С тобой. Только с тобой!

Лёша делал попытки держаться на расстоянии, едва дотрагивался растопыренными пальцами до её осиной талии.

Девочка упорно сокращала дистанцию.

Уже к середине танца она тесно прижималась к телу партнёра, обхватив обеими руками его спину. Голова девушки покоилась на Лёшкином плече, щекотала завитушками чуть не до слёз его чувствительные ноздри.

Он чувствовал жар разгорячённого близостью Юлькиного тела, её бёдра, настойчиво проникающие ему между ног, упругие груди, упирающиеся в него сосками. Лёшку колотила предательская дрожь во всём теле от волнующей близости, хотя он этого не хотел, даже сопротивлялся нахлынувшим вдруг ощущениям.

Парню было некомфортно, он пытался отстраниться, еле дождался завершения танца. Слова песни впивались в мозг острыми иглами.

Он чувствовал себя предателем.

Лёша не понимал, что с ним происходит. Вон ведь стоит Леночка, его любимая. Почему он танцует не с ней, с Юлей?

Девушка торжествовала. Она наслаждалась тем впечатлением, которое произвела на мальчишку. Лёша трепетал в её руках, краснел, обливался потом.

Девушка заставила парня почувствовать, что готова ради него на многое, хотя не произнесла ни одного слова.

Диалог происходил на глубинном физиологическом уровне, задействовал древнейшие инстинкты, заставляющие сознание молчать.

Она вынудила Лёшку волноваться, замирать от прикосновений, поглощать всем телом прожигающий до глубин сознания жар, впитывать его, побуждала мечтать о греховном продолжении танца.

Зачем это делает,  к чему так настойчиво подталкивает мальчишку, Юля не сознавала до конца. Скорее всего, это была элементарная ревность. Девушка не желала делить подругу ни с кем другим. Ради этого она готова была идти сколь угодно далеко, даже…

Юля представила себе, как соблазняет Лёшку, как обнажается перед ним, как он страстно мнёт  её груди, как сладко впивается в  губы поцелуем, как…

Видения были настолько яркими, что она не увидела, как парочка вновь отправилась танцевать.

Это было невыносимо. Это было унизительно, противно и мерзко.

От Леночки Лёшка не отстранялся. Он ласково теребил её локоны губами, тёрся о щёки, дотрагивался до шеи, гладил спину и шептал, шептал что-то на ушко.

Девушка всхлипнула, пошла на выход, где курили мальчишки, попросила сигарету, хотя никогда ничего подлобного не делала.

Глубокая затяжка вызвала спазм в груди, шок. Юля закашлялась, задохнулась. Спустя несколько мгновений её вырвала, вывернуло внутренности наизнанку.

Мальчишки смеялись, больно колотили по спине, нагло щупали.

Небольшая истерика до колик в животе и болезненной икоты вернули сознание.

Юля решила действовать.

Лёшка как назло не отпускал Леночку, увлекал её танцевать, лишь только начинали звучать первые аккорды. Им было безразлично, медленная играет мелодия или быстрая. Парочка танцевала и танцевала. Им было явно хорошо вдвоём.

А Юленьке было плохо, очень плохо.

Она ненавидела и презирала ребят, так благоговейно и трепетно приникших друг к другу.

Лёшка то и дело прикасался к Ленкиному лицу губами, но рукам воли не давал.

– Вот чем я его возьму. Я чувствовала, как он замирает от вожделения. Мужчину нельзя победить голыми руками, но приручить, вложив в ладонь трепетную грудь и позволив пойти дальше, должно быть просто. Мне совсем не жалко своей девственности. Совсем. Пусть жрёт, скотина, но Леночка моя подруга. Я их всё равно разлучу, чего бы мне это не стоило.

Лёшка осторожничал, предупреждая Юлины действия: тащил Леночку в круг, стоило только ей посмотреть на него.

– Он боится, боится меня, значит, почувствовал неодолимую силу влечения. Как это здорово. Сегодня я его украду, как цыган ворует лошадь. Заставлю мять мою грудь, проникать в нежную плоть, выполнять прихоти и желания. Пусть мне будет противно, пусть будет больно: не важно. Главное, дать понять, что я сильнее, что его любовь ничто, что есть эмоции гораздо более сильные, чем сентиментальные романтические бредни. Я не дам разрушить нашу дружбу.

Пока парочка целовалась и миловалась, Юлька разрабатывала тактику и стратегию соблазнения. Всё было просто: заставить сначала проводить Леночку, остальное – дело техники: ловкость рук и никакого мошенничества. Ловля на живца.

– Неужели Ленкины губы слаще моих? Фигушки. Это мы ещё посмотрим.

Девушка ловко изображала оживлённость, радость и хорошее настроение.

Когда парочка прощалась, она сжимала кулачки и скрипела зубами. Леночка сама попросила, чтобы Лёшка её проводил.

Имитировать подвёрнутую ногу в валенках было сложно. Юля справилась.

Она как бы поскользнулась, упала навзничь, больно вывернула ногу в коленке, едва действительно её не повредив, закричала, пустила слезу.

Лёшке ничего не оставалось, как подхватить  девушку на руки и нести.

Родители были в гостях у друзей в другом городе, должны остаться там на ночь.

Половина плана реализована успешно. Теперь пусть ухаживает, лечит. Он ведь мужчина, значит должен проникнуться состраданием, сопереживать.

Было смешно и весело, пока Лешка её нёс.

Юля намеренно ему мешала, создавала неудобства: висла на шее, пихала кудряшки в нос, прижималась щеками, носом. При этом она громко стонала и плакала, размазывая по его лицу слёзы.

От Лёшки веяло силой, терпкие ароматы его потного дела будили воображение. Юлька с закрытыми глазами представила, как всё должно произойти дальше.

Получалось восхитительно. Она сладко всхлипнула, вызвав где-то у себя внутри горячие потоки желания, чувственно прижалась к парню и уткнулась в шею.

– Ну, потерпи. Сейчас посмотрим ногу, напарим. Надеюсь ничего серьёзного. Тысячу раз у меня такое было. К утру пройдёт. Будешь как новенькая.

– Да, а если калекой останусь? Никто меня немощную, увечную, не полюбит, замуж не возьмёт.

– Какие твои годы, Юлька, ты же красавица, королева красоты, как в песне, – и даже сам я не заметил, как ты вошла в мои мечты. Ты милее всех на свете – королева красоты, – с чувством пропел он.

– Ты серьёзно? Я действительно тебе нравлюсь?

– Ещё бы! Ты прелесть Юлька. Завидую твоему будущему парню.

– Чё ему завидовать-то? Ты тоже мне нравишься.

– Но-но, я не о том! У меня Леночка – сама знаешь, я её люблю.

– Ага, а я королева без короля. Тебе это не кажется странным?

– Нисколечко. У каждой принцессы свой принц на белом коне и свои алые паруса.