Былое

Помню, умолял двоюродную свою сеструху на обратном пути плыть! Плыть хоть на лодке, хоть просто

вплавь, но только не на самолёте!!! И она, глядя на мою

зелёную рожу, это торжественно и железно обещала. Забегая вперёд, скажу – обещание не было выполнено.

На пути назад они с мужем запаздывали с выходом

на работу и, не взирая на мои мольбы, затолкали, буквально, меня снова в самолёт. К удивлению моему, из ча-са обратного пути меня полоскало всего 15 минут и того

кошмарного состояния, что я испытал месяцем раньше, уже не было. Забегая ещё дальше, я скажу, что больше

никогда в жизни я не испытывал ничего подобного во

41

время полётов, как тогда на АН-2, на маршруте Вологда –

Тотьма. Вестибулярный аппарат человеческий, оказывается, поддаётся дрессировке!

Теперь, углубившись в воспоминания, я точно

вспомнил, что в тот раз в Свертнево я ездил под предво-дительством сестры Надежды, дочери дядьки Арсёна, и

мужа её Николая и пробыли мы там в рамках длительно-сти отпуска Николая.

Прибыли мы в тот год прямо к сенокосу и дядька

Арсён сразу же вручил мне соответствующий подарок. Он

знал, что я еду вместе с Надеждой и специально для меня, под рост, изготовил косу. Кроме того, он заявил, что лично займётся моим обучением косьбе. Без «Б» скажу – к

концу покоса я уже почти не отставал от Виктора Арсень-евича, который тем летом женился, и на свадьбе которого

мне довелось погулять.

Если верно вспоминаю, именно в то лето у меня

проявился жгучий интерес к деревенским лошадям. Мне

ну очень захотелось так же легко и лихо скакать на них, как я это видел в тогдашних кинофильмах про Чапаева, Павку Корчагина, Александра Пархоменко, Олеко Дун-дича, Григория Котовского и других. Тогда лихая Красная

конница скакала на экранах кино почти во всех военных, да и невоенных фильмах.

Я и предыдущий год пытался садиться на лошадь

верхом, но пара чувствительных падений только при посадке на лошадь охладила мой интерес. Теперь же, став

повзрослее, я поставил перед собою жёсткую задачу: этим

летом я должен научиться скакать верхом!

И начались мои «хождения по мукам!». В то лето я

падал много и больно! И уже не при посадке, а на скаку.

Но из всех падений в то лето мне запомнились особенно, пожалуй, два.

Как-то раз кто-то из взрослых поручил нам, пацанам, пригнать с дальнего луга 5 или 6 лошадок. Так вышло, что лошадей было пять, а уздечек набралось только

42

четыре. Я к тому времени считал себя уже умелым кава-леристом, в ватаге подрядившихся пацанов был старший, и взял на себя обязательство обойтись без уздечки, огра-ничившись куском верёвки, кою вместо узды вложил своей лошадке в рот. По тем же причинам из пяти коней я

выбрал под себя самую норовистую. И мы поскакали.

Я отчётливо понимал, что мне, главное, не дать своему молодому и горячему коньку освободиться от верёвки, что была у него во рту вместо узды. И это мне удавалось, пока мы скакали по лесным дорогам-тропинкам. Но

только мы ворвались в деревню, а именно это мы с пацанами изображали (мы с гиканьем и свистом врывались в

населённый пункт, занятый белыми), как мой скакун, падла, так умудрился изогнуть свою шею, что моя спасительная верёвка у него изо рта выскочила и он, почувствовав свободу, ринулся куда глаза глядят. А глядели его

глаза на любимую конюшню, что маячила распахнутыми

воротами аккурат посреди деревни, а перед воротами ко-нюшни блестела изрядная лужа, воды в которой было

меньше всего, зато грязи и навозу-то…!

Как скакал мой аргамак лихим намётом, так, не

сбавляя хода, и полетел в свою «Альма Матер»!

Я только и успел выставить перед собой руки, чтобы

хоть не лбом втюхаться в верхнюю перекладину ворот! От

удара ладонями о перекладину и лбом об свои ладошки у

меня искры веером посыпались из глаз! Меня словно

ветром с конька сдуло, и я по самые ноздри, лёжа на

спине, оказался в той самой луже из грязи и навоза! Слава Богу, меня при ударе отбросило изрядно назад, и я

спиной не упал на нижний брус коробки ворот – вряд ли

мой позвоночник этот удар бы выдержал. Да и лужа, какой бы она ни была вонючей, а спасла меня практически

от того же – я остался цел, хоть и по уши в конском дерь-ме!