Тревожное торжество

– Вы же сказали, что он приехал, – Истровская импульсивно дернулась и оглянулась, продолжая двигаться вперед.

– Я сказала, что он вселился. Но вскоре куда-то ушел и больше не появлялся, – поспешила сообщить администратор.

– А разве полчаса назад он не вернулся с женщиной?

– Нет. Ни с женщиной, ни один не возвращался.

Алла остановилась и замерла, внимательно недоверчиво посмотрела на администратора:

– Вы уверены?

– Странный вопрос. У меня ключи от его номера. Если хотите, могу показать, что он пустой. А собственно, почему я вам должна показывать? Вы кто ему, жена? Если не жена, то посторонним тут делать нечего.

Но Алла стремительно сорвалась с места и подошла к двери номера. Постучала несколько раз и окликнула Хавина. Прислушалась к тишине в номере и, хмуря брови, отступилась.

Сейчас она сожалела, что не вышла из дома Адаевских на улицу вслед за Хавиным. Теперь уже Алла видела прямую связь между исчезновением Хавина и Аспенских с торжествах.

– Я же говорила, – вздохнула администратор, когда Истровская вернулась к входной двери.

Алла недовольно поморщилась и ничего не ответила. Выйдя из гостиницы, некоторое время постояла в раздумье. Администратор не закрывала дверь до тех пор, пока Истровская не двинулась дальше.

Алла раздраженно села в автомобиль, не представляя, куда мог подеваться Хавин. Она даже мысли не допускала, что он уехал к Аспенским. Она была так уверена, что найдет его в гостинице. И осечка. Но не покатил же он вот так вдруг домой, в Москву, черт бы его побрал. Может быть, просто кружит по городу от нечего делать. А может, Аспенским что-то известно.

Истровская завела мотор. Достала сотовый телефон и позвонила Константину. Без обиняков спросила:

– Где вы сейчас находитесь?

– Почему ты думаешь, что я буду перед тобой отчитываться? – В голосе Аспенского звучала ухмылка.

– Павел с вами? – уточнила свой вопрос Алла. Ее, в конечном счете, мало интересовало, где находились Аспенские.

– Эта песня не про тебя! – прозвучало в ответ уже без усмешки, но с жесткостью, присущей Аспенскому.

Алла мгновенно вышла из себя:

– Не учи меня жить, я сама тебя поучу! Дай ему трубку!

Однако ей в ответ Константин жестко отрезал:

– Займись другими делами! Или найди для утех другого мужика!

– Передай, говорю, трубку! – взрываясь, выкрикнула Истровская.

– Его здесь нет! – холодно произнес Константин.

– Тогда где он? Куда подевался? Я знаю, это твои козни! – не отставала Истровская.

– Я сказал, здесь его нет! Сколько еще тебе повторять? – процедил Константин.

Алла в бешенстве завизжала:

– Отвечай, паразит, на мой вопрос, иначе я выцарапаю глаза твоей Веронике! Пусть она возьмет телефон!

– Не надрывайся, Алла, – понизил тон Константин, чтобы сбить накал страстей. – Вероника уже легла спать. Успокойся.

Но успокоить Истровскую было трудно:

– Кому сказала, пусть возьмет трубку! – требовала она. – Ты врешь, паразит, что она спит! Я знаю, что врешь! – Алла ударила рукой по рулю.

– И ты ложись спать, Алла, ты слишком возбуждена, – посоветовал Константин с новой ухмылкой.

Эта резануло слух Истровской, и догадка кольнула в сердце. Алла выдохнула:

– Вероника с Павлом? Ты подложил ее под Павла? Негодяй!

Аспенский грубо прервал:

– Мне надоели твои вопли, дурная баба. Ты много выпила сегодня. Я говорил тебе, не пей так много.

Истровская забилась в истерике:

– Говори, где Вероника? Отвечай, паразит! Я все равно найду их!

– Спит! – жестко отрубил Аспенский и оборвал телефонный разговор.

Алла нервно сжалась, стуча зубами, и долго приходила в себя. Дышала полной грудью, не чувствуя ни ног, ни рук.

Когда фары автомобиля Хавина осветили кирпичный забор и ворота к большому кирпичному дому Аспенских, Вероника протянула водителю ключи:

– Здесь от калитки и от ворот.

Тот открыл и въехал во двор. Свет фар уперся в кирпичную стену с большими темными окнами и фасонные двери дома. Вероника и Хавин вышли из машины. Павел ощутил досадное волнение, словно с ним происходило какое-то сумасшествие. Пустой дом. Вероника. Он. Может быть, все-таки не стоило соглашаться с ее предложением. Впрочем, глупо было теперь об этом думать. Обожгла шальная мысль, что именно это ему и нужно теперь.

До сих пор лишь сумасшествие бизнеса целиком поглощало его, он кипел в этом сумасшествии, делал деньги и никого вокруг себя не замечал. Женщины для него были сопутствующим звеном. Они шли рядом, сопровождали. Однако это не устроило их. Жены хотели, чтобы Павел сходил с ума от них, а уже потом от бизнеса. Но у него было все наоборот.

Впервые в нем как-то это перевернулось, когда с ним была Юлия. А теперь ее лицо стало в памяти теряться и на его месте возникло лицо Вероники. Сожалеть об этом было глупо, ибо он не сомневался, что уже больше никогда не встретит Юлию.

Павел смотрел, как Вероника открывала дверь в дом. Стройная фигура, красивые ноги, горделивая осанка – все нравилось ему. Она открыла дверь и сквозь полосу света фар вернулась к Хавину, приблизилась так, что он уловил ее дыхание:

– Вы о чем-то думаете, Павел? – спросила так, будто знала все его мысли.

А ему захотелось обнять ее, его тело напружинилось. Вероника слегка раскрыла рот, как бы предлагая губы для поцелуя. Но Павел стряхнул с себя это наваждение, не поддался порыву, боясь все испортить. Через силу выговорил:

– Ни о чем я не думаю, Вероника.

– Значит, мне почудилось, – вздохнула она. – Наверно, в темноте всегда что-нибудь чудится.

– Возможно, – буркнул Павел.