В СССР геев не было!

– Почему ты заботишься обо мне?

– Ты знаешь, почему, – рассмеялся Михаил, как если бы Слава рассказал особенно удачную шутку, но все же оглянулся по сторонам, проверяя, не слышал ли кто-нибудь их разговора.

Ярослав вздохнул и хотел сказать еще что-то, но решил промолчать. Еще несколько минут он может подождать, прежде чем начинать серьезный разговор. Они вошли на территорию кооператива и пошли вдоль одинаковых серых ворот гаражей. В углу были написаны номера.

– Пятьсот двенадцатый… Нам нужен пятьсот двенадцатый, – сказал Михаил, на ходу ища ключи в своем рюкзаке.

В начале ряда, где должен быть гараж семьи Гайдуков, были открыты три пары ворот: двое на одной стороне и одни – напротив. Возле каждого гаража стояла машина, но хозяева были заняты не ремонтом, а приятным общением между собой. Когда парни проходили мимо них, один из автомобилистов отсалютовал им граненым стаканом с прозрачной жидкостью.

– Хорошо отдохнуть, ребята! На закуске не экономьте! – прокричал им мужик, расхохотался и сразу же потерял к ним интерес.

Михаил вежливо улыбнулся, кивнул, но при этом ускорил шаг. Ярослав поспешил за ним. Пятьсот двенадцатый гараж был примерно посередине второго ряда. Ворота были в тени, поэтому металл был прохладным, а не раскаленным, как всё в этот день, и Миша без труда открыл замок у калитки.

– Подожди снаружи, я сначала включу свет, – Михаил шагнул в темноту гаража. Пошуршав чем-то и дважды чертыхнувшись, он, наконец, нашел электрический щиток, и в гараже стало светло. – Отлично, заходи! Тут холоднее, чем на улице, хоть воздух и затхлый.

Ярослав переступил через высокий порог калитки в воротах, и его тело приятно окутало прохладным воздухом, что даже побежали мурашки.

В гараже было чисто и даже по-своему уютно. Вдоль одной из побеленных стен были сделаны полки из металлического уголка и деревянных досок, на которых лежали всякие коробки, кульки и стеклянные банки. В конце гаража стояли два старых деревянных табурета и нечто, вероятно, служившее столом, но больше похожее на кошмар плотника: криво сколоченные разномастные доски в форме то ли ящика, то ли сундука. Михаил как раз поставил на этого монстра свой рюкзак и вытаскивал из него продукты. Ярослав рассмеялся и подошел к Мише, но обнять не решился, хотя и предусмотрительно закрыл за собой дверь в гараж.

– Что смешного? – улыбнулся Миша, тоже не спеша делать первый шаг.

Да, они уже давно были вместе. Да, они уже и целовались, и обнимались, и занимались более смущающими вещами. Но это было больше двух месяцев назад, и теперь казалось, что словно всё, что было между ними раньше, обнулилось. До этого лета они не расставались так надолго.

– Кто автор этого творения? – хихикая, Слава легонько пнул стол, отчего тот сильно закачался и заскрипел. – Ой, я не думал, что он такой хлипкий.

– Ты можешь мне не поверить, но это мой первый опыт в столярном деле на уроке труда. Не знаю, зачем отец решил сохранить, а тем более использовать его, – Миша закончил с рюкзаком и скинул его на пол. – Наверное, чтобы не забывать, что я простой человек и совершаю ошибки. Ведь все остальное я делаю идеально!

Они оба рассмеялись, а Михаил даже легко похлопал Славу по плечу, будто они были закадычными приятелями. И только приятелями, а не влюбленными. Мише эта мысль совсем не понравилась, и он поспешил как-то изменить ситуацию. Они стояли близко друг к другу, и Михаил наклонил голову и с лукавой улыбкой шагнул к Ярославу, зацепив пальцем ворот майки.

– Ты весь мокрый от пота.

– А, да, – Слава сделал шаг назад и стянул майку через голову, растрепав влажные волосы.

Настроение заигрывать у Михаила пропало так же быстро, как и появилось. Казалось бы, вот, рядом любимый человек, никаких свидетелей и ограничений, но почему-то Миша почувствовал, что между ними, как сказал Слава, «льды Арктики».

– У тебя за лето волосы выгорели на солнце, – тихо сказал Миша, садясь на табурет, чтобы не поддаться соблазну преследовать Славу, когда тот так старательно уходил от прикосновений.

– Ну да, я работал много в огороде, а надевать что-то на голову не люблю. Вот так и получается.

Ярослав сел на второй табурет и сложил руки на коленях. Теперь, без людей вокруг, без необходимости следить за тем, что и как говорить, без необходимости сдерживать желания и порывы прикоснуться, оказалось, что им и беседовать не о чем. Такого раньше не бывало. Они могли болтать всю ночь напролет, ни разу не повторившись в теме беседы. Что же изменилось за эти два месяца?

– Я рад, что ты смог приехать пораньше, – наконец, сказал Михаил, рассматривая полки с коробками.

– Да, я тоже.

Гараж снова погрузился в тишину, только Ярослав тихо шоркал носком ботинка по бетонному полу.

– Эм, похоже, зря я притащил тебя сюда через весь город, – неловко рассмеялся Михаил и поднялся на ноги. – Давай тут перекусим, остынем и пойдем? Даже не знаю… Может, в кино?

– Нет, не хочу, – проворчал Слава, наблюдая за Мишей, который теперь ходил по гаражу от одной стены к другой.

– Ну, тогда поедем к реке, тут недалеко. И там наверняка прохладнее, чем в раскаленном бетонном городе.

– Нет.

– Парк? Там тень…

– Нет.

– Нет, нет… Ты вообще хочешь провести время со мной?! – вдруг вспылил Михаил, встав, как вкопанный, напротив Ярослава.

– Хочу! – Слава пружинисто поднялся с табурета и посмотрел на Мишу снизу вверх: все-таки разница в росте, когда они стояли вплотную друг к другу, была очень заметной. – Я хочу остаться здесь, где только ты и я. Но ты ничего не делаешь, как делал обычно!

Сразу после вылетевших слов, рука Ярослава взметнулась вверх, закрывая лицо, но в первую очередь глаза. Хотел бы он уметь правильно преобразовывать свои мысли в речь, чтобы она не звучала обвинениями. Он очень надеялся, что со временем Миша научится понимать его лучше, как бы слышать только смысл сказанного, не обращая внимание на эмоциональную окраску. И, вроде бы, у Михаила это стало получаться, ведь они почти не ссорились за прошедший год. Гайдук всегда был таким заботливым, предупредительным и терпеливым. Таким правильным партнёром, что иногда зубы сводило от понимания того, что до его уровня Ярославу никогда не дотянуться.

Но не сейчас. Сейчас они явно были не на одной волне. Михаил его слышал, но не понимал.

– Ты о чем вообще?

– Да обо всем! Всегда, когда мы оставались одни, ты не давал мне ни сантиметра личного пространства. Тут же обнимал или целовал. Но не сегодня! – Слава почувствовал, как его щеки начинают краснеть, поэтому закрыл лицо и второй ладонью. Его голос теперь звучал приглушенно и обижено. – Я знаю, что ты не в восторге от того, что я сначала был на практике, а потом уехал домой, даже не увидевшись с тобой ни разу. Понимаю, если ты зол или разочарован. Так выскажи все мне, и я перед тобой извинюсь.

Ярослав тяжело опустился на табурет, не заметив, что как раз в этот же момент Миша собирался его обнять. Парню пришлось опустить руки, чтобы не стоять, как идиоту.

– Два месяца очень долго, да? Извини за это лето, – снова тихое шарканье ногой по полу, из-за чего было сложно разобрать, что сказал Слава почти шепотом.

Наконец, он решился задать вопрос, который мучал его с самой их встречи сегодня у техникума. Михаил выглядел слишком счастливым и беззаботным для человека, который провел два месяца в разлуке с любимым человеком. Вот, например, Слава точно выглядел, как дерганный напряженный болванчик.

– Тебе нравится кто-то другой? – не поднимая головы, пробормотал Ярослав.

– Чего?!

– Ну, парень или, может, девушка? – Ярослав положил руки на колени и сжал тонкую ткань брюк. – Ты сейчас ведешь себя так, будто бы я твой брат или приятель. Я понимаю, после лета я изменился, наверняка, теперь тебе не хочется… А я скучал по тебе. И, знаю, мы не виделись из-за меня, но…

– О, силы небесные, Слава, что ты несешь? – Михаил опустился на колени перед парнем и положил свои ладони сверху его рук. – Ты всегда все видишь только в черном цвете, да?

Миша чуть потянулся вперед и уперся лбом в лоб Славы, пытаясь поймать его взгляд. Но тот закрыл глаза, которые почему-то щипало.

– Два месяца – это не долго. Если ты забыл, то я был влюблен в тебя больше полугода, прежде чем мы стали встречаться. И в эти полгода у меня ни с кем не было отношений. А если точнее, то между моей последней «девушкой» и тобой у меня почти три года никого не было. Так что не переживай из-за этого лета. У нас еще впереди куча времени вдвоем, – парень улыбнулся, поднял руку и провел кончиками пальцев по волосам Славы. Солнце превратило их цвет из огненно-рыжих в матово-золотой. – Что касается твоей внешности, то ты прекрасен, как и всегда. Ну, ладно, может, немного по-другому. Но даже если волосы у тебя станут голубыми, как у Мальвины, а нос будет как у Буратино, я все равно буду любить тебя!

– Эй! Ну зачем ты так? – Ярослав резко прижал обе ладони к лицу, закрывая свой нос, а Михаил не удержался и рассмеялся.

– Так почему ты сам не сделал первый шаг, если хотел? – Миша отвлек Славу от его носа, прикасаясь к обнаженной коже на животе и груди кончиками пальцев.

– Потому что это делаешь ты. Обычно это делаешь ты. Я решил, что раз ты обо всем заботишься: о том, где нам встретиться, о том, чтобы я не схлопотал солнечный удар; то я должен быть более терпеливым и позволить тебе делать все так, как тебе хочется.

– Ты никогда не был терпеливым, вообще-то. Стеснительным был, смущенным был, неуверенным был, ну, пару раз. Но не терпеливым, – задумчиво сказал Миша и потянул Славу к себе, вынуждая его обнять себя. – И я не хочу, чтобы ты был терпеливым со мной или ради меня.

Ярослав крепко обнял парня, машинально поглаживая его по спине. Михаил расслабленно улыбнулся и положил голову ему на плечо. Несколько минут они просто наслаждались объятиями, благо в гараже было действительно прохладно и не хотелось сорвать с себя кожу от жары. Поэтому и прикосновения друг к другу были невероятно приятными. Но Слава чувствовал, что нужно договорить то, что его волновало, иначе Миша будет опять волноваться за них обоих.