Всё по-взрослому

В ту ночь они старательно, усердно старались быть счастливыми, но неловко, пугливо: отсутствие опыта взаимодействия не давало шанса осмыслить суть происходящего. Игрушечного размера ладонь Дианы Дима не отпускал до того момента, как девочка скрылась за створкой двери в свою квартиру.

В ближайший выходной парочка провела целый день в городском парке. Им нужно было познакомиться, выговориться. До поцелуев дело так и не дошло, но это было неважно: окрыляло желание быть рядом. Прижиматься, слышать дыхание друг друга, мечтать о чём-то призрачном вместе было удивительно приятно.

Пока Дима грезил, старательно создавая из обыкновенной городской девчонки сказочно привлекательный образ, воплощая в иллюзиях самые смелые, не всегда скромные, если не лукавить, желания, Диана изобретательно путешествовала в параллельной Вселенной, более реалистичной, чем чувственные видения прижимающего её податливое тело к себе юноши. Она методично планировала стратегию семейного уюта и параллельно последовательность разрешительных санкций: хотелось попробовать многое, но пока не было уверенности, что это действительно любовь.

Прохладные вечерние сумерки, расцветающие разноцветным слоёным заревом, заставили завершить свидание, тем более что напомнил о себе голод, но молчаливая договорённость, условное знание, что отныне они единомышленники, была достигнута. С лица девочки не сходила загадочно-блаженная улыбка; зачарованный юноша притих, наслаждаясь ускользающим, но таким увлекательным и впечатляюще восхитительным моментом близости.

Как мужчина (когда-то же он им станет), Дима мечтал о большой и чистой любви, о безграничном доверии. В своих переживаниях он был предельно искренним. Всё так, но движимый глубинными инстинктами юноша тайком поглядывал на аппетитную девичью грудь, на алые губки, представляя невольно кое-что ещё, гораздо более соблазнительное, но пока невозможное и неведомое, что путал в мыслях с возвышенными чувствами. Внутри приятно щекотало, искушало безграничными возможностями интимных отношений и пульсировало, заставляя думать исключительно о Диане. Разве это не любовь?

В любом случае, юные романтики поверили во взаимную искренность чувств, в серьёзность намерений, в то, что созданы друг для друга. Иначе, отчего нарастает и нарастает ощущение небывалого подъёма, состояние мистического транса, подобного лёгкому опьянению?

Мечтаете вы о любви или реально любите – не суть важно: вам однозначно повезло. Пусть это не счастье, размером с Вселенную, пусть песчинка блаженного состояния беспричинной радости, осколочек благодати, но он ваш. Закопайте подарок судьбы, спрячьте меж книжными страницами, поместите в несгораемый сейф: когда-нибудь, если судьба перестанет быть к вам благосклонной, эту частичку можно будет извлечь. Она поможет всё вспомнить.

Теперь друзья встречались каждый день. И целовались, целовались, целовались: изобретательно исследовали экстремальные возможности дыхания, дегустировали друг друга на вкус, разнообразя этот довольно целомудренный, но увлекательный и страстный способ близости.

Однако пришло время, когда природа заявила о прочих желаниях. Кое-что из чувственного арсенала откровенно возбуждающих ласк уже было освоено, но поверхностно, не всерьёз. Страстно хотелось большего. Даже Диана сгорала от нетерпения и любопытства.

Денис жил в общежитии, в комнате с десятью спальными местами, а у Дианы дома обстановку бдительно контролировала бабушка.

Одержимые навязчивой идеей познать на практике взрослые удовольствия ненасытная парочка уединялась на галёрке кинотеатра, в укромных уголках в парке, но незримое присутствие посторонних, возможность неожиданного разоблачения, не оставляли шанса реализовать безумные фантазии.

В стеснительности и скромности, конечно же, нет ничего плохого. Напротив, эти похвальные моральные качества потрясающе заводят, но по причине незавершённости желаний и действий у юных любовников начали проявляться неприятные физические ощущения.

Выход вскоре был найден. Удалось арендовать на пару часов маленькую комнатку в общежитии. Радости влюблённых не было предела. Но итог не вдохновил. Сначала долго сопротивлялась Диана, для которой при свете дня выставить напоказ интимные сокровища (занавески на окнах отсутствовали, а у Димы слишком уж азартно горели глаза) было немыслимо, стыдно.

– Отвернись, не подглядывай! Проверь дверь. Вдруг кто-то зайдёт! Накрой меня одеялом. Не подходи, мне страшно!

С трудом сдерживая желание, Дима выполнял все прихоти подруги, но изменить ситуацию был бессилен. Когда Девочка успокоилась, когда даже самые деликатные покровы всё же были сброшены, когда спала первая волна удивления и страха, пикантный эксперимент был завершён, так и не начавшись: стыковочный модуль по причине немыслимого перевозбуждения был безнадёжно выведен из строя.

Вполне возможно, это стало положительным моментом. Недолгое замешательство, растерянность и смятение пересилило любопытство. Порезвились ребятки на славу: всё, что можно было рассмотреть, попробовать на вкус и потрогать, было детально исследовано. Губы и руки работали неистово, задорно. Было жутко интересно, удивительно приятно и безумно весело.

– Попробуй теперь не жениться, Пичугин, – беззаботно шутила вкусившая запретный плод юная развратница, впервые в жизни испытавшая пик наслаждения со сладостными конвульсиями и кратковременной потерей сознания – ну же, изуми меня ещё чем-нибудь. Хочу попробовать всё.

Дима не имел опыта неудач, потому к интимной осечке отнёсся со значительной долей юмора, – главное не победа, а участие. Тебе ведь понравилось? Знаешь, что я вспомнил. Это конечно шутка, цитата, вырванная из контекста, но забавная – “После завтрака успеем кончить, – сказал Степан Аркадьич.” Это из Анны Корениной, Толстого. Впечатляет, да? К сожалению, наше время истекло. Сейчас в дверь начнут барабанить. Оставим самое сладкое на потом. Я тебя люблю.

– Да ну тебя, Пичугин. Будешь должен.

То, что свидание при закрытых дверях состоялось, стало предметом всеобщего достояния. Хозяева комнаты не смогли удержаться – разнесли по округе. Красочно оформленное повествование о Диминой победе будоражило молодые умы довольно долго.

Будущие генетики смущались, краснели от избыточного внимания окружающих к своим скромным персонам, но были принципиально неразлучны, поскольку отведали такое, от чего при наличии чувствительной эмоциональной памяти и искреннего любопытства, усиленных прикладными экспериментами с собственными телами, отказаться невозможно.

Диану трясло от желания провести повторные испытания. Дима и вовсе сходил с ума.

Где бы уединиться теперь искали совместно. И нашли. Счастливый случай помог взять у одноклассницы Дианы ключи от свободной загородной дачи, точнее, от ветхого вагончика с топчаном и печкой буржуйкой, на два выходных дня с гарантией, что гостей не будет.

Это была настоящая секретная спецоперация. Родителям Дианы пришлось врать, что дочь будет в гостях у одноклассницы, а той были даны чёткие инструкции, что ответить в случае чего. Подружке выдала версию, будто родители не отпускают на фестиваль авторской песни в палаточном городке.

В вагончике было неудобно, душно, но охота, сами знаете – пуще неволи. Затянувшийся эксперимент с так и не изведанным интимным наслаждением взрывал мозг, выворачивал наизнанку душу, манил искушениями и соблазнами, о которых хотелось знать всё. В конце концов, они без пяти минут муж и жена: имеют право.

Юные исследователи шумно раздевались, дразнили друг друга, шутили, смеялись, пока не дошли до точки кипения. Теперь они считали себя бывалыми, опытными. Однако первая попытка закончилась слезами Дианы, – не умеешь – не берись! Мне же больно.

Дима, было, отчаялся, но Диана сменила гнев на милость: её о возможности неприятных ощущений предупреждали подруги.

Волшебные были выходные. Влюблённые недолго плескались в воде тёплого озера, на скорую руку обсыхали, пили, обжигаясь, сладкий чай с запасёнными на два дня пирожками, после чего несколько часов старательно барахтались на жёстком топчане, открывая одну за другой запретные тайны бытия, пока не засыпали ненадолго, лишённые сил. И так оба дня.

Любовники светились от избытка счастья и предельно допустимой концентрации гормонов в крови даже в темноте как надраенные к праздникам медные самовары. Вот оно какое – настоящее счастье!

Увы, оказалось, что налюбиться впрок невозможно. Постоянное напряжение и немыслимое желание уединиться утомляло того и другого. Редко выпадающая возможность слиться в экстазе ненадолго давало интимную разрядку, но спустя несколько часов требовалось повторение.

Из изысканного удовольствия любовь стала медленно превращаться в испытание силы воли и терпения. Поцелуи и объятия временно снимали любовный голод, но раздражение от осознания интимной зависимости, которую невозможно удовлетворить, утомляла.

Влюблённые мечтали о свадьбе, о собственной квартире, хотя бы о комнате, где можно сколько угодно, хоть круглосуточно дарить и принимать нежные эротические ласки.

– Дима, когда тебе восемнадцать исполнится?

– В октябре. А тебе?

– Мне весной. Восемь месяцев мучиться. Может того, ребёночка замутим?

– Так себе идея. Сама подумай. Мне придётся на жизнь зарабатывать, тебе дитя нянчить. И всё, считай, приехали: ни образования, ни квартиры, ни денег.

– И что теперь? Я прямо сейчас хочу тебя.

– Договаривайся насчёт дачи, пока тепло.

– Думаешь, после дачи сразу расхочется? Думай, ты же глава семейства.

– Давай скажем предкам, что ты беременна.

– А если проверят?

– Как? Справку купить можно. Надо узнать, сколько это стоит.

– А жить где будем?

– У твоих, конечно.

– Ага, думаешь, согласятся?

– Попытка – не пытка.

Вот когда начали проявляться изобретательность и лукавство. Диана думала, думала и нашла выход. Одна из её подружек забеременела. Там всё было законно, правильно: беременность зафиксировали, поставили девочку на учёт, готовились к свадьбе.

Уговорить Аню было нелегко. Помогла искусно сыгранная истерика, дополненная сентиментальными слезами якобы безнадёжно влюблённой дурочки.

Подруга её пожалела. Девочки жили в разных районах. Авантюра состояла в том, чтобы предъявить Аннушкин плод в женскую консультацию с документами Дианы.

Сложно сказать, как они решились на такую подмену. Однако обман фантастическим образом был реализован. Справку о беременности предъявили родителям Дианы. Конечно, был скандал. Мама настаивала на аборте. Папа был против операции, – пусть рожает! У меня одна дочь.