Былое

Оказалось, что Виктор убедился как-то, что щука сидит на остроге крепко и, не дожидаясь пока я там внизу

засуну щуке в жабры свою руку, как было обговорено, начал её, родимую, поднимать.

Видимо, от боли и досады, что её ждёт сковородка, щука так широко раскрыла свою пасть, как только могла!

Я потом перекрестился, что мне не пришлось там, на дне, брать её за жабры. Что бы было при этом с моей рукой –

трудно даже представить! В этой крокодилице оказалось

около 7-ми килограммов веса!

Хорошо помню, как свободно она поднимала меня, лежащего на ней на песчаном берегу, и как потом её хвост

бил по моим пяткам, когда, подвесив щуку на верёвке через плечо, я тащил её через деревню к дому дядьки Арсёна.

Кстати, о злющих щучьих глазах. Много лет спустя, в

одну из наших поездок с Тамарой на машине от Уфы на

Михайловку, мы с ней остановились пообедать на берегу

небольшого озерка под Самарой. Пока она собирала стол, я решил освежиться в воде, взял мыло, зашёл по грудь в

воду и стал мыться. Вдруг я почувствовал, что кто-то

злобно смотрит на меня. Именно злобно, да так, что хо-лодок по коже. Я начал озираться на берег – может в кустах кто сидит? – Нет никого! А ощущение недоброго и

пристального взгляда откуда-то не проходит!

Крепко стало не по себе! Я уже хотел выбираться на

берег, как вдруг увидел в воде здоровенную щуку. Она

стояла у самого дна, в метре от моих ног и злобно пяли-лась на меня! Её глаза мне показались какими-то жёлты-ми, как у рыси! А уж злобы- то в них!

46

Я сделал к ней шаг, и она исчезла. А ощущение её

злобного взгляда ещё долго не проходило и эти жёлтые

глаза…!

После 7-го класса попутчиков до Вологды мне не

нашлось, и я уговорил родителей, чтобы меня отпустили

в дорогу одного. Помню, мать пришила к моим трусам

кармашек на булавке для хранения там денег и ещё лучше помню, как ночью, в поезде во время сна, булавка рас-стегнулась и впилась мне в лобок, да так, что я чуть не

свалился со второй полки, где мирно спал!

Путь до места через Москву, Вологду, Тотьму я и

сейчас помню в подробностях и тогда, польщённый доверием родителей, проделал его без сучка-задоринки и ту-да, и обратно.

В том году мне было уже 14-ть, контакты с Мишей

Яроцевичем кое-какой след оставили, интерес к противо-положному полу приобрёл выраженные черты.

В Свертнево и в Игрово в тот год гостила уйма народу, и разных девчат в этой уйме было подавляющее

большинство.

Мне, помню, приглянулась одна ленинградка по

имени Лариса. Она гостила в Игрово в доме моей тётушки

Матрёны Ефимовны. Невзирая на всякую деревенскую

работу, какой по-прежнему было невпроворот мы, молодёжь, находили время для всевозможных развлечений и

танцы в них были на первом месте. Кроме того, я не забывал о рыбалке, о лошадях, о грибах и прочих мелочах, которые мне нравились.

Однажды поздно вечером после танцев в Свертнево

небольшая группа молодёжи, Лариса и я в том числе, пошла в Игрово.

Незадолго до этого в деревне начали муссироваться

слухи о появлении в округе медведей. Медведи в тех дремучих лесах водились всегда – не в диковинку, но в том

году у них был явный «демографический» всплеск.

47

Итак, уже в глубоких сумерках мы пошли по довольно глухой лесной дороге в Игрово.

Дорогу я знал замечательно и решил сыграть потрясную, на мой взгляд, шутку!

На одном из поворотов дороги я незаметно отстал, срезал путь через лес, и оказавшись впереди сел в засаду у

самой дороги, в густом тёмном кусту. Показалась компания. Лариса с какой-то подружкой, чуть отстав от остальных, шла позади группы – идеальный вариант для заду-манного мною!

Я пропустил всех, а когда с кустом поравнялись мои

девки, зарычал в кусте изо всей дурацкой мочи и, треща