Предназначение Никки. И тайна Белого города

За окном падал снег, легкий сквозняк развивал изящные светлые шторы. Ева с торжественной осанкой, не присущей детям, сидела напротив Никки и, жуя за обе щеки неизвестно откуда взявшиеся конфетки, внимала каждому слову этого странного «Доброжелателя». Люцифер от неё не отходил, словно надеясь своим маленьким телом закрыть от неожиданного удара.

Никки тем временем от чего-то всем своим существом ощущала эмоции Кира, когда Доброжелатель назвал его полное имя, потому хотела, не стесняясь, подойти, взять за руку или крепко обнять, чтобы сыграть роль подушки безопасности при ударе, но понимала, насколько это будет глупо.

– Но речь пойдёт не о ней, а о твоей тетке, ее родной сестре, которая была, на мой взгляд, одной из самых загадочных женщин в истории. Впрочем, вернемся к ней позже, – продолжил свою речь Доброжелатель, опустившись рядом с Евой на кресло, которая была очень рада тому, хотя Никки заметно напряглась.

Мужчина часто запинался, не связывал иногда последующие предложения с предыдущими, но заставлял слушать очень внимательно.

– Помнишь, свой самый страшный ночной кошмар? Ты, маленький мальчик, стоишь на крыше дома, который через минуту охватывает огонь. К счастью, отец каким-то чудом успевает спасти тебя, – с расстановкой говорил он. (Никки вдруг испугалась того, что сейчас почувствовал Кир.) – Несомненно, это его враги, конкуренты, шантажировали его через тебя. Ничего не вышло. Он стал героем, кумиром своего сына…

Меня тогда не было в городе, я слышал это по рассказам друзей, но без подсказок смог понять… Она заболела именно после того случая. Нервы не выдержали. Хотя тому послужили и препараты, которые погубили здоровье. Твое воспитание бросили на бабку, не умевшую за собой-то смотреть. Дела катились к чертям. Твой отец сутки напролёт не появлялся дома, где умирала его жена. Хоть он не любил ее никогда по-настоящему. Так увлечение. Но тебя любил. И даже заранее начал устраивать твою будущую жизнь, копить средства, не замечая, что творилось дома… Это была удивительная женщина, непонятная никому. Ею восхищались, её боялись.

– Вы о моей матери? – поинтересовался Кир.

– О, нет, твоя мать была простушкой, пусть и дерзкой, высокомерной. Часто не замечала, что творилось под носом. А вот ее сестра – совершенно обратное явление. Разве не помнишь, как она привела к вам в дом офилинского лекарь? Именно по наставлению твою маму почти вернули с того света, начали наблюдать за ней, присматривать за тобой. Могилу своей тётке ты видел недавно.

– Я не ошибся?

– Нет.

– Как она умерла?

– Я не говорил, что она умерла. Это она и есть мать твоей спутницы.

У Никки сжалось сердце, хотя она чётко понимала, что мама далеко отсюда и жива…

– Той бледной девочки с белыми волосами, – пояснил Доброжелатель.

Напарница Кира широко раскрыла глаза.

– Да, так получилось, – ответил мужчина на ее немой вопрос.

– Она жила в двух мирах одновременно? – догадалась ники.

– Она была очень необычной, – кивнул Доброжелатель.

– Это возможно?

– Огромной загадкой даже для Хранителей, среди которых имела могущественных покровителей. Честно говоря, я сам узнал это недавно, когда понял, что могила пуста.

– Кто-нибудь объяснит, что происходит? – не выдержал Кир.

– Таким образом она привязала к миру Хранителей и тебя, ибо свято видела высшей целью человека – заботиться об окружающей среде и воде, как бы прозаично это не звучало. Охранять воду – хранить жизнь. Могу рассказать ещё многое, но уже не бесплатно.

– Наконец-то, я дождалась подвоха. Что вам нужно? – осведомилась ники.

– Не так много, как ты думаешь.

Кир вдруг накрыл своей рукой ладонь напарницы, словно предупреждая, и шепнул в самое ухо:

– Не надо. Это провокация.

– Мы должны закончить, – решительно произнесла она.

– Мне нужно лишь… одно слово.

Никки изучающе прищурилась, но не увидела в его добром, открытом взгляде ничего странного.

– Слово?

– Одно, – кивнул мужчина.

– Слова разные бывают, – вдруг не по-детски насторожилась Ева, отложив конфеты.

– Согласна, – произнесла Никки, твердо решившись достать всю правду для Кира.– Я готова дать вам одно свое слово.

Твою мать было не спасти. Она приложилась к бутылке, после к методам покрепче. Тайно. С ее-то диагнозом. Подобное ведет в пропасть. Рефлекс защититься от пагубных привычек и избавлять от них других – у тебя, как жизненные установка, с детства.

Тем временем твоего отца предавал один партнёр за другим, последней каплей стал самый важный, ключевой человек в его жизни… Лучший друг и товарищ, коллега, лично поставил его перед выбором: или деньги, слава, компания, жизнь или ты, его сын…

Это темная история. Много версий. Странностей.

Ясен исключительно исход. Так он лишился жизни, а ты всего, что имел он.

Мать на тот момент была безнадежна, хотя скопила крошечное состояние, говорят, наворовала у твоего отца, по ее мнению, взяла заслуженное. Каждая из этих драгоценностей имеет свое особенное значение, они взяты из разных уголков мира… возможно, даже не этого. Мало ли, сестра могла брать ее в свои путешествия. Кто знает?

И всё это в данный момент у тебя, с собой, Кир Меранский. Даже тётка туда добавила кое-что от себя, поэтому может передумать и забрать свое. Но дело не в этом. Не только мы с тобой знаем об их существовании. Могут объявиться и другие желающие воспользоваться.

– Кто же? – удивилась Никки.

– А это вы знаете лучше меня.

– И всё-таки вы говорили о могиле, – заметил Кир.

– Пустой могиле. Не могла такая женщина просто взять и умереть.

Глава 5. Светлана. «Справилась всё-таки»

– Всё в порядке? – участливо поинтересовался женский голос, приглушённый маской.

– Кто вы такая? – не очень-то дружелюбно ответил вопросом на вопрос вмиг пришедший в себя Тимофей, по-прежнему загораживая Светлану.

– Достаточно того, что я избавила вас от мороки, Одарённый.

Зеркало Мгновений на шее Светланы почему-то стало настолько горячим, что захотелось снять его.

– Тогда… можем мы идти? – спросила девушка, вглядываясь в защитный шлем, за которым пряталось лицо.

Женщина сделала несколько шагов навстречу к ней и остановилась как бы в нерешительности, остановив взгляд на ее красном от холода лице и выбившихся прядях белоснежных бархатных волос.