Испытание близостью

– Логично, но не убедительно. Я, значит, с головой, а вы… поматросите и бросите.

– Допустим. У меня нет доказательной базы. Вы целовались когда-нибудь?

– Нет! Ну и что с того?

– Только то, что вы представления не имеете о сути вопроса. Поцелуй, это процесс познания. Конкретный прикладной процесс, как конструирование красивого платья. Разве можно создать шедевр исключительно силой мысли, не воплотив идею в реальное изделие? Откажетесь и никогда не узнаете, что такое любовь и с чем её едят. Решайтесь, прыгайте.

– Вам легко говорить. У меня одна жизнь и только одна попытка. А если я прыгну и разобьюсь, если там, в глубине, столб, камень или трёхметровый голодный сом?

– Хорошо. До загса идти минут двадцать. Слушайте, Вероника, мы же сегодня опоздали! Время для принятия решения… до открытия загса почти пятнадцать часов. Итак, начнём с конца…

– Ну-ну, с какого такого конца?

Леонид смутился, закашлялся, потом ему стало смешно, – хорошо, с середи… Вероника, не придирайтесь к словам. С кафе начнём, с ювелирного магазина. И сменим тему на что-нибудь романтичное. Дарить невесте кольца – банальность, но и мы не оригиналы. Этот пробел нужно восполнить. Можно, я куплю вам колечко… вы в каком месяце родились?

– В марте.

– Надо же, в марте, весной. Ваш камень – аквамарин, что-то среднее между голубым и зелёным, как ваши глаза. Окольцую и стану называть невестой.

– Я уже совсем ничего не понимаю. Сами придумали, сами, без меня решили… зачем тогда нужна я?

– Вот, тут мы подошли к главному. Я буду вас… а давай на ты…

– Давай-те.

– Я буду тебя любить, ласкать, холить, лелеять, а ты… ты меня тоже будешь ласкать и любить. Это справедливо, правильно, разве не так?

– Устала я что-то. Делай уже что-нибудь, прекрати морочить мне голову. Колечко, так колечко. А потом? Можно я у тебя переночую, можно я тебя обниму, можно…

– Стоп!!! Колечко, кафе и по домам. Поцелуй после колечка, это не обсуждается. Остальное завтра.

– Почему ты командиришь? Мне-то можно хоть чего-нибудь решить?

– Можно… но не нужно. У тебя опыта нет. Накуролесишь – потом расхлёбывай.

– Ах, так! Тогда никакого кафе. Сразу домой.

– К кому?

– Ты к себе, я – тоже к себе. Мне такая любовь не подходит.

– А какая подходит?

– Без приказов, без принуждения, без насилия. Коллективное, так сказать, творчество.

– Принято. С чего начнём?

– Как скажешь.

Леонид с недоумением посмотрел на Веронику, улыбнулся и сказал, – тогда в магазин?

– В магазин, так в магазин, Лёня. Потом в кафе.

Самое интересное было дальше. Свадьбу они сыграли. Жили в любви и согласии долго и счастливо. Сначала родилась дочка – Сонечка, потом мальчик – Егор.

Супруги никогда не расставались, ходили и путешествовали вместе. Леониду в голову не приходило стесняться изъяна во внешности жены. Интересующимся внешним диссонансом знакомцам он всегда отвечал словами бабушки, – с лица воду не пить, – хотя запросто мог облизать свою милую от кончиков волос до мизинчика на ноге.

Странное это состояние – любовь. Никто не знает, как она попадает в наше тело, почему у одних людей расцветает, у других сохнет, не успев завязать бутоны.

Мечта по наследству

В руках у Витьки Сапрыкина дрожал стакан, наполовину наполненный янтарного цвета искрящимся алкоголем. Перед глазами у него лежал лист, вырванный из календаря с русскими красавицами в национальных нарядах, за ноябрь месяц.

Цифра одиннадцать была трижды обведена красным фломастером.

Набычившись, Виктор тупо уставился в календарь. Пьян он не был. Алкоголь ещё не успел подействовать, но голова была мутная.

– Почему, почему, по-че-му-у-у она не могла дождаться одиннадцатого ноября, я же обещал, что всё будет, что мы поженимся. Я же люблю её, дуру, –  шептал он, чувствуя, что не в силах сдержать слёз.

И тут же сам себе отвечал, – потому, что идиот. Потому, что Люся – не собственность, потому, что нельзя так долго испытывать терпение. Даже она, такая покорная, такая снисходительная и правильная, не сдержалась… как же так, Люсенька, как же так?

Он постоянно ездил в командировки, постоянно врал, а она ждала. Ждала и верила.

Три дня назад, когда Витька приехал после очередного редакционного задания, Люся, ни слова не говоря, вынесла в коридор чемодан, совсем новый, по виду дорогой (специально купила, чтобы унизить), и безмолвно показала глазами на дверь.

Витька по привычке попытался её облапить, прижать. Люся девушка доверчивая, отходчивая. Сколько уже у них было этих тихих размолвок. Он ведь не муж, даже не жених ещё по большому счёту, просто друг. Что с того, что они почти два года встречаются, что полгода спят в одной постели, что слегка потискал Алису: он ведь ничего ей не должен.

Или должен?

Жениться-то в ноябре обещал, даже день свадьбы назначил. А тут такое…

Ещё большей неожиданностью стало известие о том, что его нашла Светка, одноразовая любовь из командировки, что она…

Витька ещё надеялся, что удастся всё уладить, что свечку над ним не держали, когда девчонки сами в его постель прыгали, на горячем ни разу не ловили. Нет у Люськи ничего, кроме подозрений и предположений, которые аргументом не являются.

– Вывернусь, – думал Витька и ошибся.

На этот раз всё было предельно серьёзно. Были у Люси основания, дающие право дать отставку, были неопровержимые доказательства. В строку легли и давнишние бездоказательные грешки, которые из размытых эскизов в один момент превратились в цветные фотографии.

Они уже жили вместе, когда друзья пригласили Витьку на мальчишник, а сами втихаря позвали подружек без комплексов, чтобы разбавить сухое мужское общение пикантными специями.

Под стимулирующим действием алкоголя любая незаметная на трезвую голову девица, которая руку с груди не сбросит и губки алые подставит – королева.

Витька ведь не мальчишка, знает толк в приправах, в пикантных пряностях, имеет опыт интимной кулинарии. Посолил, поперчил, поджарил где надо. Короче, покувыркались малёк с одной, с другой, может и с третьей.

Он толком не помнил, что было, чего не было, но факты штука упрямая: помада на рубашке, засос на шее, майка наизнанку…

Люся смотрела на него воспалёнными обидой глазами, чувствуя подступавшую к горлу истерику, закипающую в душе обиду и неспособность понять – почему, зачем?