялся на ноги, потёр свежую шишку, обругал зачем-то американцев и по своим делам двинул. Мне ещё тогда, глядя на него, строчки вспомнились: «Идёт бычок, качается…» Ну, и так далее.

А Сашку от смеха чуть не разорвало, еле сдержался. Словом, он тот ещё фрукт, ну вы поняли!

А зомби-апокалипсис, похоже, уже почти весь город захватил. Телефоны пищали короткими гудками, по зомбоящику передавали помехи да какую-то чушь: что-то там про действия населения во время чрезвычайной ситуации… Какие, на хрен, действия?! Сашка так и сказал, когда телек вырубал. А я с балкона посмотрел, что во дворе творится. А творилась там адовая дичь. Отовсюду – дикие крики, звон, грохот, глухие удары (возможно, битой по чьему-то черепу). Где-то завывали сирены; изредка хлопали звуки, похожие на выстрелы. Из окна пятого этажа в доме напротив, с треском выломав оконную раму, выбросилось тело. По всему двору метались люди с зомби вперемешку; и тем и другим мешали путавшиеся под ногами собаки. Чья-то машина парила разбитым радиатором, врезавшись в тополь у детской площадки. Бардак, в общем. Как в девяностых. Ну я-то, конечно, их не застал, но от взрослых был наслышан.

Сашка сказал, что в квартире сидеть нет смысла и надо наваливать из города. Я ответил, что нужно найти отца – он ведь на работу с утра уехал. Брат подумал и согласился и велел мне захватить всякие документы из шкафа и набить какую-нибудь сумку продуктами из холодильника. Кто знает, когда ещё выйдет жратвой затариться? Тем более мы так и не позавтракали. Пока я всё собирал, Сашка из шкафчика в отцовской комнате достал ружьё – предок наш охотой увлекался. Когда один ездил, когда с нашим дядькой на пару, а несколько раз даже нас брал. И мы даже по банкам постреляли тогда! А тут я, когда брата с оружием увидел, немного растерялся:

– Ты зачем, – спросил я, – папину двустволку достал? Он ведь строго-настрого запретил её трогать!

– Сам ты «двустволка»! – огрызнулся Сашка. – Это – «шотган», так все ружья в шутерах про зомби называются. Башкой своей подумай: по улицам толпы голодных мертвецов бродят, а ты с голым задом за батей намылился? Да тебя вмиг схарчат! Вот увидишь, найдём батю, так он нам ещё сам спасибо скажет за то, что огнестрел догадались взять. И да, зови меня теперь Эш Уильямс. Эх, сделать бы обрез…

Квартиру я, когда уходили, всё же запер. Мало ли? Убедились, что на лестнице никого, и стали спускаться вниз: Сашка впереди с шотганом наперевес, я – на тылах, со всё той же фартовой сковородкой. Братец на ней даже крестик нацарапать успел – то есть на счету у сковороды один фраг. Вышли из подъезда и сразу же вляпались в… пардон, в происходящее: дед Перегар насмерть схватился с каким-то зомби. Дед был пьяным, зомби – злобным. В общем, силы были примерно равны. Наверное, до нашего появления Перегар отмахивался от мертвечины авоськой с бутылками, поскольку теперь они перетягивали эту авоську, как канат на школьных соревнованиях. Зомби хотел вытащить застрявшие пальцы из ячеек авоськи, её хозяин не хотел отдавать заветную тару. Не успели мы ничего сделать, как авоська с треском разорвалась надвое. Бутылки, блестящим косяком пролетев над нашими головами, живописно раздолбались об асфальт. Ой-ёй-ёй! У деда сделался такой вид, будто на его глазах Ленина из мавзолея выселили! И дальше произошло немыслимое: Перегар, не отличавшийся ни ростом, ни силой, а совсем даже наоборот, так с размаху зарядил зомби кулаком в челюсть, что этот зомби навернул сальто назад, как заправский гимнаст, и смачно шлёпнулся на тротуар. Перегар же на ватных ногах подбрёл к месту гибели своих бутылей, опустился на колени и – не поверите! – зарыдал.

– Поди проверь, что с ним, – скомандовал Сашка, а сам водит мушкой туда-сюда – угрозы, значит, выискивает.

Я подошёл к деду и тронул его за плечо. А ему хоть бы хны: сидит себе, погибшее зелье оплакивает. Тогда я его уже основательно так потряс; он на меня мутными глазами уставился и сказал:

– Отзынь, малой. Не вишь, горе у меня?!

– Дед, не узнаёшь, что ли? Это ж я, Витька из второго подъезда!

Перегар всмотрелся в меня внимательней, печально улыбнулся, слёзы по лицу кулаком размазал:

– А, Ви-итька. Ик! Ясен пень, узнал, как же…

Я его за плечо потянул:

– Деда, валить надо. Зомби кругом. Сейчас и этот оклемается.

– Не скоро он оклемается. У меня в армейке разряд по боксу был – ик! – в лёгком весе.

Я на брата посмотрел, а тот плечами только пожимает: мол, разбирайся сам, только резче. А дед – на своей волне:

– А лучше б и оклемался, да поскорей. Уж я с него за всю боль спрошу, за все склянки мои побитые! У-у, вражина звёздно-полосатая, чтоб ему пусто было! Ик!

Ну вот, снова-здорово!

– Я говорю, валить отсюда надо! – заорал я деду чуть ли не в ухо. И тут меня осенило. – Зо… американцы! Американцы напали!

– Ам-мериканцы? – изумился дед.

– Ага. Забросили, понимаешь, биологический десант из ходячих мертвецов. И ещё бомберы с крылатой демократией на подлёте. Надо рвать когти.

Но какие там когти? Деда вконец накрыло:

– Америкосы гнилые кокосы! Ну-ну, пусть летят, пусть приходят! Пусть встретятся – ик! – с отставным сержантом спортроты. Я им устрою – ик! – дипломатический приём! А то – ишь, самое дорогое у человека отнять готовы, ничего святого для них нет!

– Деда…

– Вот что, хлопцы: вы бегите, а я их задержу, – тут он схватил меня за грудки и хорошенько встряхнул. – Доложите людям по всей форме: Илья Данилыч пал – ик! – смертью храбрых! Честно отдал жизнь за Отечество, за свой двор… и за водку «Столичная»!

С этими словами Перегар поднялся, отряхнулся и быстро, решительно затопал в одному ему известном направлении. Потрясая, значит, кулаками, поминая разбитые бутылки и матеря янки на чём свет стоит. Не человек, а картина маслом!

– Маразм крепчал, но танки наши быстры… – присвистнул я. – Как тебе наш пьяный мастер?

– Он дело говорит, – ответил суровый Сашка. – Давай, шевели батонами. Он тут без нас разрулит.

– Я буду по нему скучать, – вздохнул я напоследок.

Больше зомби рядом не было, а те, что были не рядом, не обращали на нас внимания, гоняясь за другими выжившими. Сашка решил, что надо добывать машину, потому что двигать в другой район города пешком – натуральный суицид. Выбрал он тёмно-зелёную «Ладу», как раз припаркованную возле нашего подъезда.

– Это же соседская, дяди Севина машина!

– Тем лучше: ему уже не пригодится, – отрезал братец. – Отойди, я дверь взломаю!

С минуту он ковырялся в замке, потом двинул по нему раз-другой прикладом – дверь и открылась. Медвежатник хренов! Я даже и спрашивать не стал, откуда у него такой скил.