В СССР геев не было!

– Ну, я немного отвлекся от учебы и нахватал долгов, – пробубнил Макс, чем очень напомнил Михаилу, каким застенчивым был Слава в его возрасте. Тут тоже яблоко-внук от яблоньки-деда не далеко укатилось.

– Макс, у тебя только второй курс, какого ляда?! – сразу же повысил голос Ярослав Александрович, эмоционально жестикулируя руками. – Ты чем дума…

– Слава, извини, что вмешиваюсь в семейные разборки, но не мог бы ты… немного помолчать? – потребовал Гайдук от старшего Смирнитского, поймав его руки и уложив обратно на стол.

С виду мягкий и всегда потакающий деду Славе Михаил Петрович неожиданно раскрылся для Максима, как довольно властный и подавляющий человек. Вероятно, не за просто так он большую часть своей жизни проработал начальником. Ярослав дернул плечом, так как его руки все еще были прижаты к столешнице, и надулся, однако просьбе-приказу Михаила Петровича подчинился и замолчал.

– Я менее заинтересованная во всей этой истории сторона, поэтому и переговоры вести буду я, – уже примирительно сказал Михаил, но тот лишь недовольно фыркнул. – Все-таки опыт разговоров с темпераментными мужчинами вашей семьи у меня имеется. В избытке.

Максим облегченно выдохнул. Во-первых, отчитываться перед рассудительным крестным дедом, как его иногда называли внуки Ярослава, было гораздо проще, чем перед вспыльчивым родным. Во-вторых, Михаил ловко оттянул гнев Славы на себя, а значит Максу, при всех его прегрешениях, достанется взбучка поменьше.

– Максим, – Михаил Петрович немного наклонился к парню, уверенно удерживая с ним зрительный контакт. – Самое главное, что ты сейчас должен услышать, это то, что ты молодец, что пришел к нам, а не потопал, куда глаза глядят. Например, к сомнительным знакомым. У тебя есть безопасное место в этом мире. Мы всегда тебе рады. Запомнил?

– Да, – если Максима немного и смутила речь крестного деда, то вида он не подал.

– Теперь то, что касается твоей ссоры с отцом. Тебя сначала выслушать или рассказать, как твой отец лет двадцать назад пришел ко мне с похожей сумкой, заявив, что с «идиотами-родителями он в одной квартире жить не будет»?

– Папа? К Вам?! – Максим ошарашенно переводил взгляд с Михаила на деда и обратно.

Ярослав Александрович, все еще недовольный из-за того, что его отстранили от воспитательного процесса, кивнул, подтверждая слова Гайдука. А сам Михаил усмехнулся. Примерно такой реакции он и ждал. Пока он рассказывает, парень успеет остудить голову и понять, что его история не нова, и все проблемы можно решить.

– Ну, значит, сначала вкратце расскажу…

***

1996 г., зима

Это был конец года. Квартальные отчеты. Проверка всей документации. Михаил Петрович так зашивался на работе, что в итоге принес домой целую сумку с проектной документацией, планируя проработать все выходные.

Но сегодня, в вечер пятницы, он сделает себе выходной. После того, как выгуляет собаку, он выпьет чаю с коньяком под какой-нибудь фильм по телевизору. Возможно, он даже не поленится и сделает себе теплую ванну.

Телефон зазвонил, когда Михаил только-только успел переодеться из рабочего костюма в одежду для выгула Эдисона. Не ожидая ничего хорошего, так как с хорошими новостями ему давно никто не звонил, он поднял трубку.

– Алло?

– Дядь Миш, вы дома? – задал самый глупый вопрос знакомый юношеский голос. Где же еще ему быть, если он ответил на домашний телефон?

– Женя? – на фоне послышались странные звуки. – Ты звонишь не из дома? Что случилось?

– Нет, не из дома. Можно мне к Вам прийти? Мне больше некуда пойти.

– Ты меня пугаешь. Что-то с отцом?! С матерью? Ты сам в порядке?

– Да, все живы-здоровы, и всё в порядке. Почти. Я расскажу, когда приду. Я недалеко от Вашего дома. Буду минут через десять!

– Хорошо, я жду!

Через четверть часа в квартире Гайдука на кухне сидел семнадцатилетний парень, весь замерзший, и отогревался кружкой с чаем. Михаил Петрович не торопился его допрашивать. Эдисон забрался на соседний стул и положил морду на колени Жене. Пес Михаила очень любил детей Ярослава, поэтому и поспешил устроить с ним обнимашки и почесушки, вероятно чувствуя, что настроение у парня плохое.

Как только Евгений перестал стучать зубами, съел два бутерброда с маслом и сыром, он, наконец, рассказал, что произошло.

Евгений учился в выпускном классе, и учился он весьма хорошо. Поэтому, естественно, родители планировали отправить старшего сына в университет, получать образование, профессию. Хороший, надежный план на дальнейшую жизнь. Вот только самого Женю об этом спросить они как-то забыли. Когда отец с матерью стали расспрашивать, в какие институты и на какие направления он собирается поступать, оказалось, что он не собирается.

У Евгения был свой собственный план. Он хотел после школы отслужить в армии, после этого «попробовать жизнь» – так он называл время, когда намеревался поработать на разных работах, чтобы узнать свои возможности, предпочтения. И только потом решать что-то с образованием, профессией и так далее, уже по списку родителей. Как оказалось, такой сценарий его отца совершенно не устраивал.

И вот, на почве совершенно разных взглядов на будущее Жени, отец и сын рассорились в пух и прах. Евгений настаивал на том, что этого его жизнь, и то, какие он делает выборы, какие ошибки совершает – это целиком и полностью его ответственность. Ярослав Александрович давил фактами из своей жизни, ведь он так и не получил высшее образование, и всю жизнь работал простым электриком на заводе. Отец приводил в пример сыну своего друга, собственно, Михаила, который окончил университет, и теперь работает «начальником начальников». Женя парировал тем, что Михаил Петрович получал образование заочно и после того, как поработал какое-то время, а значит тоже успел «попробовать жизнь». Кроме того, тогда были совсем другие времена – бородатые семидесятые, а не современное окончание двадцатого века!

Конец ссоры был для Михаила очевиден. Ярослав поставил ультиматум: «Пока живешь в моем доме, ты делаешь так, как я говорю». На что Евгений обоснованно собрал вещи и решил в доме отца больше не жить.

– Глупо, конечно, приходить было к Вам, – вздохнул Женя, одной рукой принимая вторую чашку чая с благодарным кивком, а другой продолжая почесывать таксу между ушей. – Вы же папин друг, так что я не обижусь, если вы ему позвоните и скажете, где я.

– Разумеется, я ему позвоню, – нахмурился Михаил. – Он с матерью наверняка с ума сходят от беспокойства. Вот только выдавать им я тебя не буду.

– Что?! – Женя удивленно и даже восхищенно уставился на Михаила. – Не врете?

– Не вру. Останешься у меня, а так как я «папин друг», то порешаю с ним твой вопрос.

– Но почему?

– Потому что я согласен с тобой. Это твоя жизнь, и ты должен решать, как ее прожить.

– Хотите, я Эдди выгуляю? – предложил Женя и смущенно улыбнулся. – Ну, в качестве компенсации за то, что нагрянул к Вам без предупреждения.

– Не сегодня. Тебе нужно до конца согреться и отдохнуть, а мне, наоборот, проветрить голову после работы и твоих новостей. Ложись спать, мы утром поговорим.

Михаил Петрович отвел Женю в гостиную, раздал ценные указания, показал, где что лежит, и оставил парня обустраиваться в его новой временной комнате. А сам пошел звонить Ярославу. Вечерний отдых откладывался на неопределенный срок. Жаль.

– Да?! – встревоженный голос лучшего друга заставил Михаила на секунду засомневаться в своем решении относительно Евгения. Но он взял себя в руки и заговорил.

– Слава, это я. Женя у меня, с ним все хорошо, только замерз немного.

– Слава Богу, – выдохнул Ярослав на том конце провода и, судя по звуку, прикрыв микрофон ладонью, крикнул кому-то: «Все в порядке, он нашелся. Он у Миши». Потом его голос зазвучал нормально: – Я сейчас за ним приеду, не отпускай его никуд…

– Нет, – перебил Гайдук. – Извини, но нет. Не приезжай.

– Что? Почему? Что он тебе рассказал?

– Наверное, он мне рассказал все. Поэтому и не приезжай.

– Миша, ты в своем уме?! Это мой сын! – даже через телефон было слышно, что Ярослав от души стукнул кулаком по столу или чему-то похожему.

– Остынь и послушай. Если ты сейчас будешь на него давить, то только все усугубишь. Тебе нужно, чтобы твой сын от тебя отвернулся? Не думаю. А у меня появился план. Ты мне доверяешь?

– Рассказывай!

– Нет, не по телефону. Приедешь завтра, когда отправлю Женю в школу.

– Я приеду сейчас. Ни к сыну, а к тебе. Идет?