Былое

некоторые по-пластунски заползают в свои калитки. Чуть

позже я понял причину такого поведения старушек: они

ещё хорошо помнили Великую Отечественную и как виз-жат рикошетные пули! Через минуту-другую из калиток

выскочило несколько мужиков, и мы с Мишей пошли в

жестокий атас! За нами долго гнались, но мы точно знали, чем может кончиться догонялка и драпали гораздо

быстрее, чем фашисты под Москвой!

Уже уйдя от погони и слегка очухавшись, мы обсу-дили ситуацию и проанализировали допущенные ошибки. Мы поняли, что стрелять в непосредственной близости от жилья опасно не столько тем, что можно кого-то

застрелить, но что могут догнать, избить и отобрать винтовку.

Во-вторых, мы вспомнили, что убойная дальность

винтовки около 800 метров, а до домов напротив, когда

мы стреляли, было не более пятисот. Нам и в голову не

пришло вовсе отказаться от авантюрного проекта, и мы

осуществили с Мишкой ещё несколько вылазок для

стрельбы, но принимая все необходимые меры предосто-рожности.

Выше я упоминал об авантюрном характере моего

приятеля. В этой связи вспоминается один из случаев, происшедших с ним, о чём он лично однажды мне поведал.

Здесь я забегу немного вперёд. Одноклассниками

мы с Мишкой были до 8-го класса. Далее он поступил в

Шахтинский горный техникум, я продолжил учёбу в

школе, и пути наши существенно разошлись. Встречаться

мы стали гораздо реже, хоть и жили на одной улице, можно сказать рядом. И вот как-то после длительного перерыва, я учился уже в 11-ом, если не на 1-ом курсе института, мы случайно столкнулись с ним на улице. Я обратил

внимание, что Михаил как-то похудел, да и выглядит

бледновато. На вопрос, что ж это ему так взбледнулось, 29

он и поведал мне печальную повесть о неразделённой

любви.

Месяца за два до нашей встречи довелось ему во

второй половине ночи пешком топать домой из города с

гулянки. В те поры с 2-х ночи до 6-ти утра из центра до

нашего шахтёрского посёлка действительно было иначе

не добраться как пешком. В районе ж/д моста идти надо

было через места, имеющие дурную славу. И вот не дохо-дя до моста, Мишка приметил впереди себя одинокую

женскую фигуру, топающую по тому же курсу. А по женской части он, надо признать, уже в 7-ом классе школы

слыл большим знатоком.

Догнал он даму, увидел, что она молода и привлека-тельна, затеял светский разговор. Через несколько минут

разговора, с его слов, Миша решил, что уместен разговор

о сексе в ближайших кустах. Мадам слабо возражала, Мишка, наоборот, наглел, почувствовав слабину. Короче

в кусты он её заволок. Когда Михаил, уже готовый к во-жделенному, стал её раздевать, она и говорит: «Я не люблю, когда меня раздевают! И, вообще, отвернись против-ный, пока я разденусь сама!» Он и отвернулся!

– Дальше, – говорит Мишка – помню молнию, гром и

ТИШИНА!

Очнулся гигант большого секса уже утром. Попытался встать на ноги – неможно, колени не гнутся, ноги

не держут. Кое-как совладал со слабостью и тошнотой и

буквально выполз на трамвайную остановку, что была

рядом с теми злополучными кустами. Только здесь под

сочувственными взглядами людей понял, что весь в крови. Ощупал голову, которая болела как никогда, и обнаружил в ней дырку, в которую влезала целиком первая

фаланга указательного пальца. Постепенно Мишкины

мозги стали проясниваться, он вспомнил ночную мадам и

понял, что же произошло. А было всё банально просто.

Когда Мишка, как истинный джентльмен, отвернулся

чтобы дать даме возможность раздеться самой, та сняла

туфлю и ейною шпилькой врезала ухажёру прямо в ви-30