Бумеранги. Часть 1

Джиллиан оказалась не в силах даже моргнуть от резко сдавившего виски напряжения. В ушах зашумело, во рту пересохло, пока она пыталась дышать и не заорать от абсурдности заявлений. Дать шанс… Шанс кому? Чему? Зачем?! Им с Джеймсом? Или потенциальному ребёнку, чья равнодушная мать бросит его под стенами отчаяния? Именно так было в детстве самой Джиллиан. Не дитя, а продукт системы. Вынужденная необходимость лишь потому, что это неплохо сказалось на общественном статусе матери. Ну уж нет! Она не хотела рожать ублюдков. Ни сейчас, ни вчера, ни завтра. Никогда!

– Благодарю за беспокойство, но это вас не касается.

Видимо, что-то поняв, доктор Парви вздохнул и кивком головы показал, что она свободна. И Джил ушла. Она никогда не испытывала сожалений, не станет и теперь.

Однако её терпения с трудом хватило, чтобы спокойно дождаться сдачи и размеренно подойти к дверям. Джил ненавидела наличные деньги. До глубины души презирала отсчитывающих мелочь торговцев, брезгливо морщилась, дотрагиваясь до грязных банкнот, а потом ещё долго оттирала руки салфетками. Но выбора не было. Карточки и чеки оставили бы после себя яркий след на тихой глади семейной жизни. Ведь Джеймс не простит. О нет. Скорее, свернёт тонкую шею жены и следом повесится сам. Ибо то, что сделала Джил, извинить невозможно. А потому она не могла позволить себе ни единой ошибки. Джим не должен узнать. Ни о чём. Никогда.

До нужной улицы удалось добраться за рекордное время. И здесь, как всегда, было не протолкнуться. Отовсюду доносился несмолкаемый бубнёж телефонных разговоров, а аромат кофе плотным облаком плыл в сторону Белого Дома. Невзирая на судебные процессы, что за последние несколько лет изрядно потрепали конторы лоббистов, большинство профессионалов по связям с властью всё ещё находились именно здесь. Близость Овального кабинета держала в тонусе и не позволяла накалу страстей пеплом остыть над Капитолийским Холмом, а звуконепроницаемые кабинеты позволяли творить политику, наплевав на закон и Конституцию. В общем, зверинец, в котором главной самкой проживала Джиллиан О’Конноли, был очарователен.

Офис преуспевающей фирмы в сфере международного лобби располагался на шестом этаже обычной стеклянной коробки, которыми через одну была застроена прямая, точно флагшток, улица. Это было типичное здание с типичной начинкой. Бесшумные ковры, царство прозрачных перегородок, кожаных кресел и огромных столов цвета тёмного шоколада.

Джил уверенным шагом двигалась в сторону директорского кабинета. Здороваясь кивком головы с коллегами, она привычно начинала вращение земли в нужную сторону. Но когда бледная рука без стука распахнула стеклянную дверь, лоббист О’Конноли на мгновение замерла, а затем нехорошо усмехнулась.

– Доброе утро, Джордж. Алекс. – Она кивнула двум партнёрам, что вот уже второй десяток лет успешно делили кресло руководителя. Разумеется, метафорично. – Думаю, я не вовремя.

– Джиллиан. – Пожилой мужчина, который до этого сидел к ней спиной, тяжело поднялся и медленно повернулся. Пробежавшись длинными кривыми пальцами по зализанным седым волосам, он приторно улыбнулся, а его бледно-голубые, точно размытая акварельная клякса, глаза уставились прямиком в лицо Джил. – Вы не представляете, как я рад снова вас видеть. Прекрасно выглядите.

– Надо же, – протянула она, и полные губы изогнулись в усмешке. – Возможно, мне померещилось, но не вы ли семь лет назад орали на весь Конгресс, чтобы ноги моей рядом с вами не было? – Непроизвольно появившийся оскал исказил правильные и мягкие черты, отчего лицо Джил приобрело едва уловимое сходство с хищной лаской. – Джордж, я зайду попозже. Не думаю, что мистер Клейн счастлив так близко соседствовать с моими туфлями.

Гость рассыпчато засмеялся, покачал головой и поднял длинные руки в знак поражения.

– Ну-ну, Джил, кто старое помянет. – Белозубая, сахарно-сладкая улыбка старика заставила поморщиться всех сразу. – Я пришёл к тебе с оливковой ветвью и надеюсь на помощь в память о былом союзничестве. Скромно напомню, именно я приютил тебя сразу после университета и предоставил прекрасный трамплин в будущее.

– Скорее, смачный пинок, – проворчала себе под нос Джиллиан, но всё же зашла в кабинет и чуть брезгливо пожала руку пожилому политику. Из кармана на утренний свет немедленно появился дезинфицирующий гель. Ничего личного, просто привычка…

Решив дать цирку шанс, Джил с достоинством опустила обтянутый юбкой зад в совершенно неудобное, зато модное кресло. Плечо дёрнуло в месте укола, но Джил не пошевелилась.

До этой встречи они с Клейном ни разу не пересекались дольше пары секунд. Холодные улыбки, скупые приветствия в коридорах Конгресса – вот и всё, что осталось от некогда живого общения. Три года Клейн был для неё всем, почти заменил отца, но в один прекрасный момент позабыл, что перед ним человек. Джил кричала. Джил бесилась. Джил не хотела стать подобной ему, но брошенные Артуром семена всё-таки проросли. Именно Клейн научил её изворачиваться, подгонять любую теорию под эксперимент, предавать, унижать, покупать и дорого продавать информацию… Чёрт! Да она олимпийская чемпионка по прыжкам через законы! И вот, он здесь.

– Что-то не вижу белых голубей, – наконец произнесла она.

– Птичий грипп бушует, – откликнулся Клейн, пока откровенным взглядом ласкал стройные женские ножки. Старый сукин сын.

– Итак, чем могу помочь? – Она скрестила на груди руки и откинулась на спинку кресла, о чём мгновенно пожалела, когда позвоночник чуть не переломился. Господи! Не кресло, а пыточная.

– Думаю, ты знаешь, что мои люди готовят проект закона. Хотим ограничить работу нефтяников…

– Безнадёжно, как и семь лет назад, когда мы с вами спорили об этом в коридорах Конгресса, – отрезала Джил и машинально потёрла ладонь. Сегодня та ныла удивительно противно. Вздохнув, Джиллиан продолжила: – Ничего не изменилось. Республиканцы впустую кричат со своих мест и стараются удержать акции на приемлемом уровне, а нужные вам демократы трусят, шипят и плюются ядом, который заведомо сцедили с «зелёных». Вы зашли в тупик, Артур. Стоит вам только заикнуться об этом законе, как нефтяные гиганты начнут четвертовать вас ещё на лестнице у Капитолия.

– Нам нужен этот закон. Он гарантирует увеличение нагрузок на атомные станции, что приведёт к новым заказам на их строительство и выгоде моего клиента.

Клейн впился в глаза Джиллиан высушивающим взглядом, и его надменное лицо приобрело ещё более недоступное выражение, пробудив калейдоскоп не самых приятных воспоминаний. Именно так Артур смотрел в том коридоре, когда она отказалась трахаться бог знает с кем ради очередного закона. И, похоже, ничего не изменилось. Клейн всё такой же: начищенный, наглаженный и совершенно невыносимый.

Джил отвернулась, проигнорировав партию в устрашающие гляделки. Скучно. Девочка давно выросла.

– При чём здесь я?

– Нам нужно частное лицо, которое наладит контакты с демократами, а ты дружна со многими.

И тут Джил искренне рассмеялась.

– Мистер Клейн, я прекрасно понимаю, как вы радеете за интересы клиентов. Но я лоббист, а не гейша. Уговаривать через постель конгрессменов изменить партии, дело высокообразованных шлюх, а не моё.

Игла достигла цели.

– О’Конноли, – тихо окликнул Алекс, призывая к порядку и уважению.

– Без вариантов, мистер Клейн, – она покачала головой. – Демократы ни за что не согласятся даже в частном порядке обсуждать этот законопроект. Им ни к чему такие проблемы. Через два года президентские выборы.

– Ты протащила через них закон о радиационных отходах.

– Об отходах, а не атомных станциях. – Джил снисходительно улыбнулась. – Почему я?

Клейн на секунду скривился, прежде чем развёл руками и заговорил:

– После акций, когда несколько «зелёных» решили на двое суток распять себя при въезде в Ядерный Институт, мои отношения с демократической партией… немного испортились. Они боятся за рейтинги и будут голосовать назло, какими бы здравыми идеями мы их ни пичкали, – раздражённо откликнулся Артур, однако, заметив насмешливый взгляд, сдался. – Я выучил тебя, Джил О’Конноли, с аудиторной скамьи пестовал каждую извилину в твоём мозгу. Дал всё, что знаю. Да, между нами было много некрасивого, но ты не можешь отрицать, что обязана мне. И поэтому я надеюсь на ответную услугу. Ты единственный компетентный человек, которому у меня есть хоть какие-то основания доверять.

Артур замолчал, а Джиллиан стиснула подлокотники и медленно выдохнула. Надо же… Семь лет! Семь чёртовых лет, чтобы открыть свой лягушачий рот и проквакать признание. Неужели так сильно укусили за задницу? Забавно. Интересно, сколько уже попыток предпринял старик, прежде чем с хрустом сломал позвоночник гордыне и пришёл сюда. К ней.

Инстинктивно облизнув в предвкушении добычи губы, Джиллиан самодовольно протянула:

– И вы хотите…

– Я хочу нанять тебя, как частное лицо. Неофициально.

– Вау!

Она даже выпрямилась от подобного откровенного заявления. Рука невольно потянулась к карману жакета и вынула на свет баночку из-под лекарств. Обычную. Тёмно-коричневого цвета с белой безликой крышкой. В таких по всей стране миллионами продавались достижения фармацевтики от витаминов до жизненно важных таблеток. Тем не менее взгляд Клейна метнулся к чуть дрожавшим рукам, но быстро вернулся и наткнулся на саркастично искривлённые губы. «Смотри, мразь. Это сделал со мной тоже ты…»

– Что скажешь, Джил? – подал голос Джордж.

– Скажу, что прямо сейчас мы в очередной раз пробили дно нашей морали и даже не пытаемся скрыть это за высокими целями. Браво! – Джиллиан манерно хлопнула в ладоши и снова лениво откинулась на спинку кресла, крутя в пальцах упаковку с таблетками. – Но интуиция подсказывает мне, что даже вы, Артур, не стали бы так рисковать. У вас есть среди демократов достойная кандидатура для рокировки? Кто-то достаточно умный. Кто-то, способный обеспечить сенатское большинство.

Надменно улыбнувшись, Алекс протянул бумаги, которых оказалось немного. Поверх них лежала протокольная фотография, где на фоне устало повисшего американского флага был изображён неулыбчивый темноволосый мужчина лет сорока. Джил непроизвольно стиснула жалобно скрипнувший пластик и вгляделась в слишком длинное по классическим меркам лицо. О господи… Она отчаянно не хотела его узнавать, но видела знакомый ворох чёрных гладких волос, громоздкий нос и слишком широкий рот, спокойный взгляд и черты предков индейцев. Кто он? Пеория? А может быть, тамароа?[6 - Пеория и тамароа – племена, что жили на территории современного штата Иллинойс.]

Джил чуть склонила голову вправо и всмотрелась в глаза, что своим медным цветом резко выделялись на фоне смуглой кожи и делового костюма. Нет, ей очень не хотелось вспоминать. Отчаянно, страшно… Она наверняка обозналась. Однако на ум пришло привычное слово – Иллинойс.

– Тебе о чём-нибудь говорит имя Бенджамина Рида? – спросил Джордж. Он успел усесться за свой стол и теперь медленно раскачивался в кресле. И как только спину до сих пор не сломал?

Однако в голове Джиллиан словно щёлкнули молоточки и со звоном винтажных часов выудили из памяти нужную папку с досье. За столько лет черты в голове должны были смазаться, но… но так и не потускнели. Вот же дерьмо!

– Бывший хирург, в последние годы – инвестор, – проговорила она, словно зачитывала неведомый документ. Взгляд её, казалось, был спокоен, однако внутри истошно вопила память. Нет! Нет-нет-нет! – Быстро и умело делает деньги на стартапах, каким-то неведомым чутьём выбирая только те, что окупаются в десятки раз за минимально возможное время. Безжалостно избавляется от всего, что не оправдало надежд или мешается под ногами. Молчун. Мизантроп. Холост.

– Уже нет, – вклинился Алекс.

– Надо же. – Джиллиан действительно удивилась и задумчиво проговорила, кажется, даже не понимая, что озвучивала вслух собственные давнишние мысли. – Роботы и то будут поразговорчивее. Ни аккаунтов в социальных сетях, ни личного сайта, что, впрочем, никогда не мешало его популярности. Шесть лет назад выиграл гонку за кресло губернатора Иллинойса, обойдя…

– Твоего Лероя, – её снова перебили. Что же… она вполне могла обойтись без напоминаний. О своём поражении ведьма О’Конноли до сих пор не забыла.