Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов

– Подороже, подешевле?

– Подешевле.

Смерив Кешку опытным взглядом, лавочник приодел его буквально за пять минут. А потом с полчаса они торговались. Кешка был наблюдателен и памятлив. Прожив пару лет в комнате портного Иванова, он прекрасно знал цену вещам, что новым, что поношенным. И все попытки лавочника обдурить с виду неопытного мальчишку оказались тщетными.

– Хрен с тобой, забирай всё за три рубля.

– Рубище моё в зачёт возьмете?

– Гривенник.

– Нет, полтора.

– Согласен!

– А сундук? Его купить не желаете?

Здоровенный сундук в одиночку Кешка бы до маклака не дотащил – ему пришлось пожертвовать двугривенным и нанять себе в помощь савотейщика Фимку.

– Ну, ежели за рупь, – пренебрежительно процедил маклак.

– Нет, тогда пойду к Сарайкину, – заявил Кешка.

– Два.

– Креста на вас нет.

– Три.

– Что ж, тогда с вас пятиалтынный!

Лавочник отдал ему три пятака. Забрав из сундука портновский ножик – теперь его можно было сунуть за голенище, – Кешка вышел на Лиговку и отправился к Пустому рынку.

Он пришел туда одновременно с полуденным выстрелом пушки Петропавловской крепости, который здесь, в центре города, был столь оглушающим, что Кешка даже вздрогнул с перепуга.

– А вот и Иннокентий, – поманила его пальцем Анфиска на задний двор, где сметал в кучу разноцветные листья грузный мужик с бородой на обе стороны. – Вот, Васенька, тот сиротинушка, о котором говорила. Ну? Что встал, как чурбан? Кланяйся, Кешка, своему благодетелю.

Мальчик кивнул. Анфиска схватила его за вихры и пригнула голову чуть не до земли:

– Ну кто так кланяется? Надо до земли.

– Звать меня Василий Палыч, – весомо сказал дворник. – Приходить будешь, когда в церквях по три раза бьют. Ты мне полтинник, я тебе мешки с костями. Если кто из начальства тебя поймает, скажешь, что мой племянник. Всё понял?

– Да, – сказал Кешка и на всякий случай поклонился до земли.

– Ну тогда до завтра. Прощай, сестрица, заходи, не забывай.

– Тебе спасибо, братец. – Анфиса тоже поклонилась Василию Павловичу, и они с Кешкой вышли на Гагаринскую.

– Вот твой ключ от сарая, – протянул Кешка.

– Нашел хоть, где сундук приткнуть?

– Сундук я маклаку загнал.

– А спать где будешь? На полу? Или между Гришкой и Наташкой? – подмигнула Кешке Анфиска.

– Ушел я от них. Наталья задумала меня грабануть, а потом в полицию сдать. Запер я её в твоём сарайчике.

– Свят, свят, свят! Ну и дела. Наталья тебе этого не простит. Жить-то теперь где будешь?

– В Вяземскую лавру пойду. Или ещё куда…

* * *

Отстояв небольшую очередь, Дерзкий вошел в камеру вещественных доказательств сыскной полиции.

– Вам чего? – нелюбезно спросил заведующий.

– Дело в том, – неспешно, чтобы лучше осмотреться, принялся рассказывать Дерзкий, – что в прошлом месяце я заложил отставному подпоручику Чванову медальон, о чем имею документ…

Он достал заполненную сегодня днем в «Баден-Бадене» ломбардную квитанцию на бланке, который прихватил в квартире брата.

– Убийца Чванова уже задержана, все заклады найдены, – быстро уяснив причину визита, оборвал посетителя чиновник. – Дело передано судебным властям. После приговора Окружного суда все заклады получат наследники…

– Мне бы убедиться, что мой в целости и сохранности… Семейная реликвия.

– Зачем же вы реликвию сдали ростовщику? – усмехнулся в усы заведующий.

– Нужда-с, знаете ли…

– Нужда-с… – передразнил чиновник. – Описи у меня нет, она в деле, а заклады вон в том ящике. – Он показал пальцем. – Видите, опечатаны?

– Да… – изобразив отчаяние в голосе, произнес Чванов. – Но как же мне узнать?

– Понятия не имею…

Отсутствие описи неприятно удивило Дерзкого. Здесь ли медальон? Ведь преступников было двое, Ефросинья и Иннокентий. Вдруг они украденное добро поделили?

Дерзкий вынул из кармана полтинник.

– Мне бы только убедиться…

– Попробуйте с Ефимычем поговорить. Это он дело раскрыл. И коробку тоже он собирал и опечатал.

Дерзкий достал второй полтинник:

– И где его найти?